А Дэйран, как питбуль, ухватился и не отпускает, пока не расколет полностью. Правда, физически он ко мне никоим образом не прикасается, но ощущаю я себя все равно зажатой в тиски.
— Вы — не Леона.
В этот раз не спрашивает, а утверждает. Артефакт, зажатый в его кулаке, никак не реагирует.
Я отступаю на шаг.
— Что за глупости?.. — отвечаю с дрожью в голосе.
Мужчина наступает.
— Как вы это сделали? Магия иллюзии?
— Это бред…
— Алхимическое зелье?
— Прекратите!
— Где настоящая Леона?
Еще немного, и окажусь зажатой в углу! Ныряю у него под рукой и бегу к выходу.
Он в пару шагов настигает меня, хватает за руку. Кожа к коже.
Вспышка!
Перед глазами и во всем теле. Гнездившийся во мне огонь реагирует на прикосновение настоящим пожаром. Дэйран шумно выдыхает и отдергивает руку.
Все замирает.
Мы оба неподвижно стоим и смотрим друг на друга. Я вижу, как сильно он поражен, как вздымается его грудь, темнеют глаза. Будто море во время шторма.
Пользуясь моментом, все же хватаюсь за ручку двери и выскальзываю из гостиной. В коридоре едва не сталкиваюсь с одной из служанок, а затем и с Рахгаром. Он что-то объясняет недовольной гувернантке. Видно, она только-только пришла, дабы провести у Эймы ненавистное ей плавание…
Слышу оклик со спины, но не реагирую. Тороплюсь мимо собравшихся для допроса людей с единственной мыслью: поскорее сбежать отсюда куда глаза глядят.
Меня никто не останавливает и не догоняет.
Глава 4
Спальня — единственное место в этом доме, где я чувствую себя в безопасности. И когда врываюсь туда, с грохотом захлопывая дверь, пугаю Эйму. Совсем забыла, что она меня тут ждет!
— Все в порядке, милая, — тороплюсь успокоить девочку, воззрившуюся на меня огромными глазами.
А сама вжимаюсь спиной в стену рядом с выходом.
Прохлада каменной кладки немного гасит танцующий во мне жар. Я успокаиваюсь, возвращая себе способность думать.
Что это сейчас в гостиной было? Почему я так отреагировала на дознавателя? В обычном мире решила бы, что он мне очень понравился как мужчина, но тут оказалась не просто симпатия. А нечто гораздо большее, чему дать объяснения совсем не получается.
И самое удивительное — он тоже это почувствовал. Когда коснулся меня. Я по глазам его это увидела.
— Папа опять обижал тебя, мамочка? — Тонкий голосок Эймы слышится, как сквозь толщу воды.
Выныриваю из мыслей и сосредотачиваю на ней взгляд. Тонкая фигурка на большой кровати кажется еще меньше, чем есть на самом деле. Девочка прижимает острые коленки к груди, обхватив ноги кольцом рук. Волосы снова распущены.
— Не думай об этом, солнышко. — Отталкиваюсь от своей опоры и иду к кровати. — Опять распустила косы?
— Они мне давят.
— Я вроде бы старалась делать очень свободные колоски…
Эйма тупит взгляд и молчит. Ну и к черту эти косички!
— Ну хорошо, — улыбаюсь. — Значит, мы просто заколем прядки у висков, чтобы на глаза не спадали. Договорились?
Она вскидывает взгляд и с готовностью кивает.
— Отлично. Спрыгивай.
Я закалываю несколько локонов, беру Эйму за руку и веду к выходу. Если Дэйран не последовал за мной сразу же, не значит, что поставил все это дело на самотек.
Из-за расхождений показаний с артефактом дознаватель теперь подозревает меня черт знает в чем! Хоть бы не потащил в отдел для допроса с пристрастием…
Клятая любовница, вот надо было ей помирать именно сейчас, когда я заменила настоящую Леону!
Дэйран знал ее когда-то, поэтому начал что-то подозревать. А уж когда детектор лжи принялся заикаться — и вовсе поддался паранойе. Кто знает, чем теперь все это кончится. Как бы не пришлось раскрыть ему всю правду.
Что я — пришелица из другого, лишенного магии мира.
Что старше, чем была настоящая Леона, выгляжу иначе и ношу другое имя.
Что я — совершенно не тот человек, которого он когда-то знал.
Но как Дэйран это воспримет и не окажусь ли я в местной клинике для душевнобольных? Вот в чем вопрос.
— Нона будет меня искать, — подает голос Эйма.
Крепче сжимает мою ладонь цепкими прохладными пальчиками.
Я успокаивающе поглаживаю тыльную сторону ее руки и отвечаю:
— Она сейчас занята.
Мы выбираемся из дома и останавливаемся на лестнице. Я прикрываю глаза и подставляю лицо прохладному ветерку.
Впервые я вышла сюда на третий день после пробуждения. И застряла минут на сорок. Сидела на верхней ступени, любовалась видом и дышала свежим воздухом.
Особняк смотрит на озеро. У берегов оно поросло камышом и кустарником, а ближе к середине — полянками широких листьев водных лилий. Темная неподвижная гладь тянется вперед примерно на сотню метров, может, чуть больше. А дальше возвышается густой еловый лес.
Когда смотришь отсюда, сверху, кажется, что каменная лестница уводит прямиком в это озеро. Но на самом деле это не так, конечно же. Внизу есть мощеная дорога, изгибом поворачивающая вправо. А там — основной двор с небольшим фонтаном, парой фруктовых деревьев и беседкой.
— Думаю, твои занятия на сегодня отменяются. — Смотрю на Эйму, отмечая, что при дневном свете она еще более бледная, чем в освещении ламп и свечей. — Как насчет прогулки?
— А папа не будет ругаться?
Ну надо же… Это как же он третировал жену и ребенка, что у девочки возникают такие вопросы?
— Ты же не одна, а со мной.
Она прикусывает губу и уводит взгляд в сторону озера.
— Когда мы гуляли в прошлый раз, ты чуть не утонула… Я не хочу, чтобы это повторилось.
Хмурюсь, откапывая в памяти нужный эпизод.
Лучше бы не совалась туда… Меня заполняет чувство тоски и беспросветной безысходности. Я словно наяву ощущаю илистый вкус воды, ледяную дрожь по коже, отяжелевший подол платья, тянущий вниз. И плач ребенка.
Боже мой… Леона не раз пыталась свести счеты с жизнью. При Эйме это было дважды. Ну и семейка же мне досталась!
— Все будет хорошо, — успокаиваю дочку, прижимая ее одной рукой к себе. — Мы не будем приближаться к озеру. Пойдем в беседку.
Она запрокидывает голову, и ее губы трогает легкая улыбка. Первая за все время моего пребывания.
— Я могу забраться на дерево и сорвать пару яблок! Они уже почти поспели.
Киваю, стараясь абстрагироваться от прошлого и всего, что пришлось пережить этой девочке. Может, я не по случайности сюда попала? А с какой-то «миссией»?
Одну цель определила с самых первых дней — отомстить изменнику-муженьку, превратив его жизнь в филиал ада. Изначально перекладывала на Рахгара свою злость и обиду к Сергею. Потом и сам дракон проявился во всей красе.
А вдруг это не главное? И настоящая причина моего «загробного» приключения — вот она, смотрит на меня большими доверчивыми глазами.
Но может быть и так, что имеется третья. И все гораздо, гораздо сложнее, чем я могу представить.
Гадать не буду! Тут справиться бы с тем, что уже навалилось. Вот как мне выкручиваться с подставой артефакта? Дознаватель не успокоится, пока не докопается до правды.
В беседке я отвлекаюсь от мрачных мыслей и полностью погружаюсь в общение с Эймой. Она и правда забирается на старую приземистую яблоню. Ловко и шустро, словно обезьянка. Добывает нам по самому красивому розовощекому плоду и спрыгивает на землю с нижней ветки. Даже платье не мешает в столь смелых трюках!
Девочка рассказывает мне, что лазать любит гораздо больше, чем играть на пианино. И в приюте она была лучшей в кружке акробатики.
— Но почему ты мне этого не говорила? Мы бы не стали включать в твое расписание то, что тебе совсем не нравится…
Эйма тщательно прожевывает кусочек яблока и бросает на меня странный взгляд.
— Но я говорила. Ты просто забыла, наверное.
— Да?.. И правда, забыла.
— Юным леди не подобает заниматься всякими глупостями, — декламирует она, сделав умное лицо.
Явно повторяет то, что от меня услышала. Или от гувернантки.
Не сдерживаю смешок и взъерошиваю ее волосы.
— Ну ладно, актриса! Я подумаю, что можно с этим сделать.
Мы продолжаем болтовню, и я узнаю еще парочку интересных фактов. Эйма говорит о своем, а в памяти у меня тут же всплывают моменты, которые знать она никак не может. Значит, это отголоски воспоминаний, оставшихся от Леоны.
Оказывается, в приюте остался ее брат. Их обоих должны были забрать другие люди, но в день контрольного смотра пришли не только они, но и мы с Рахгаром. Светловолосая милая девочка с большими глазами понравилась мне сразу же, как я на нее взглянула. Супругу было все равно, он явился туда, лишь бы я прекратила капать ему на мозги желанием иметь ребенка.
Но сразу двоих он, конечно же, усыновлять не собирался.
«Зачем нам столько спиногрызов? Ты с одним хотя бы справься, а я подумаю, оставлять ли вообще хоть кого-то».
Я не спорила.
Пошли в ход деньги, договоренности, связи.
И вот мы забрали только Эйму, а другую семейную пару ждал отказ без объяснения причин.
Мне казалось, что с появлением маленького человека жизнь заиграет новыми красками и пустота внутри от постоянных измен Рахгара и его грубого отношения станет совершенно незначительной.
Но решением это не стало.