— Что? — Супруг явно не ожидает такое услышать. — В каком смысле выйти? Это моя жена, я имею право присутствовать во время допроса.

— Не имеете, — ни на тон не повышая голоса. — Мне нужно допросить каждого, кто находится в доме. И тех, кто был здесь в течение дня. Займитесь их доставкой к этой комнате.

Я стою, стараясь лишний раз не дышать. Смотрю то на одного, то на другого, мысленно хихикая над выражением лица Рахгара. До этого с ним явно никто не обращался, как с мальчиком на побегушках. Если бы гость не был представителем закона, в ход уже пошли бы оскорбления.

Но… он сам позвал дознавателя! Чего теперь пыхтеть вскипающим чайником?

— Хорошо, — спустя целую минуту напряженной тишины выдавливает из себя мой супруг.

— И сделайте так, чтобы меня никто не прерывал. Я буду использовать артефакт, требующий нахождения в помещении лишь одного подозреваемого. Посторонние могут исказить его действие.

— Артефакт? — моментально напрягается дракон. — Я не давал согласие на пронос в мой дом магических вещей.

Дознаватель ни секунды не раздумывает над ответом:

— Если вам удобнее явиться в отдел преступлений всем семейством и рабочим персоналом, будет даже лучше. Там все обустроено для обеспечения максимальной эффективности следствия.

На это Рахгар ничего не говорит. Прожигает меня предупреждающим взглядом, резко отворачивается и уходит. И что он этим мне сказать хотел? Чтобы его дебильную версию про мое нахождение у трупа подтвердила? Ага, сейчас, уже бегу и падаю!

В гостиной сразу же становится чуточку холоднее. Я даже зябко ежусь, скрещивая руки на груди. Сосредотачиваю все свое внимание на дознавателе, следя за каждым его движением.

Мужчина указывает на диван приглашающим жестом. Когда прохожу и сажусь, сам возвращается в кресло, с которого встал. Между нами низкий кофейный столик с вазочкой фруктов и напряжение, которое можно резать ножом.

Какое-то время он просто смотрит на меня. Холодно и даже слегка надменно. А потом произносит:

— Значит, Дуэрн.

Чувство, что мы знакомы, обретает железобетонную основу. Вот только память старой Леоны молчит как партизан! Ни единого крошечного эпизодика из прошлой жизни. Что происходит? Кто этот человек? Они учились вместе, росли в соседних домах, в любовь играли по юности?.. Если последнее — это никак не могло бесследно выветриться из ее головы!

Придется выкручиваться самостоятельно и, если что, списывать все на амнезию.

— Выходит, что так, — неуверенно улыбаюсь и совершаю попытку сесть поудобнее.

А сердечко ускоряет ритм, прямо как во время экзамена, когда берешь билет и понимаешь, что не учил ответы на эти вопросы. Да еще чувство тлеющего огня в груди никуда не девается. Спасибо, краснеть мое теперешнее лицо вроде не умеет. В своем мире я б уже пылала, как сочный помидор, вот-вот сорванный с летней грядки.

Мужчина не сводит с меня глаз, ожидая чего-то.

Я ерзаю и поглубже вдавливаюсь в спинку дивана. Прикусываю губу, дабы мимолетная боль привела расплывшиеся мозги в более-менее рабочий вид. На ум не приходит ничего более путного, как спросить:

— Может, представитесь? Или в боевой академии этому не учат?

Тон получается ужасно стервозным, и щеки загораются еще сильнее. Оказывается, кожа от жара может даже болеть… Еще одно открытие на сегодня.

Мимолетное, едва заметное удивление, которое я вряд ли бы заметила, если бы не пялилась на дознавателя во все глаза. Чуть вздернутая правая бровь. А затем лютая стужа в потемневшей синеве. Мимолетная улыбка одними губами и незначительный наклон головы.

— Дэйран Сент-Мор.

Никаких ассоциаций с этим именем.

— Очень приятно.

— А по виду не скажешь, вы чрезмерно бледны.

— Вовсе нет, я такая от природы.

Дэйран одаривает меня легкой усмешкой и лезет во внутренний карман плаща за блокнотом и ручкой. Оставляет их на коленях, достает еще какую-то вещицу размером с куриное яйцо — прозрачный шар на серебристой подставке. И только когда устанавливает его на столик между нами, я замечаю, что к подставке шарик никак не прикреплен. Он просто парит над ней.

— Коснитесь сферы, пожалуйста.

Я послушно выполняю, после чего внутри стекла появляется красноватый густой туман.

— Что ж, приступим к допросу, леди Дуэрн.

Артефакт оказывается подобием детектора лжи.

Я узнаю об этом, облажавшись на первом же вопросе. Дымок в шаре резко меняет цвет на черный, а дознаватель упирается в меня пытливым взглядом.

— Повторите ответ, пожалуйста. Вас зовут Леона Дуэрн?

— Да!

Меня начинает раздражать собственное состояние. В тех обстоятельствах, в которые я попала, совсем не место для рассеянности. Нужно быть максимально собранной и способной быстро соображать.

Шарик неохотно возвращается к красному, а мужчина что-то помечает в своем блокноте.

— Можете как-нибудь ускориться, будьте добры. Меня ждет дочь.

— Конечно. Артефакту нужно настроиться на вас, но обычно это получается с первого ответа. Продолжим. Владельцу этого особняка, Рахгару Дуэрну, вы приходитесь законной супругой?

— Да.

Снова черный. Да что ж такое!

Дознаватель, не моргая, смотрит на глючный шар, а я что есть силы сдерживаю нарастающую панику. Повторяю мысленно, словно мантру: я — Леона Дуэрн! Леона, Леона, Леона, не Алина!

— Кажется, ваша штучка сломана, — несколько резко говорю я, скрещивая руки на груди.

Дэйран поднимает взгляд.

— Вы законная супруга Рахгара Дуэрна? — без каких-либо эмоций повторяет он.

— Да! Уже три года его жена, и у нас имеется приемная дочь!

Дымка перекрашивается в красный, но меня это не успокаивает. А что, если на каждый мой ответ клятая вещица будет так реагировать? Должно быть, ее путает противоречие фактов. Да, теперь я Леона, но в то же время совсем не она… Как же сложно!

— Вы знали Лизетт Кайзо?

— Нет. Я не была лично с ней знакома.

Фух, хоть здесь совпало.

— Вы знали, что эта женщина являлась любовницей вашего мужа?

Отвечаю не сразу, усиленно пытаясь вспомнить. Я видела уже четырех девиц в этом доме, значит, и Леона их постоянно встречала.

— Да, — звучит не слишком уверенно, но артефакт все устаивает.

— Когда вы вошли в спальню супруга, где находилась Лизетт?

— Я бы не вошла туда, если б он не вывалился в коридор с бешеными глазами. Мне пришлось. Лизетт лежала на кровати.

— Она была жива?

— Определенно нет.

— Вы использовали диагностические чары?

— Нет…

— Как вы поняли, что она мертва?

Действительно, а как я это поняла?.. Поверила муженьку на слово?

— Ну она лежала в неестественной позе, не дышала. Глаза ее были открыты и смотрели в потолок. Но, самое главное, Рахгар сказал, что она мертва. Он решил, что это я ее убила.

— Но вы этого не делали?

— Нет.

Обстрел вопросами заканчивается, дознаватель продолжает записывать мои показания, а я немного расслабляюсь. К счастью, артефакт больше не чернеет.

И тут мне приходит мысль, ставящая под сомнение все, что знаю о своей невиновности.

Магия не обнаруживает обмана, потому что я — которая Алина — совершенно точно никого не убивала. А Леона? Черт подери, как мне быть теперь уверенной в своей непричастности?!

Память от прежней хозяйки осталась какая-то выборочная. Вдруг она перед тем, как зелий наглотаться, наемного убийцу заказала?

— Все нормально?

Выныриваю из мыслей и замечаю, что дознаватель внимательно на меня смотрит. Натянуто улыбаюсь.

— Да, вполне.

— Тогда у меня к вам еще пара вопросов. — Он захлопывает блокнот, откладывает его на столик.

Опирается локтями на свои колени, становясь немного ближе. Предчувствую какую-то подставу. Хочется снова поерзать, так как диван резко оказывается неудобным, но я вообще не двигаюсь. Меня прямо в оцепенение приводит внимательный взгляд синих глаз Дэйрана Сент-Мора. Сердце заходится в учащенном ритме, и я не могу определить, от волнения это или от того, что дознаватель так близко.

— Сколько вам лет?

Вопрос настолько неожиданный, что я даже дышать перестаю. А дознаватель все смотрит и смотрит, даже не моргает. Цифра сама собой всплывает в памяти.

— Двадцать два…

И конечно же.

Чертов шар.

Становится черным!

Потому что мне настоящей — двадцать девять.

Голова сейчас просто взорвется от несоответствия двух разных личностей, поселившихся в ней! Память прошлой хозяйки тела и моя собственная переплетаются в какую-то кашу.

А слишком уж сообразительный Сент-Мор уже строит какие-то догадки. Я по лицу его это вижу.

— Так понимаю, вопросов по делу у вас больше нет. — Резко встаю и направляюсь к выходу.

Сейчас бы очень кстати оказался вошедший в гостиную Рахгар. Но он на удивление послушно исполняет наказ дознавателя и не мешает допросу.

Мужчина берет артефакт и поднимается следом. Перехватывает меня на полпути к двери, преграждая дорогу.

Я сейчас не могу контролировать бушующие эмоции и совершаю одну ошибку за другой. Вместо того чтобы спокойно вести себя, удивляться действию «поломанного» детектора лжи и непонимающе хлопать ресницами — чуть не плачу от охватившей меня беспомощности, тяжело дышу и явно бледнею так сильно, что похожа на мертвеца.