Артем вдохнул поглубже, глотнул прямо из горлышка горькой и пошел вниз по улице. Было тихо, лишь ветер шелестел в кронах, да сверчки заливались скрипкой. Пахло дымком из печи, палой подпревшей листвой, грибами и буйно разросшимися в палисадниках хризантемами.

На скамейке у старого покосившегося домика Артем заметил тень.

— Добрый вечер!

— И вам не хворать, — раздался в ответ сиплый голос.

Как-то так вышло, Артем теперь и сам не смог бы ответить, как, что он взял шефство над местными бомжами. Организовал для них что-то вроде ночлежки, выкупив у громады пару брошенных домов. И сейчас у него обитало в разное время от пяти до десяти человек. Кто-то уходил, кто-то приходил… Брал Артем не всех, но если уж брал, то помогал по совести. Кому-то — восстановить документы, кому-то — устроиться на работу, кому-то — просто пересидеть сложные времена. У каждого опустившегося человека была своя история. Но были среди них и уникальные персонажи. Вот как Олигарх… У Артема имелось подозрение, что никакой он не бомж. Но когда тот прибился к его ночлежке, выгонять не стал. Мало ли, какие у человека проблемы?

Олигарх слыл персонажем хмурым и неразговорчивым. Самым тихим из всех его подопечных. Поэтому Артем очень удивился, когда тот неожиданно поддержал беседу:

— По какому случаю попойка?

Артем скосил взгляд на бутылку, пожал плечами и, сев с Олигархом рядом, взял и выложил ему все, как есть.

— Что думаешь делать?

— К адвокату поеду.

Олигарх кивнул, видимо, одобряя его решение, и тоже приложился к бутылке. Своей. Хорошего вискаря, который порядочному бомжу уж точно был не по карману.

— Тачка у бабы этой, что надо.

Угу. Артем это тоже заметил. Интересно даже, сколько такая стоит? В какой комплектации? Не один миллион, так точно. И разодета Алена была в пух и прах. Артем в бабских тряпках неплохо разбирался. Не похоже было, что у нее проблемы с деньгами. Тогда какого черта она заявила, что он должен ей что-то там оплатить? Да и вообще. Если они с Иркой не подруги, с чего ей было взваливать на себя заботы о ее ребенке? Что-то тут было нечисто. А еще Веник этот. Он ей кто? Сын? Маловероятно.

— Ладно, пойду я, — сказал Артем, не побрезговав, пожал Олигарху руку и действительно побрел к дому. Чем дальше, тем холодней становилось. Сырой ветер пробирал до костей. У него зуб на зуб не попадал. Нужно было одеваться теплее.

В окне кухни мелькнула тень. Артем подошел поближе, стараясь не помять цветы. Прижал к стеклу сложенные лодочкой руки и заглянул внутрь. Взгляду открылась довольно живописная картина. Его нежданная гостья с жадностью поглощала брошенную им на печи картошку. Наверняка та уже остыла и стала невкусной, но у барышни на лице было написано истинное блаженство. Будто ничего лучше она в этой жизни не пробовала. Ну, или в принципе не ела давно. Ломти картошки она выуживала пальцами прямо из сковородки. Озиралась тайком, совала добычу в рот, облизывала губы и блестящие от жира пальцы. И такое это было занятное зрелище, что Артем вмиг позабыл о холоде.

Нет, он же не слепой! И сразу заметил. Не только прикид, но и все остальное. А там ведь было на что посмотреть. Фигура Алены, может, и отличалась от современных стандартов некоторой пышностью форм, но уж точно приковывала к себе взгляды. Да и личико у нее тоже было что надо, в его вкусе.

В джинсах стало тесновато. Артем отступил, чтобы поправить это все непотребство, и случайно наступил на примчавшуюся невесть откуда кошку. Та заорала что есть мочи. Да так, что даже в доме было слышно. Алена вздрогнула. С грохотом опустила крышку и рванула к двери, сверкнув напоследок пятой точкой, которую совсем не прикрывали коротенькие шелковые шортики.

— Муська, зараза! Пришла?! Я тебя два дня ищу, паскуду такую.

— Мя!

— Нагулялась? Клянусь, если ты опять принесешь котят, я тебя стерилизую.

— Мя! — Муська бросила на него презрительный взгляд и царственно продефилировала к крыльцу.

— Надо было кота заводить, — буркнул Артем, открывая дверь. Стащил кроссовки. Муська скосила на них желтый взгляд. Орлов торопливо убрал ботинки в шкаф. Вдруг это война?

Артем думал, что не уснет. Но принятое на душу срубило его в момент. Проснулся он от детского плача. Дернулся, не сразу сообразив, в чем дело. Со стоном поднялся с кровати и выглянул из-за шторки. Алена как раз пыталась накормить детей завтраком. Получалось у нее не очень. Что бы там ни было в баночке, девчонке это было не по душе. Она плевалась едой, выгибалась и хныкала.

— Веник, ты почему не ешь?

— Я не могу есть, когда Плакса орет.

— Ее зовут Ника.

— Но больше ей бы пошло имя Плакса.

Алена зажмурилась. Похоже, такой разговор у них с Веником возникал не впервые. Она сделала глубокий вдох и вполне миролюбиво заметила:

— Все дети плачут.

— Я не плакал. А она ревет, потому что девчонка. Все девочки — плаксы. С ними нельзя иметь дел! — убежденно заявил Веник, и в этом, надо заметить, Артем его очень поддерживал. Не то, что Алена.

— Ты изменишь свое мнение, когда подрастешь. Да-да, поверь, что пройдет еще несколько лет, и ты станешь неравнодушен к девчонкам.

— Да я к ним уже давно неравнодушен!

— Что, правда?

— Угу. Они меня бесят.

Алена закусила губу и только поэтому съела сказанное парнем молча. «Все же интересно, кем он ей приходится», — подумал Артем, отдавая должное тому, как хорошо она собой владеет. И дураку ведь было понятно, как достало ее происходящее. А она… ничего. Улыбалась. Хоть и натужно.

— Ох, Веник! У тебя еще такой ветер в голове…

— А от ветра в голове можно простудиться?

— Нет.

— Тогда можно я не буду надевать шапку?

— Нет.

— Но ты же ходишь без шапки!

— Я выше. Вверху теплее!

Веник задумчиво почесал голову, но не нашел, что возразить. А Артем едва не зааплодировал Алене. Все же той здорово удавалось ладить с детьми. Впрочем, ему до этого особого дела не было. Хорошенько все обдумав, Орлов пришел к выводу, что встреча с адвокатом махом решит все его проблемы. Скорее всего, он вообще видит их в последний раз.

— Доброе утро.

— Никакое оно не доброе, — буркнул Веник.

— Я знаю, что все немного не так, как ты привык, — вздохнула Алена. — И окружающая обстановка кажется тебе ужасной.

— Эй! Что не так с обстановкой? — сощурился Артем. Алена бросила на него полный осуждения взгляд и продолжила:

— Но если подумать, счастливым можно быть где угодно, правда? Помни об этом. К тому же совсем скоро мы найдем твою маму, и все непременно наладится. — Алена уверенно кивнула, подхватила на руки хныкающую Нику, встала вместе с ней и пошла прямо на Артема.

— Вот, подержи! — ткнула девчонку в его руки, а поскольку это было довольно-таки неожиданно, Орлов ту безропотно взял. — Мне нужно… Мне нужно подышать свежим воздухом, — улыбнулась неестественно так, натужно… и едва ли не выбежала из комнаты.

— Что это с ней? — поинтересовался Артем у мальчишки.

— Психанула. Девчонки постоянно психуют.

— Да уж. Ну, ты ешь пока, я схожу, посмотрю, как она.

Что-то Артему подсказывало — нехорошо. А срываться ей еще рано. Пусть лучше это произойдет не здесь.

Алену Орлов нашел сидящей на скамье в саду. Подошел ближе, прикидывая в уме, не замерзнет ли притихшая в его руках кроха. Он старался на нее не смотреть. Не выискивать в ней черты бывшей, потому что новость о ее смерти до сих пор отдавала тянущей болью в груди. Услышав его шаги, Алена подняла голову и вопросительно уставилась на Артема. Нужно было что-то сказать.

— Сейчас мы поедем к моему адвокату.

— Хорошо. Я еще посижу здесь минутку и пойду собираться.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что найдешь мать Веника?

— Да так. Веник жил с отцом, а потом тот умер и… в общем, это долгая история.

— Это я уже понял. А вот кем ему приходишься ты — теряюсь в догадках.

— Ах вот оно что. Венька, можно сказать, мой пасынок. Его отец, то есть мой муж — погиб.

И вот тут у Артема в голове что-то щелкнуло. Пазлы сошлись.

— Это как-то связано с гибелью моей бывшей?

Алена отвела взгляд, ковырнула носком туфли выпирающий из земли корень груши и промямлила:

— Ну, можно и так сказать. Погибли-то они вместе.

— И как же так вышло? Мне, что, из тебя каждое слово клещами вытаскивать? Ты чувствуешь свою вину перед Иркой?

— Вину!? Да ты что?

— Ты сама сказала, что вы не были подругами. Тогда кем вы были? И почему ты взвалила на себя заботы о Веронике?

— Никем! Это она была… любовницей моего мужа.