Глава 5

По посёлку мы с Пиратом обычно на велосипедах гоняем. Я ему свой отдал, когда вырос из него и родители новый купили. Но Пират не обиделся, потому что у его матери всё равно вечно денег нет. Какая разница — из магазина велик или от меня? Главное, ездит!

Но в лес мы всегда пешком ходим. И не только потому, что деревья на склоне Горки растут и вверх трудно ехать. Среди сосен хочется идти медленно. Слушать. Столько птиц нигде не услышишь! И столько растений не увидишь… Сейчас вся зелень ещё свеженькая, молодая, прямо пожевать хочется. Ну мы и жуём иногда — заячью капусту или щавель.

Лес у нас просто волшебный: среди высоченных корабельных сосен — косые лучи солнца, будто золотистое полотно натянуто. И мох вокруг прямо изумрудный, как в старых сборниках сказок рисовали. Резные папоротники медленно покачиваются, точно околдовывают, и тоненькие сосновые иглы баюкают… Превратиться бы в такую иголку с двумя ножками, разлечься на папоротнике и смотреть в небо — между верхушками сосен даже оно особенным кажется.

Я мог бы так хоть целый день покачиваться и мечтать. О чём? Да каждый раз о разном. То мне мерещится, что я на вороном коне влетаю на площадь, где обижают невинных людей. А у меня хлыст в руках, и я быстренько навожу порядок. Только в мечтах я — не совсем я… Не пухлый, а жилистый, как мой папа. И очень сильный! Он что угодно поднять может, хоть и не выглядит богатырём.

А то я вижу себя во всём белом… Выхожу из лимузина, тоже белого. И я как будто знаменитый писатель или актёр, и все вокруг хотят получить мой автограф. Ой, кстати, надо придумать роспись!

Но пока это будущее не наступило, мне и здесь хорошо. Вон в траве уже листья земляники кругом, много ягод будет. Правда, они только в конце июня появятся, а я уже дождаться не могу. К осени тут ещё такие грибы пойдут — красавцы! Прямо срезать жалко. Стоит такой высокий, крепкий, чистенький, блестит шапочкой. Я грибы всегда фотографирую сначала. А Пират потом ещё и рисует. Он вообще любит наш лес рисовать, и я понимаю почему. Жалко, сам не умею…

Я в такой сладкий ступор впал среди сосен, что даже не заметил, откуда Даша появилась. А Богомол наш уже пристроился к Лине и корзинку у неё из рук вырывает. Можно подумать, она сильнее! Лина выше её на целую голову, и вообще она такая… Мама сказала про неё «статная». В общем, не слабая она. Так что в помощи особо не нуждается. Особенно всяких богомолов…

Однажды Лина спросила у меня такое, что мне сразу стало её жалко:

— А зачем тебе вообще друзья?

Я прямо онемел от такого вопросика! Разве не ясно?

Но она вздохнула и продолжила грустным таким голосом:

— По-моему, друзья нужны тем, на кого родителям плевать. Чтоб хоть кто-то близкий был… А у тебя такая семья классная! Вы вон и на пикники, и в походы… И в Питер часто ездите. Так ведь?

— Ну да.

С этим не поспоришь, с родителями мне повезло! Они оба такие весёлые, что мы часто прямо со смеху умираем, когда вместе собираемся. В игры всякие любим играть, особенно в «Казазяку», знаете? Это такая смешная игра — ухохочешься! Папа даже плачет от смеха и слёзы вытирает.

А если не после еды, так и тарелочку покидать можно. Это уже не дома, конечно, во дворе. Она лёгкая, стекло не выбьет! Мне нравится её запускать так, чтоб она прямо плыла по воздуху… Не всегда так получается.

И все музеи мы с родителями уже обошли, и театры. Причём они умеют выбирать нескучные спектакли — потом всю дорогу до посёлка обсуждаем! А когда у питерских бабушки с дедом ночуем, то и они включаются. И вдобавок интересные истории рассказывают — про актёров или про автора пьесы. У них книжными шкафами три стены заставлены!

В общем, семья у нас и вправду что надо. Но при чём тут друзья? Это же совсем другое. Родители всё равно взрослые. И на некоторые вещи совсем по-другому смотрят. Вот я же не могу рассказать им о том, куда мы сейчас идём… Даже представить не могу, что они сделали бы, если б узнали! Поэтому лучше не рисковать.

А Лине я тогда так и не сумел ничего объяснить. Но догадался, что у них в семье всё не совсем так, как у нас. Не знаю точно, кем её мама в поселковой администрации работает… Но если там такие люди, как Андрюхин отец, который запросто может сыну в глаз дать, даже такому красавчику, то Лине тоже не особо-то живётся. Её никто спрашивать не будет, зачем ей понадобились друзья. Наверное, она за Дашку так цепляется, потому что та на неё просто не надышится! Я тоже, но Лина об этом не подозревает.

А больше, может, никто её так и не любит?

— Чего молчишь? — вдруг спросила Женька.

Пират в лесу меня не трогает, уже давно понял, что тут со мной происходит. Я весь в себя ухожу. А Женька ещё не догадалась. Откуда? Мы с ней всерьёз никогда и не разговаривали, а в толпе у меня нет желания свои секреты выдавать. Хотя Женьке-то можно что угодно доверить, она человек надёжный. Но при всех я душу открывать не собирался. Тем более всякие богомолы тут ползают…

— Зуб ноет, — соврал я.

Она взглянула на меня с такой обидой, точно я её оттолкнул. Мне прямо не по себе стало. И я протянул ей кусочек сосновой коры — откуда он у меня в руке взялся?!

Женька посмотрела на мою ладонь, потом в глаза, молча взяла кору и сунула в карман джинсовых бриджей. А я пробормотал:

— Просто так.

И тут же вспомнил, что в детском мультике эти слова без конца повторяли. Я уже испугался, вдруг Женьке это тоже вспомнится и она станет смеяться надо мной. Ещё осликом обзовёт или щенком! Кто там, кроме них, был? Но Женька или забыла тот мультфильм, или пожалела меня и не стала дразнить… Только сказала:

— Подумаю, что из этого можно сделать.

А у меня прямо от сердца отлегло. Терпеть не могу, когда надо мной смеются. Папа считает, что из-за веса у меня полно комплексов, поэтому я постоянно жду подвоха. Хотя никто меня и не дразнит. Вообще. Но я так думаю, это потому, что Пират всегда рядом, а с ним связываться ни у кого желания нет. Повезло мне с другом!

— Ну что, полезли? — тихо спросила Женька.

Я сразу очнулся: и точно — к Горке подошли. На самом деле это целая гора, поросшая лесом. Высоченная! Но у нас её зовут просто Горкой. Из-за того, что она такая крутая, дачников там не встретишь, им лень карабкаться. Мне тоже, знаю же — потом в боку будет колоть и сердце выскакивать… Только я вида не подаю.

Женька вон бежит вверх, как козочка, и ничего. Как при ней можно ныть? Да и другие девчонки не жалуются, даже Дашка. Что ж я — хуже какого-то Богомола?

А наверху есть что посмотреть: когда-то, больше века назад, там жил граф Зырянов, в честь которого наш посёлок назван. И его усадьба почти сохранилась. Ну малость разрушилась, конечно, и запустение там жуткое, но крыша есть, а в комнатах даже можно жить.

Глава 6

Что такое семья? Нет, я правда над этим много думаю в последнее время. Скажете — люди, родные по крови? Например, родители и дети. А как же тогда муж с женой? Они ведь недавно были вообще чужими. Даже незнакомыми… Значит, и вчерашние чужаки могут стать семьёй? Никого же это не удивляет, правда?

Почему же тогда некоторым не верится, что приёмные родители могут стать самыми близкими? И всё пытаются какую-нибудь гадость откопать, чтобы доказать — эта семья ненастоящая! Им кажется: у взрослых в этой семье обязательно найдётся корыстный интерес. Или ради денег они чужих детей взяли, или хотят квартиру побольше…

Вот из ребят почему-то никто так не думает. Даже Даша никогда ничего плохого про Максимовых не говорила. Это они у нас в посёлке создали семейный детский дом. Ну как создали… Сначала они просто жили вдвоём, муж с женой — тётя Марина и дядя Гоша. Настоящие фермеры! Даже молочную ферму свою открыли.

Как раз из их молока и делают то вкусняцкое мороженое, которое Мороженщик продаёт. Не только из этого молока, конечно. Пожалуй, с одной фермы удоя не хватило бы, у хладокомбината размах побольше. Но мы-то все знаем, что без коров Максимовых мороженое не получилось бы таким.

Из-за этой фермы на них и стали нападать, когда они сразу семерых ребят взяли из детского дома. Начали говорить, будто Максимовы бесплатной рабочей силой обзавелись. Ну бред! Я даже представить не мог, что наши соседи способны такие гадости сочинять. Правда, потом все угомонились и стало хорошо. Люди сами увидели, что никто ребят не эксплуатирует. Они и в школу ходили, и в футбол пацаны с нами играли, а девчонки болели каждая за свою команду, как и все остальные. Конечно, они родителям помогали, но не пластались на ферме, это уж точно. Мы же все помогаем, а что такого?

И тут беда случилась… Просто жуть… Тётя Марина Максимова умерла. Никто даже не догадывался, что она болеет. Может, даже её муж. Она всё терпела, видно.

Моя бабушка сказала:

— Как гром среди ясного неба.

Но мне кажется, это ещё хуже. Гром погремит и перестанет. Уже через час никто о нём и не вспомнит. А смерть мамы разве забудется? Такое никогда не отпустит. Ты будешь так же вставать утром, ходить в школу, отвечать у доски, ставить лайки в ВК, но всё время, каждую секундочку будешь помнить, что твоей мамы больше нет на этом свете. А может, и нигде нет. Наш священник отец Глеб, правда, уверяет, что тётя Марина теперь в Царствии Божием, ведь она была очень хорошим человеком. И мне хочется ему верить. Но всё равно ужасно страшно думать о смерти.

Как это вообще: я сейчас всё вижу и слышу, делаю что-то, мечтаю и вдруг всё это раз — и исчезает?! Мир продолжает жить как ни в чём не бывало, а меня как будто стёрли с картины. И я даже не чувствую ничего. Мыслей и тех нет.

Или есть? Как бы узнать наверняка?

Отца Глеба я не подозреваю в том, что он врёт, но вдруг священник не знает точно? Верит — это сто процентов. Но ведь сам он ещё не умирал и точно не может сказать, есть жизнь после смерти или нет. А если и умирал, то не помнит этого. Может, и я уже умирал? А потом родился заново. И почему людям нельзя сохранить воспоминания об этом? Насколько легче стало бы жить!

В интернете я, правда, находил всякие успокаивающие факты. Но вдруг их специально кто-то придумал, чтобы утешить остальных? А все читают и думают: «О, классно! У меня целая вечность впереди!» А если всего-то лет пятьдесят? И конец. Навсегда. Есть разница.

Конец ознакомительного фрагмента