Богдан продолжал идти, не обращая внимания на попытки девушки остановить его. Лишь когда Ангелина двумя руками вцепилась в его локоть, Тихомиров рывком высвободил руку, посмотрел на мою соседку и что-то сказал. После этого Ангелина осталась стоять на месте, а Богдан спокойно зашагал дальше.

Я отошла от окна, испытывая смешанные чувства. Было обидно за Богдана так, что в груди жгло. А где-то под этим жжением сердце согревала трепетная радость от того, что мы с ним познакомились. И за это я даже была Ангелине немножко благодарна.

3. Наши дни

Возвращаюсь домой, чувствуя себя выжатым лимоном. Боль, совсем немного притупившаяся за последние полгода, вернулась и начала одолевать с новой силой. Мучить меня, выворачивать наизнанку.

Съёмная квартира встречает привычным холодом и тишиной. Она вполне приличная, с хорошим дорогим ремонтом и мебелью. Но всё то время, что я провела в ней, ненавидела здесь жить. Ненавидела своё одиночество. Ненавидела Тихомирова, ведь именно из-за него я оказалась в этой квартире.

После развода Богдан настаивал, чтобы я осталась жить в его доме. Который он называл нашим. Говорил, что съедет сам. Но я даже представить себе не могла, как проведу хотя бы одну ночь в стенах этого дома без него. Где всё, буквально каждый сантиметр напоминал о том, как мы были счастливы. Зная, что как прежде уже не будет никогда.

Да и без этого я бы ни за что не осталась. Гордость не давала принять от бывшего мужа даже малейшую помощь. Я не позволила ему помочь с переездом. И оставила там все драгоценности и другие вещи, что Тихомиров мне дарил.

К счастью, у меня имелись сбережения на счетах. Вообще, я с лёгкостью могла бы позволить себе взять собственное жильё в ипотеку. Но не хотелось заморачиваться. Когда твоё сердце разбито, становится безразлично, где жить. Ведь от этой страшной пустоты, что поселилась внутри, нигде не спрячешься. Не спасёт хоть даже целый дворец.

Сбросив туфли, прохожу в квартиру, едва сдерживаясь, чтобы с порога не начать рыдать и рвать на себе волосы. Но каким-то чудом не даю волю чувствам.

Снимаю пиджак, бросив на спинку стула в кухне-студии. Наливаю себе стакан воды, жадно пью.

Надо как-то собраться.

Говорят, время лечит. Все эти шесть месяцев я просто, стиснув зубы, ждала. Ждала, когда пройдёт эта ноющая боль, выматывающая тоска, и мне станет легче. Чтобы хоть как-то от неё отвлекаться, с головой ушла в работу. Вкалывала по двенадцать часов в сутки, чаще всего приезжая в эту квартиру, только чтобы принять душ и переночевать.

Полянский заметил моё рвение и повысил в должности. Сделал руководителем коммерческой службы. Я затащила в компанию таких заказчиков, о которых раньше даже сам Полянский не смел мечтать.

Конечно, «Алькор» сейчас на пике. В какой-то степени это ведь моя заслуга. Я всегда ставила себе амбициозные цели, а после развода и вовсе озверела. Наверное, хотелось показать всем, чего я стою, и в первую очередь самой себе.

Полянский меня ценил, не скупился на похвалу и даже намекал несколько раз, что если так пойдёт и дальше, то он отдаст мне долю в бизнесе. Десять или даже пятнадцать процентов. Кому-то может показаться, что это немного. Но на самом деле для обычного человека, даже для того, кто очень хорошо зарабатывает, — это более чем. Такой стимул мотивировал меня, как ничто другое. Стать совладельцем «Алькора»… Высшая ступень в карьерной лестнице. Для меня это обернулось бы настоящим достижением.

Но теперь пришёл Богдан и всё разрушил. Придётся начинать всё с нуля где-то в другом месте. Я ведь всё-таки написала заявление на увольнение. Прямиком из бывшего кабинета Полянского пошла к кадровикам и написала.

Плевать на угрозы Богдана. Пусть топит меня, если хочет.

Зато это поможет мне справиться с чувствами. Злость намного лучше тоски по нему. Может, так я, наконец, смогу возненавидеть бывшего мужа по-настоящему.

Напившись воды, иду в спальню, чтобы раздеться и взять полотенце.

Больше всего на свете хочется упасть на кровать и лежать там долго-долго, не двигаясь. В идеале — уснуть. И проспать до самого утра.

Но как назло, именно сегодня день рождения у моей подруги. Я в прошлом году его пропустила. Если и в этом не явлюсь без уважительной причины — жестокой обиды будет не избежать.

Поэтому я заставляю себя принять в душ, переодеться в нарядное платье и нанести свежий макияж.

Такси привозит меня в ресторан «Атлант» без пятнадцати минут пять, и ещё какое-то время я скучаю одна за столиком, дожидаясь своих неизменных ещё со времён университета подруг — Наташу с Есенией.

Когда они, наконец, появляются, невольно начинаю улыбаться, заражаясь их приподнятым настроением.

— О, ты уже здесь! — выпаливает Наташка, обнимая меня. — Мы с Еськой немного в пробке застряли, давно ждёшь?

— Да нет, не очень, всё нормально. С днём рождения тебя, красота моя! — целую её в щёку и вручаю подарочный конвертик с деньгами.

Как-то так у нас повелось ещё с голодных студенческих времён, что мы дарим друг другу деньги. Хоть и ни для одной из нас это давно уже не так актуально.

— Спасибо, дорогая!

— Привет, Кир, — подходит Еська, чтобы тоже поцеловать меня.

Усевшись за стол, мои подружки начинают щебетать без умолку, наперебой рассказывая о последних новостях своих таких разных жизней.

Еська у нас образцово-показательная жена и мать троих детей. Но каким-то чудом эта супер-женщина умудряется не превращаться в скучную домохозяйку, выглядит потрясно, регулярно ходит на фитнес и всякий там маникюр-педикюр, ведёт популярный блог в интернете, одним словом — с тайм-менеджментом у Еськи всё в порядке.

Наташка же счастливая владелица небольшого туристического агентства и очень много путешествует. Дважды побывала замужем, оба раза недолго, и всё ещё находится в поисках идеального мужчины.

Я их обеих очень люблю, почти так же сильно, как сестру с братом и маму. Даже несмотря на то, что мы в последнее время как-то отдалились. После развода мы с Есей и Наташей виделись всего дважды, и оба раза для меня эти встречи были пыткой, потому что девочки жаждали подробностей нашей с Тихомировым ссоры, а мне каждое слово давалось с трудом.

Вот и сейчас они оживлённо делятся своими новостями, а я сижу с натянутой улыбкой, пытаясь не испортить кислым видом Наташке праздник.

Но бесконечно отмалчиваться мне, конечно, никто бы не позволил.

— Кир, ты как вообще? Как на работе дела? — спрашивает Еська, когда Наташка закончила делиться эмоциями от своей поездки во Вьетнам.

Как бы мне хотелось соврать им сейчас. Сказать «всё в порядке» и быстренько перевести тему на что-то другое. Но за годы жизни с Тихомировым его убеждение, что нужно всегда говорить близким людям только правду, каким-то невообразимым образом въелось в подкорку и не даёт ни малейшей возможности озвучить спасительную ложь.

— Я сегодня написала заявление на увольнение, — глотнув принесённый официантом коктейль, скупо выдаю я.

Лица у девчонок вытягиваются, они обе округляют глаза.

— Почему? — спрашивает Наташа.

— Потому что Тихомиров купил «Алькор». Я не смогу работать под его началом.

Над нашим столиком на несколько мгновений повисает тишина.

— А зачем он это сделал? — первой отмирает Еся. — Неужели таким образом хочет тебя вернуть?

— Говорит, выгодное вложение, — с неохотой отвечаю я. Вот бы побыстрее как-то свернуть этот разговор. Но вряд ли получится.

— Вот же гад, — тут же заводится с полоборота Наташка. — Неужели не понимал, что ты не захочешь с ним работать! А других выгодных вложений у него не нашлось? Нет, ну надо же быть такой скотиной, а…

— Наташ, прекрати, — холодно одёргиваю я её. И следом пытаюсь выдавить из себя улыбку: — Девчонки, давайте сегодня не будем об этом. День рождения всё-таки, не хочется портить никому настроение.

— Просто что ты теперь делать будешь, Кир? Новую работу искать? Ты же так любила «Алькор», до такой должности доросла, — встревожено говорит Еська.

— Я пока не знаю, Есь. Правда, давайте не будем об этом. Не сегодня.

Но моя сердобольная Еся никак не желает отступать.

— Может, не стоит тебе вот так сразу рубить с плеча? — с жалостью вглядывается она в моё лицо. — Уволиться всегда успеешь. Мне кажется, Богдан уже просто не знает, как тебя вернуть, вот и решился на такой отчаянный шаг. Кир, ну может, ты хотя бы посмотришь, что из этого выйдет? Дай ему шанс.

— Сдурела? — тут же набрасывается на неё Наташка. — То, что он сделал, не прощают. Я бы на месте Киры даже разговаривать с ним не стала. Нужно иметь гордость.

— Да причём тут гордость! — возмущается Еська.

Между подругами завязывается словесная перепалка не на жизнь, а на смерть. А я смотрю на них и чувствую, как в моей голове с каждой секундой нарастает противный звон.

К счастью, в эту самую минуту в сумочке оживает телефон. Достав его, я быстро сбегаю из-за столика, лишь бы только не слышать этих двоих.

Выйдя в прохладный холл ресторана, принимаю вызов.

— Да, Стелла. Здравствуй.

Это один из моих менеджеров по продажам. Точнее, уже не из моих.