Юлия Кузнецова
Первая работа. Возвращение
Иллюстрации
Евгении Двоскиной
Глава 1
Странные вещи
Самолёт тряхнуло. Потом ещё раз. У кого-то заплакал-закричал ребёнок. Что-то грохнуло, послышался приглушённый крик: «Осторожнее!» А потом мы нырнули вниз, и я открыла глаза. В ушах кололо, страшно болела шея, во рту было сухо, в висок уткнулось что-то крепкое и острое. О! Это же Маринино плечо!
Я распрямилась и потянулась в кресле. Ребёнок всё кричал и кричал, с каждой секундой громче. Я поморщилась: не люблю младенцев. Лучше бы они сразу рождались, например, шестилетними, чтобы можно было их чему-нибудь учить.
Марина смотрела в иллюминатор. Странное нам предстояло дело: расстаться. Странно, очень странно… Сейчас в тёмном салоне самолёта родители, которые ждут меня где-то внизу, на земле, представлялись далёкими, как сеньора Рибаль и её сын Хорхе, оставшиеся в Барселоне. А Марина, с которой мне пришлось так непросто на этих испанских каникулах, наоборот, казалась родной и близкой. Я не могла даже вообразить, что мы сейчас скажем друг другу «пока!» и больше не увидимся…
— А ты в каком районе Москвы живёшь? — спросила я тихо.
— На Кутузовском, — не поворачиваясь, ответила она. — А ты?
— Недалеко от Новослободской… — неопределённо протянула я.
Не хотелось признаваться, что живу не в модном районе. Разбужу в ней сноба — сама потом пожалею.
— Мне снилось, что мы столкнулись с птеродактилем, — призналась я. — С таким огромным, знаешь? Крылья кожистые, с перепонками.
— Это не сон, это правда, — мрачно ответила Марина. — Самолёт всё время так дёргается, будто от целой стаи птеродактилей улепётывает.
Я засмеялась, и словно в подтверждение моих слов нас опять тряхнуло. Внизу что-то загудело. Наверное, выдвигались шасси.
— На свидание, что ли, торопится! — возмутилась Марина. — Эй, поосторожнее, не дрова везёшь!
Эта неказистая шутка развеселила меня ещё больше. Меня охватило какое-то истерическое веселье, всё вокруг казалось нелепым и забавным: и старушка, которая вцепилась в спинку кресла перед собой, и дремавший возле меня лысый дядечка, и мадам, внимательно изучавшая рекламу в журнале, увешанная золотом с головы до ног. Но больше всего веселили Маринины комментарии, которые с каждой секундой становились всё более сатирическими.
— Знаешь, что мне скажет мама, когда увидит? Что у Тани самолёт никогда не опаздывал!
— А моя, — подхватила я, — моя мама сразу спросит: «Ты купила синюю юбку? А почему нет? Ну вот как теперь без синей юбки»… И правда, как?
— А потом моя скажет: «Ты наверняка голодная!» И возражать бесполезно: потащит в какое-нибудь кафе и набьёт меня едой по самые уши!
— Ой, а мои-то, ещё когда я в Испании была, поехали то ли за свининой, то ли за говядиной, в общем, решили срочно откормить чадо, отощавшее на испанских харчах!
Так мы веселили друг друга, упражняясь в остроумных догадках, до самого паспортного контроля. Впрочем, даже суровые пограничники не усмирили нас, а, наоборот, вызвали новый взрыв веселья. У багажной ленты мы толкались локтями, строили друг другу рожицы, замолкали на секунду, оглядываясь с деланым смирением, а потом снова принимались шутить и смеяться.
— Марина-а, — протянула я, когда мы наконец нашли свои чемоданы и покатили их к выходу. — У меня уже живот болит, хорош!
— Ты как в анекдоте, — откликнулась Марина. — Приходит человек к хирургу и говорит: «У меня живот болит!» А тот: «Давайте отрежем». Человек в ужасе убежал к терапевту и жалуется: «Я у хирурга был, на боль в животе пожаловался, а он: „Давайте отрежем!“». «Ох уж эти хирурги, — ворчит терапевт. — Отрежем, отрежем… Вот вам таблетки, два дня попейте, живот сам отвалится!»
Я захохотала так громко, что на меня обернулось полаэропорта. И тут услышала:
— Ма-ша!
И увидела маму с папой. Папа облокотился на железный заборчик, а мама нетерпеливо подпрыгивала рядом и махала руками. Я устремилась к ним, они — навстречу. Я вжала нос в мамино плечо, прихватила за шею папу. Такие тёплые, родные, домом пахнут… Но стоп!
— Погодите! Неудобно перед…
Я обернулась. Марины возле меня уже не было. Странная девушка. Исчезла не попрощавшись.
Ну ладно. Есть же «ВКонтакте», не потеряемся…
Сейчас самым главным было другое: родители поняли, что я повзрослела?
Вот я это чувствую, и даже очень. Я ведь почти месяц жила почти одна в чужой стране! Со мной могло произойти всё что угодно! Но не произошло. Я справилась, я молодец. Наверно, папа сейчас начнёт восхищаться, а мама завалит вопросами. Главное — держаться с достоинством, на вопросы отвечать не торопясь, вдумчиво, не перебивая родителей, как малыш, а спокойно и степенно пересказывая события и приключения.
Но родители что-то не торопились ни восхищаться, ни спрашивать про Испанию. Папа подхватил мой чемодан, а мама, потрепав меня по спине, быстро проговорила:
— Я на минутку, подождите у выхода!
И куда-то убежала.
— Вы давно меня ждёте? — спросила я.
— Минут десять.
— А… А я уже решила, что больше часа. Раз маме так приспичило. Она же брезгливая у нас.
— Что поделаешь, — развёл папа руками. — Cпать хочешь?
— Нет…
Честно говоря, я хотела спать. Но взрослые никогда в этом не призна|ются. И ещё мне хотелось уже поскорее начать отвечать на всякие вопросы. Поэтому я повторила:
— Нет-нет, спать совсем не хочется.
Папа собирался что-то сказать, но тут вернулась мама. Она прижимала к носу бумажную салфетку.
— Дядька передо мной прошёл, — сообщила она, — так пóтом кошмарно пах, что меня чуть не вырвало.
— Бедная, — сказал папа, берясь за мой чемодан. — Ну, идём?
— Нет, ну как так можно? — продолжала мама, по-прежнему не отводя салфетку от носа. — Не моется он совсем, что ли?
Но меня занимало другое. Они дочь не видели месяц. Почему же тогда обсуждают не мои дела, а какого-то неароматного дядьку?!
Веселье, которым я искрила всего пять минут назад, куда-то исчезло. Как будто меня посадили в коробку и захлопнули сверху крышкой. А в коробке темно и грустно. А может, веселье забрала с собой Марина, вместе с запахом своих персиковых духов, по которым я начала немного скучать…
— Давайте скорее, парковка платная! — поторопил папа.
— Маша, надень кофту, прохладно, — сказала мама.
Я пошла за папой, не став спорить с мамой, но сама думала об одном. То, что было в Испании, мне сейчас казалось прекрасным сном. И то, что происходило сейчас, — тоже сном, только унылым. Я как будто застряла между двумя снами, между огромными мыльными пузырями. Из одного выскочила, но войти в другой всё никак не получалось.
Глава 2
Volver [ Вернуться, возвратиться (исп.).]
Светало. За окном неровным заборчиком тянулась гряда деревьев, словно вырезанная неумелой детской рукой из тёмно-синей бумаги. Я и отвыкла, что их может быть так много…
— Красиво у вас тут в России, — решилась я пошутить.
Папа хмыкнул. А мама даже не услышала.
— Ты забрал мою справку? — спросила она.
— Какую?
— Для работы…
— А должен был?
— Издеваешься?! — негромко спросила мама.
Папа ответил ей что-то совсем тихо. А потом они оба замолчали, думая каждый о своём.
Честно говоря, я опешила. Я думала, они хотя бы в машине замучают расспросами. А они ведут себя так, словно с вечерних занятий у Беатрис меня забрали.
Нет, это невозможно. Не верится.
А если я буду молчать? Вообще ни слова не скажу. Они, как всегда, почувствуют мою обиду. И спросят: «Ну ты чего надулась?» А я так по-взрослому отвечу тихо: «Ничего, всё в порядке». Вот тогда им станет стыдно!
Некоторое время мы ехали в тишине. А потом папа спросил:
— Так что в результате? Ты же вернулась. И что?
Я вскинула голову, но он смотрел на маму.
— Ну вернулась… — протянула мама. — Она уже занята была с другой пациенткой.
— И ты не спросила?
— Спросила. Волнуются.
— Почему?!
— Возраст, Коля, возраст.
— Да брось ты!
— Тебе всё «брось»! — раздражённо ответила мама, отвернулась и принялась крутить ручку, чтобы открыть окно.
— Не открывай, кондиционер сломается, — предостерёг папа.
— Ерунда твой кондиционер, духота как в теплице, — буркнула мама и подставила лицо утреннему воздуху.
Папа покачал головой и нажал какую-то кнопку.
— Подожди! — встрепенулась мама. — А Машку нам когда забирать?
Папа не успел ответить.
— Я тут! — заорала я. — Ты что, про меня забыла?!
Мама ойкнула и, развернувшись ко мне, потрепала по колену.
— Прости, я тут задремала.
— Мам, вы вообще-то не собираетесь…
— Не приставай к маме, — перебил меня папа и тут же добавил: — Пожалуйста.
У меня всё поплыло перед глазами. С ума сойти. Почти месяц не видели дочь и говорят: «Не приставай». Словно я Гуся, который канючит планшет. Ладно. Больше не услышат ни словечка. Вернусь домой — сразу запрусь в своей комнате. Хоть она меня ждёт.
Но я ошибалась. Моя комната не ждала меня. Точнее, она ждала не меня, а моих родителей.
Да-да. За время моего отсутствия родители подготовили мне «сюрприз».
Папа так и сказал: «Сюрприз!» И открыл дверь в СВОЮ комнату. Я решила, что они сделали перестановку и хотят мне продемонстрировать. Заглянула к ним, а там… Там стояла моя кровать. Мой письменный стол. Мой шкаф с одеждой. А на подоконнике были свалены в беспорядке мои книги.
