Не нужно мне его пальто! Мне он сам нужен! Он!

— Тогда… поцелуй на прощание? — Игнат нагло посмотрел на меня.

Не смогла не восхититься — вот это жестокость!

— Пока, — повторила, и вышла из машины.

Ко входу в отель шла, не оборачиваясь. Знаю, он еще не уехал, машина на месте, и я не жду, что за мной побежит, как герой какой-нибудь романтической комедии.

А ведь хотелось бы.

Достала отключенный мобильный, сняла чехол, и вытащила из него карту от номера. А затем зашла в отель, слыша, как за моей спиной тронулась машина.

Уехал.

Что ж… обидно, но переживу.

— Ты где шлялась? — напустилась на меня Женя, едва я вошла в наш номер. — Я тебе с семи утра звоню, блин!

— Гуляла. Ты, как вижу, тоже гуляла, — холодно ответила.

Вид у подруги так себе. Губы как подушки — опухшие, красные. Шея и подбородок расцарапаны. Боюсь представить, чем она занималась.

Хотя… должно быть, тем же, чем и я.

— Гуляла, но с пользой для дела! Ты в курсе, что нужны танцовщицы и солистки для «Спартака»?

— В ноябре?

— В начале декабря новый состав начинает репетиции, а в январе будут спектакли. Угадай, кого ты вчера отшила, дура? Второго режиссера!

— А ты его утешила, — усмехнулась я, вспомнив этого урода.

Не знала, что это второй режиссер. А даже если бы знала, все равно не позволила бы к себе в трусы лезть.

— А я начинаю репетировать в труппе, дурочка. Здесь, в Петербурге! И вот увидишь, примой стану! Так где ты была?

— Я не хочу об этом говорить, — взяла полотенце, халат, захватила телефон и пошла в душ.

Вода холодная, нужно как обычно пять-десять минут ждать, пока не польется теплая. Сначала позвонила родителям, вчера-то совсем из головы вылетело это. Пока говорила, злилась. Ну почему так? Почему до сих пор нужно за все платить своим телом?

Может, и хорошо, что у меня травма. Не могу я по таким правилам жить.

— Ай, — выдернула ладонь из-под воды — уже кипяток, скинула платье, и хотела войти в душ, но телефон зазвонил.

Первая мысль, отчего-то — Игнат.

Но нет. Это Нина Васильевна. Да и откуда Игнату мой номер знать? Он его даже не спрашивал.

— Здравствуйте.

— Привет, Ярослава. Ну как ты, девочка моя? Лучше?

И снова это чувство вины. Перед той, которая столько сил в меня вложила, которая наравне со мной радовалась тому, что я буду на сцене блистать. А я вместо этого так бездарно сломалась.

— Лучше. Уже танцую потихоньку, тренируюсь. Я через пару недель заеду к вам, сейчас мы с Женей в Питере, но…

— В Петербурге? Замечательно, милая. Я как раз и хотела тебя в Петербург отправить. Уже договорилась насчет тебя.

— Договорились?

— Отправишься в театр. Завтра к одиннадцати. На тебя посмотрят, и ты получишь роль. Новый состав набирают для «Спартака», слышала?

— Да, но… роль? Я же… я не смогу!

— Сможешь! Если в состоянии танцевать — будешь танцевать. Возможно, роль Эгины, если таланта хватит, за тебя я слово замолвила. Либо кордебалет. Либо, если совсем беда, будешь роль мебели играть. Ты на сцену-то хочешь? Или предпочитаешь страдать, и рассказывать всем, как травма твою карьеру сгубила?

Выдохнула шумно.

Я этим и занималась долгое время — упивалась своей бедой. Злилась. Мне ведь такой шанс был дан — сразу из балетного на главную сцену страны, а тут травма. Восстановление. И я точно знала, что никто меня ждать не станет, придется заново доказывать всем, чего я стою. И не факт, что я смогла бы доказать.

— Завтра в одиннадцать? — переспросила я.

— Да. Надеюсь, шанс ты не упустишь. Прояви себя. А травма… это не в последний раз, Слава, к сожалению. Будут еще. Завтра, как выйдешь, набери меня.

Нина Васильевна отключилась, не прощаясь.

Энергия вскипела во мне. Даже удивительно — так долго я просто по течению плыла, а сейчас словно проснулась. И, кажется, что способна горы свернуть.

Жене я ничего не рассказала. Высушила волосы, съела яблоко, опустила планку вешалки, и встала за самодельный станок.

— Гулять со мной пойдешь? — подруга вытянула ноги по стене, растянувшись на кровати. — Я сегодня с Жоржем встречаюсь. Он с друзьями будет.

— Жорж?

— Ну Жорик. Второй режиссер. Идем со мной, может, получишь какую-нибудь небольшую роль. Дурой не будь! Понятно, что Эгину ты танцевать не будешь, но хоть что-то можно выбить, если будешь поласковее.

Нельзя ей говорить. Женьку я знаю — обидится. Любит она сердиться, когда сердиться вроде как не за что. В прошлый раз она орала, что я со всеми переспала — и с женщинами, и с мужчинами, и даже с костюмерами, чтобы роль получить. И с подругой успехом не поделилась.

— Я останусь, нужно репетировать. Да и тебе бы не помешало, Жень, раз уж у тебя роль в кармане. А ты все валяешься.

— В декабре и начну, — зевнула она. — Скучная ты. Ладно, я до часу посплю, а потом меня ждут. Надумаешь — накрасься, и вместе пойдем. Мальчики не обидчивые.

Я закатила глаза, и продолжила. Ступня болит, но терпимо. Интересно, смогу ли я завтра танцевать, или опозорюсь? Может, сейчас и проверить себя?

Нет. Страшно. Лучше нагружу свое тело, а завтра уже пусть будет так, как суждено.

Женька встала, и я сделала перерыв, пока она бегала по комнате, заполошно одеваясь, нанося макияж, и делая укладку. Ушла. И я продолжила тренировку — танцем это не назвать. Еще неделю назад свалилась бы после этих семи часов, я бы и трех не выдержала, а сейчас энергия словно бесконечна.

Не знаю, после звонка ли это Нины Васильевны, или после встряски, что устроил мне Игнат?

— Хватит, — выдохнула, почувствовав, как ноги начинают буквально трещать. — Иначе я завтра до театра даже не дойду, не то, что не станцую.

Приняла душ — волосы тоже пришлось помыть второй раз, до того я вспотела. Замоталась в полотенце, и выглянула в окно. Темнеет уже. Сейчас отдохну, высушу волосы, и пойду гулять.

Одна. Без всяких Жоржиков-Жориков. С наушниками в ушах, под русские романсы.

Улыбнулась, и уже хотела отойти от окна, как заметила нечто. От парковки прямо на меня идет мужская фигура.

Знакомая.

— Неужели… — пробормотала, вглядываясь в сумерки по ту сторону стены.

Мужчина подошел прямо к моему окну, и легко стукнул пальцами.

— Выйдешь? — прочитала я по губам Игната.

Указала ему на голову, замотанную полотенцем, и он кивнул. А я, стараясь не особо спешить, но и не медлить излишне, отправилась за феном.

Глава 7

Хотелось бежать к Игнату, плюнув на полотенце на голове.

На свой вид. На манеры.

Пришёл! Пришёл ведь ко мне, несмотря на то что наговорил всяких глупостей, а значит…

— А что это значит? — пробормотала я себе под нос.

Но слова мои заглушал шум фена.

Вдруг Игнат приехал повторить своё щедрое предложение побыть его временной любовницей без обязательств? Я бы не удивилась, не в розово-ванильном мире живу. В первый же час после знакомства мужчине отдалась, не станет же он думать, что я высоких моральных принципов. Даже несмотря на то, что девственницей была.

Если повторит свое предложение, вежливой я уже не буду.

Меня разрывало любопытство, и негодование. Прокручивала в своих мыслях, зачем Игнат мог явиться, и злилась. Злилась, пока сушила волосы и делала укладку. Злилась, когда наносила макияж, отчего он стал похож на грим Черного лебедя.

А когда одевалась, чулки порвала. А ведь консультант меня уверяла, что их и гвоздем не порвать — новейший материал, тонкий, но прочный как кольчуга. Ха! Какая там кольчуга против женской злости?!

— Так, хватит, — заставила себя остановиться посреди комнаты.

Закрыла глаза, и начала считать вдохи и выдохи.

Медленнее. Еще медленнее и спокойнее… во-о-от! Теперь хорошо, и можно идти к Игнату. Не спеша. Не стоит бежать к мужчине, и позорить себя.

Впрочем, слишком долго тянуть тоже глупо и инфантильно.

Надела удобные ботиночки на невысоких каблуках, чтобы поберечь ноги, и вышла из номера. А затем и из отеля.

Игнат стоит у крыльца, между компактным входом в отель и обувным магазином.

— Думал, ты уже не выйдешь, — не очень довольно произнес он, и протянул мне букет цветов. — Прости, что розы. Банально. Но вкусов твоих я не знаю.

— Я люблю розы, — трепетно приняла букет. — Спасибо. Только у меня вазы нет.

— Пойдем, купим? — Игнат протянул мне руку, и я её приняла. — Какие цветы ты любишь?

— Тюльпаны. Мама все время шутила, что я была бы идеальной сотрудницей бухгалтерии, и восьмого марта радовалась бы больше всех трем тюльпанчикам.

Игнат хохотнул, а я покраснела — Боже, что я несу? Какая бухгалтерия? Мама много шутит, не все же на Игната вываливать.

А мне хотелось. Болтать, шутить, чтобы не сделать то, на что характер подбивал — прямо вытрясти из Игната, зачем он пришел. Чтобы четко и ясно сказал.

Но так нельзя. Потому… идем за вазой.

— Тюльпаны, значит? Я запомню. А украшения? Бриллианты? — мы обошли огромную лужу, не размыкая рук.

— Я только жемчуг ношу. Бриллианты скучные.

И мне не по возрасту.

— А любимый цвет? — не глядя на меня спросил Игнат, и резко сжал мою ладонь. — Черт, прости, Слава. Херню несу какую-то. Я, правда, думал, что ты пошлешь меня. Заметила, розы без шипов? Чтобы по морде не так больно было получать.