Юлия Фирсанова

Божественные маскарады

Пролог

Новогодье в Лоуленде. Если и есть в мирах более пышные, потрясающие воображение праздники, повергающие весь народ в пучину безумного веселья, то автору об этом ничего неизвестно. Источнику Лоуленда тоже, как раз сейчас бедолага пытался выкроить немножко времени и оторваться от пристального наблюдения за многочисленными членами безумной семейки короля Лимбера. Боги нагрянули домой с благой целью поучаствовать во всех официальных и неофициальных мероприятиях, которые способно изобрести воображение. Источнику требовалось выкроить время для того, чтобы сочинить и послать истребованный Судом Сил доклад-хронику о происшествиях, случившихся за истекшее семидневье праздников. Казалось бы, семь дней должны были быть относительно мирными и спокойными, ибо время боги проводили в семейном общении. Ой, должно, да всем простило.

«Дурдом!» — именно этим емким словом могли бы начать и кончить доклад бедные Силы, однако же они старательно корпели над подробностями.

«Итак, — решительно наметил начало доклада в верха Источник, — все началось с того, что на Новогодье в гости к Элии нагрянул Злат, Повелитель Межуровнья. Тот самый Повелитель Путей и Перекрестков, монстр, повелевающий всеми тварями Бездны. Хотя, с другой стороны, именно он и спас богиню от нападения серого демона, материализовавшегося из книги в библиотеке. Демона, из-за явления которого Источник отправил жалобу в Суд Сил».

Пофилософствовав о причинах, следствиях и относительности определения злодейства, Силы продолжили строчить донесение, отчаянно балансируя между природной правдивостью и желанием выгородить своих подопечных. Демон-то оказался лишь «первой вороной» неприятностей. Бедняжку Элию после его нападения ждало еще несколько ужасных происшествий: ее случайно едва не прибил кинжалом брат Кэлберт, метавший оружие в мишень, а стрела бога охоты Энтиора чуть не изуродовала лицо. А о случае во время фейерверка даже вспоминать не хочется, а придется. И все эти неприятности шли вкупе с обычным бедламом Новогодья, дурацкими обетами, которые каждый бог дал во время карточной игры в «Колесо Случая», и вдобавок ко всему — мрачной миной воителя Нрэна, за которым устроила охоту богиня любви!

Источник издал мысленный эквивалент человеческого вздоха и вернулся к трудам эпистолярным.

Глава 1

Об опасностях признания

Я поэт, зовусь я Цветик.

От меня вам всем приветик!

м/ф «Приключения Незнайки»

Настроение — сложная штука. То оно есть, а то его нет…

м/ф «Смешарики»

Если подумать, то всегда окажется, что бывают вещи и похуже твоих нынешних неприятностей.

Н. Андрэ. Проклятие эльфов

Утро второго семидневья Новогодья стремительно ворвалось в спальню принцессы с радостным воплем Рэта: «Прекрасное утро, королева моя дорогая!»

Шпион щелкнул по кончику носа маленького сердитого пажа, пытавшегося преградить ему путь, подлетел к кровати принцессы и, плюхнувшись на край ложа, объявил, потрясая в воздухе небольшой пачкой каких-то листочков:

— Я принес тебе подарок!

Отсыпающаяся после вчерашней многочасовой экскурсии по городу и интенсивных занятий в тренировочном зале с Итвартом (бог войны с каждым уроком все более увеличивал нагрузку и немилосердно гонял свою ученицу), принцесса приподнялась на локте и хмуро посмотрела на Грея. Богиня не на шутку задумалась, убить ей негодника прямо сейчас или подождать, пока он расскажет, зачем явился.

Паж, сердито сопящий в дверях, поспешил смыться из комнаты. Он решал не менее важную проблему: сильно ли достанется ему за то, что опять позволил этому наглому типу проникнуть в спальню госпожи? Но попробуй не позволь! Ведь длинноносый проныра Рэт ни у кого не спрашивал разрешения и, казалось, был способен проскользнуть в помещение даже через замочную скважину, залитую воском.

Сменив гнев на милость при виде уморительной гримасы горящего энтузиазмом Грея, принцесса перекатилась на бок, подперла голову кулачком и буркнула:

— Что? У тебя есть десять секунд на то, чтобы сделать устные распоряжения перед смертью.

— Ах, любовь моя, лучше я потрачу их на то, чтобы доставить тебе удовольствие. Слушай! — провозгласил мужчина и, усевшись поудобнее, с чувством продекламировал:

В каземат дракона я
Притащил из леса.
Пусть он дохлый, все равно
Было интересно!

— И смотри! — Грей сунул под нос хихикающей принцессы один из листочков с карикатурой. Несколько скупых штрихов на бумаге складывались в мужскую фигуру в изящном камзоле и кружевной рубашке, нежно сжимающую в объятиях дохлую животинку. Брезгливо-надменную физиономию Энтиора нельзя было не признать. Шарж вышел отменный.

Хихиканье Элии стало громче еще и потому, что она узнала руку художника. Теперь авторство забавного пасквиля не вызывало никаких сомнений. За старые проделки принялся барон Оскар Хоу [Оскар Хоу — барон. Некогда бог сатиры, убитый Энтиором и возродившийся в теле программиста урбомира Сейт-Амри, Крега Кискорхоу. Воспоминания о прошлой жизни к человеку вернулись благодаря действиям лоулендских богов.], взяв в подручные герцога Лиенского. Впрочем, могло быть и наоборот…

— Прелестно, — ухмыльнулась принцесса.

— Это еще не все, королева моя дорогая, — радостно объявил Рэт и широким жестом игрока, выкладывающего карты на стол, бросил перед богиней на одеяло остальные листки.

Как правило, за честь доставить самые свежие сплетни принцессе велось самое настоящее соревнование. С переменным успехом в нем лидировали Рэт и Рик. Но сплетню, которую принес сегодня шпион, никто другой, похоже, просто не осмелился бы донести, опасаясь непредсказуемой реакции богини.

Усевшись на ложе поудобнее, Элия принялась читать памфлеты, написанные все тем же намеренно корявым слогом в великолепно выдержанном духе нескладух о ребячьих проделках богов. Зловещие рекомендации любовнику относительно скорейшего составления завещания были благополучно позабыты.

Копаясь в сатирических стишках о членах королевской семьи Лоуленда (особенно пристального внимания автора удостоились личная жизнь, привычки и сексуальные наклонности принца Энтиора), Элия обнаружила и описание недавнего происшествия, правда, без занимательной сопроводительной картинки:

Как-то Рик гулял по саду,
Фейерверки зажигал.
Все сияло и блистало,
Шарик в Элию попал!
Платье факелом пылает,
Где спасенье? Водоем!
И вопрос всех занимает:
Уцелело ли белье?

Весело рассмеявшись, принцесса еще раз заметила:

— Забавно! Спасибо, Рэт.

— Всегда пожалуйста, королева моя дорогая, обожаю женщин, с таким удовольствием читающих гадости о самих себе и своей семье, — от всего сердца заверил любовницу шпион.

— И много у тебя таких дам на примете, дорогой мой? — выгнула бровь принцесса.

— Ты единственная и оттого самая обожаемая, — торопливо заверил любовницу Грей, знакомясь с содержимым вазы на столике в изножье постели.

— Даже более обожаемая, чем шоколад? — вполне натурально удивилась богиня.

— Конечно, — убежденно констатировал бог, шелестя оберткой конфеты, и развил теорию: — Посуди сама, шоколадку можно съесть и ее не будет, а ты владелица множества вазочек, которые наполняются сластями с похвальной периодичностью.

— Логично, — одобрила принцесса умозаключения любовника.

— Между прочим, белье уцелело? — уточнил умирающий от любопытства шпион.

— Местами, — мрачновато усмехнулась Элия, вспомнив инцидент на фейерверке, когда магический шарик-фаербол брата лишил ее всего туалета разом, а потом все-таки расхохоталась от души, представив, как выглядело со стороны ее божественное явление из озерных вод, куда отправил подругу спаситель герцог Лиенский: злая, чумазая, мокрая, в обрывках одежды — богиня любви — просто карикатура на саму себя…

— Кстати, об этих бумажках, — кивнул на листочки с картинками Рэт, жуя конфету. — Стиль весьма узнаваем, да и круг свидетелей более чем узкий, даже меня на ваше семейное шоу не приглашали. Готов держать пари, отличился экс-барон Хоу! Малому снова надоело жить? Любой из твоих братцев легко может решить эту маленькую проблему. Скорее всего, именно этим большая часть твоих родственничков захочет заняться, как только листочки попадутся им на глаза. Энтиор уж точно! И еще один мелкий вопросик, королева моя дорогая. Оскар обрел в скитаниях по инкарнациям талант графика? Если нет, значит, твоему клыкастому брату придется марать руки дважды.

— Нет, — твердо отрезала богиня. — Мальчики меня развлекают, так что Энтиору придется пострадать во имя искусства.

— О?! Тебе знаком и художник? — Глаза шпиона заискрились неподдельным интересом.

— Руку сложно не узнать, — отметила принцесса, постукивая пальчиком по карандашным наброскам. — Герцог Элегор Лиенский — талантливый график и скульптор, отлично режет по камню, но скрывает свои таланты от общества. Стесняется, наверное.

— Это он-то стесняется? — недоверчиво фыркнул Рэт и заметил уже серьезно: — Парень явно нарывается на неприятности. Эти выкрутасы не доведут его до добра.

— Пусть решает сам, уже не маленький, — пожала плечами богиня, давая понять Грею, что личная жизнь и характер Элегора — не повод для сплетен и пустой болтовни.

— И советов все равно не слушает, — задумчиво согласился собеседник, зная, как любит герцог рисковые предприятия и ненавидит расчетливую осмотрительность.

— Много такого в городе? — Принцесса взмахнула стопкой бумажных листков.

— Да уж немало, — снова невольно ухмыльнулся шпион. — Мальчишки-газетчики почти в открытую прохожим суют, да и наклеено бумажек в городе прилично, если не на каждом фонаре, то через один как минимум. А вчера еще все было чисто. Чья-то частная типография, наверное, всю ночь печатала. Может даже, и не одна.

— Какая работоспособность! — сыронизировала богиня, думая о том, что Элегор и Оскар удачно выбрали время для своей каверзы: Дикая охота и обычно следовавшая за ней пирушка лишили принцев возможности оперативно отреагировать на появление памфлетов и пресечь в зародыше их распространение. Теперь-то, когда писанина разлетелась по городу, предпринимать что-либо кардинальное было поздно. Оставалось только вслух смеяться вместе со всеми над остроумными стишками и мстить втихую, обождав, пока улягутся страсти.

«Значит, времени на то, чтобы довести до родичей мои пожелания, хватит», — решила принцесса как раз так, как хотел и из-за чего спешил Рэт. Вслух о мотивах его поступка не было сказано ни слова, но оба прекрасно знали, о чем промолчали. Грей понимал, что просить за поэта глупо, но Элия — умная женщина, поэтому сделает правильные выводы.

В то время, когда недовольную богиню будил Грей, принесший прелюбопытные вести, ее родичи еще и не думали ложиться спать. Традиционная пирушка после Дикой охоты была в самом разгаре. Тесная компания отмечала удачное развлечение, в котором принимали участие практически все члены семьи, за небольшим исключением. (Принц Лейм наотрез отказывался от подобных мероприятий, руководствуясь морально-этическими соображениями, а Тэодер, Ноут и Ментор хоть и выезжали вместе со всеми, но «охотиться» предпочитали отдельной компанией.)

Так что в гостиную Рика набилось достаточно родственников, шумно обсуждающих собственные успехи на Дикой охоте. Довольно улыбался Энтиор, расположившись в кресле, облизывая клыки и любуясь уже подсыхающими пятнами крови на кипенно-белом кружеве рубашки. Одежда принца, несмотря на бурно проведенное время, если не считать кровавых следов, сохраняла свой элегантный и чистый вид, в отличие от одеяния большинства его братьев. На диване, жмурясь, как два сытых кота, вольготно развалились Рик и Джей. Жесткая ухмылка гуляла по губам Кэлберта, поигрывающего каким-то замысловатым украшением из ярких кроваво-красных рубинов. Вовсю налегали на еду Элтон и Кэлер, они за компанию присоединялись к братьям во всех начинаниях. С бокалом вина в руках задумчиво улыбался эстет Мелиор, чья лень не распространялась на развлечения типа охоты. Радостно скалился Лимбер, оглядывая своих многочисленных отпрысков, даже Нрэн был здесь, какой-то тихий и странно умиротворенный, может быть, потому, что в очередной раз смог доказать самому себе и так очевидный постулат о способности великого воителя совладать с любым существом во Вселенной, кроме собственной кузины.

Расторопные слуги Рика метались туда-сюда, пополняя быстро уменьшающиеся запасы провизии на живых столиках, которые сновали по комнате между принцами, шустро перебирая ножками. После Дикой охоты — весьма интенсивного вида спорта по-лоулендски — у его участников (тех, естественно, кто оставался в живых по воле Судьбы и Случая) разгорался просто зверский аппетит. А батареи пустых бутылок росли с такой быстротой, что уже сейчас численностью вполне могли претендовать на звание армии небольшого захолустного королевства. Откупоривая очередные бутылки, братья провозглашали тост и вновь продолжали шумно обсуждать свои «спортивные» достижения.

— Ты, Энтиор, не прав, я тоже хотел ту белокурую малышку. Почему ты не оставил ее мне? — нахмурился Джей, как всегда после нескольких бутылок вспоминая обо всех нанесенных в последнее время обидах, мнимых и настоящих. После второго десятка бутылок начинали припоминаться обиды давние.

— Извини, увлекся, — небрежно взмахнул рукой вампир, задумчиво разглядывая пару капель запекшейся крови под ногтями — все, что осталось от белокурой малышки.

— Мог бы тогда уступить мне очередь, — пробурчал принц.

— Но тогда она уже не понадобилась бы мне, — пожав плечами и задумчиво улыбнувшись, с видом гурмана резонно пояснял Энтиор. — Я люблю эту дивную сладкую кровь нетронутой невинности. Она так вкусна…

— В следующий раз не забудь о том, что ты не один на охоте, — предупредил Джей.

— Ладно, — охотно согласился вампир, добавив в свое оправдание: — Просто эта малышка оказалась чересчур слаба. Не придирайся, на твою долю перепало достаточно другой добычи.

— Ну и что? — обиженно запыхтев, резонно возразил собеседник. — Я хотел еще и эту.

— Эй, парни, хватит собачиться, будете в тренировочном зале отношения выяснять, если захотите, — встрял Кэлер. Считая эту трапезу завтраком, он еще и изрядно набивал желудок, поэтому пьянел медленнее остальных. — Бокалы уже пусты! Наливайте по новой! Нрэн, твоя очередь говорить тост.

Почему-то оживившись, Рик и Джей быстро перемигнулись. Нрэн деловито кивнул, встал, секунду помедлил, поднял вверх бокал с вином и провозгласил:

— Один философ из мира, далекого от нашего, написал в своем трактате: «Жизнь и смерть — одна ветвь, возможное и невозможное — одна связка монет». Так давайте пожелаем, чтобы цветы смерти на ветвях жизни распускались только для наших врагов, а в связке желаний невозможным становилось лишь то, исполнение чего несет беду нам самим.

— Сильно сказано, — уважительно кивнул Кэлер, осушив залпом свой бокал.

— Вот это да! Нрэн, куда до тебя Ментору, ты непременно должен написать философский трактат! — радостно подтвердил Джей, взметнулся с дивана и, подлетев к воителю, хлопнул его по плечу. Размахивая руками и мельтеша перед носом Нрэна, принц затараторил: — Пиши, а Рик поможет тебе издаться! Здорово?

— Помогу, а что? Дело выгодное! За одно имя народ платить будет! — ухмыльнулся рыжий, опорожняя свой бокал. — Только Элию придется изолировать на весь период творчества нашего кузена. Она дурно влияет на его красноречие. Я думаю, тут все дело в циркуляции крови по различным органам тела…

Нрэн метнул в сторону бога, излишне распустившего язык, грозный предупредительный взгляд и положил руку на пояс у меча. Рик тут же заткнулся и пожал плечами с видом оскорбленной невинности: «А я что, я ничего, сижу тут такой хороший, добрый совет даю. Не хочешь, не слушай!»

Пока Нрэн и Рик играли в гляделки, принц Джей продолжал кружиться вокруг кузена, бурно жестикулируя и доказывая наличие у последнего недюжинного литературного таланта. Родичи, ухмыляясь, наслаждались бесплатным концертом.

Оставив в покое присмиревшего Рика, Нрэн буркнул Джею: «Уймись», отстранил суматошного бога воров и сел, пригубив наконец свое вино. Ничуть не оскорбленный такой реакцией, белобрысый проныра поспешил вновь плюхнуться на свое место рядом с рыжим братом. При этом друзья довольно перемигнулись, и Джей незаметно для других сложил пальцы левой руки в старинном жесте темной братии «дело сделано».

— Слушай, Кэлберт, — намеренно отвлекая внимание родственников от сурового воителя, обратился Рик к мореходу, — давно хотел спросить. Что это за штучка с рубинами у тебя в волосах? Ты ее всегда на Дикую охоту надеваешь. Небось какой-нибудь пиратский трофей?

Принц хмыкнул и, по-волчьи оскалившись, ответил, тронув гроздь мелких, но прекрасно ограненных рубинов в переплетении серебряной проволоки:

— Пиратский, но не трофей. Это знак отличия капитана корсаров, который символизирует определенные заслуги при взятии корабля на абордаж…

— Убийство врагов? — деловито уточнил Нрэн. В компании родичей он сейчас чувствовал себя на удивление раскованно. По телу разливалось приятное тепло, и что-то вроде легкой щекотки ощущалось в груди, наверное, от выпитого вина.

— Нет, убийство противников при абордаже отмечается изумрудами, а рубины — женщины, которых я поимел, захватив судно. — Кэлберт машинально поигрывал украшением. — Число камней в заколке — это количество врагов или баб.

— Да, Элии такую штучку с рубинами лучше не показывать или не объяснять ее происхождение, — ухмыльнувшись, встрял Джей.

— Она не баба, она моя сестра, — резко, почти агрессивно бросил пират. — И она понимает все, что я делаю, и не станет бороться с тем, что является частью моей сути. Да меня поднимут на смех корсары всего вольного братства Океана Миров, если узнают, что Кэлберт Лоулендский больше не носит свои рубины.

— Элия все понимает, — утвердительно качнул головой Кэлер и, обглодав окорок индейки, потянулся за следующей порцией.

Энтиор полюбовался запекшейся кровью на руках и умиротворенно кивнул, соглашаясь со словами братьев.

— Кэлберт, а где ж ты находишь в Океане столько баб? — с пьяной серьезностью принялся выяснять Элтон, в душе которого неожиданно взыграла тяга летописца к уточнению подробностей. — Ведь их, по-вашему, и одну в плавание брать — дурная примета, а на твоей заколке — точно больше дюжины.

— Гаремы, рабыни, яхты для развлечений, — хмыкнул пират. — Да мало ли чего еще. Богатые дураки часто тащат с собой кучи хлама. Есть такие миры, где морское дело вообще считается женской прерогативой.

— Вы, парни, баб везде найдете, — гордо констатировал Лимбер. — Что значит — мои потомки!

— Ага! — радостно согласились похохатывающие принцы.

— Ребята, бокалы-то почти опустели. По новой надо! Мы тут не лопать собрались! — снова встрял удовлетворивший любопытство Рик. — Моя очередь говорить тост. Люблю я это дело! Значит, так, в продолжение женской темы такая история. Шел как-то по дремучему лесу мужчина. И вдруг из чащи вышел огромный свирепый синий дракон, полыхнул для острастки пламенем и проревел: