Женщина внимательно посмотрела на него, потом обернулась к девушке-администратору. Та кивнула, подтверждая, что все правда. В этом взгляде в упор не было мольбы, отчаяния, растерянности. Роберту показалось, что она смотрит так, как привыкли смотреть решительные и хладнокровные люди, которым нужно прямо сейчас принять важное решение, рискнуть. Вики смотрела так на хирурга, когда отдавала Нору вырезать аппендицит, и не прогадала — руки у дежурного врача оказались золотые.

Роберт уже представлял, что удобнее всего будет разместить их в комнате Норы. И постельное белье у него есть новое, которое еще Вики покупала. Только паука из угла над шкафом надо прогнать, а то девочка испугается.

Леон

Леон обычно сразу засыпал в самолете. В воздухе ему всегда снилось что-то потрясающее, вроде путешествий во времени. Однако в этот раз рядом оказалась похожая на сухую ветку старушка, которой явно не хватало собеседника.

— Простите, я должна вам это сказать! — Старушка сверкнула новыми зубами. — Вы жутко похожи на моего правнука! Держу пари, вам двадцать пять!

Леон рассматривал попутчицу, отыскивая в ее облике те приметы роскоши, которые не очевидны порознь, а вместе дают впечатление «спокойного богатства» — так он это определял.

— Нет, мне немного больше.

— Хм, тогда вам тридцать! — возликовала старушка.

— Мне тридцать четыре.

«Какого черта! — мысленно возмутился Леон, продолжая улыбаться. — Сейчас я должен буду всю дорогу слушать мемуары».

— В общем, вы похожи на моего правнука, и это хорошо. Значит, мы подружимся. Вы ведь не собираетесь улечься спать? Поверьте, нет ничего лучше, чем болтать с незнакомцами в дороге. Хотите лакричных конфет?

— Нет, спасибо! Я как раз думал, что во сне время летит быстрее и…

— Как хорошо, что вы меня повстречали! — Мадам отправила в рот конфету. — Я должна вам сказать, что нельзя торопить время. Живите помедленнее и, главное, наяву.

Стюардесса в немыслимой шляпке (ох уж эти авиакомпании!) проверила ремни безопасности, улыбнулась Леону и наклонилась к его попутчице:

— Все в порядке, мадам? Может быть, плед?

— Нет, не надо. Позже мы с молодым человеком выберем напитки, а точнее — хлопнем виски.

— Непременно.

Самолет вырулил на взлетную полосу. Леон глянул в иллюминатор и увидел терминал, в котором коротал ночь на детской площадке. Он смотрел в ту сторону, пока самолет не развернулся. Сейчас начнется разбег, набор высоты. Леон закрыл глаза.

— Представляете, что я вам расскажу? — услышал он у самого уха.

— Что? — Вздрогнув, Леон открыл глаза.

— Не нервничайте! Мы уже в воздухе, — улыбнулась старушка. — Надеюсь, вы не боитесь летать?

— Нет, я не боюсь.

— Вот и славно. Ну не в космос же нас запускают. Хотя уже и там куча народу побывала. Представляете, я ведь старше первой женщины-космонавта! И теоретически вполне могла бы ею стать, потому что с детства увлекалась аэропланами. Точнее, не с детства. Это я загнула. В моем детстве были другие увлечения. Но с юности уж точно! А мой отец дружил с Орвиллом Райтом. Уилбур уже умер к тому времени. Фантастика! У них не было ничего, кроме мечты и упорства. Этого хватило, чтобы изобрести управляемый летательный аппарат. С ума сойти! — Попутчица Леона всплеснула руками.

— Однако в их родном городе первый полет «Флаера» остался незамеченным. — Леон решил понаблюдать, какой эффект произведет его эрудиция на мадам. — А в тысяча девятьсот шестом году вышла статья «Flyer or a liar?», помните?

— В утренней газете не доводилось читать, — засмеялась старушка. — Я все же не такое ископаемое. И в девятьсот шестом году мой отец еще даже не пригласил мою мать на каток в Петербурге.

Леон смутился. Он не хотел ее обидеть. Просто неуклюже пошутил.

— Кстати, меня зовут Агнесс.

— Леон.

— Знаете, кого я встретила в аэропорту, когда выходила утром из гостиницы?

— Кого же?

— Обыкновенного серого зайца. Он вышел из клумбы.

— В котелке и с тросточкой? — не удержался Леон.

— Почти, — засмеялась Агнесс. — Я подумала, что это знак. Вся наша жизнь состоит из знаков. Поэтому, когда я вошла в терминал и споткнулась еще об одного зайца, не удивилась ни капельки.

— В терминале? — спросил Леон и почувствовал, что «знаки» заставили его внутренне поежиться.

— Да. В терминале тоже есть зайцы. — Агнесс вытащила из-под сиденья сумку и порылась в ней. — Вот!

Она держала в руках тряпочного зайца с обвисшими ушами.

— Откуда он у вас?! — не сдержался Леон.

— Сам бросился под ноги. Я же сказала, что споткнулась об него.

— А вы можете отдать его мне? То есть продать, конечно.

— Вы коллекционируете зайцев? — усмехнулась Агнесс.

— Да, — уверенно ответил Леон.

Хэл

Хэл не поверил своим глазам, когда увидел Агнесс. Он, прикрыв по обыкновению глаза, сидел в клумбе в ожидании сумерек. Вдруг кто-то нахально уселся ему на нос. Это была не Агнесс. На заячий нос приземлился паук. Он сосредоточенно починял свои сети после удачной охоты, но что-то пошло не так, и ловец мух свалился с листка. Хэл чихнул, заодно решил выглянуть в просвет между ветками и листьями. Тут он и заметил Агнесс у дверей гостиницы. Она ждала, пока носильщики уложат ее роскошные чемоданы в машину-перевозчик.

Хэл сразу узнал ее, хотя никому другому на его месте и в голову бы не пришло рассмотреть в даме весьма почтенного возраста ту девочку, которую Хэл встретил однажды. Давно. Очень давно. Это было после войны. Какой именно, Хэл не помнил. Или не знал. Имеет он право что-то не знать или не помнить? Аэропорту исполнилось тогда десять лет. Конечно, ни о какой гостинице и речи не было. Маленькая Агнесс в бархатном платье цвета мха стояла тогда рядом с красивой машиной. И ее блестящие вишневые туфли он тоже запомнил. Конечно, девочка была не одна. Рядом стоял пожилой мужчина в темном костюме и шляпе. Он о чем-то говорил с летчиком. Оба смеялись. Девочка явно скучала.

— Папа, ты обещал, что я полечу на новом самолете! — Она подергала мужчину в костюме за рукав. — Я не боюсь! Это ведь ты его придумал!

— Агнесс, машина еще не прошла все испытания. Тебе придется подождать, — засмеялся отец.

— Не вешай нос! — приободрил девочку летчик. — Еще несколько лет, и ты сможешь сесть за штурвал.

— Э-э! Минуточку! Я не давал на это отеческого благословения, — шутливо погрозил пальцем отец и обнял Агнесс за плечи.

— Тогда мне нужен шлем! Я хочу примерить шлем! — Она вырвалась и запрыгала, намереваясь стянуть с летчика кожаный шлем с очками.

— Прекрати, Агнесс! Мне неловко за тебя! — в голосе отца не было ни капли раздражения.

Летчик снял шлем и нахлобучил его на голову девочки, примяв кудри:

— Ну и как?

— Отлично! — Агнесс тут же натянула очки и, раскинув руки, побежала по полю. Ее вишневые туфельки мелькали в траве. — У-у-у-у-у!

— Вот увидите, она станет летчицей! Ну, или я на ней женюсь! — радостно сообщил летчик.

— Не особо удачная шутка, парень!

— А я не шучу. Всяко может быть.

Хэл тогда еле успел отпрыгнуть в сторону, иначе Агнесс точно споткнулась бы об него.

— Папа! Тут заяц! Настоящий заяц! — закричала она, размахивая руками.

Хэл опрометью кинулся к ближайшим кустам.

— В аэропорту еще водятся зайцы?

— Я хочу взять с собой в полет живого зайца. — Запыхавшаяся Агнесс обняла отца и запрокинула голову, отчего шлем едва не свалился.

— Я не против. Бери! Только для начала ему нужно пройти медицинскую комиссию…

— И отпроситься у жены, — засмеялся летчик.

«У какой еще жены?! — возмутился Хэл, который все отлично слышал. — Еще чего не хватало!»

Потом Агнесс вернула шлем и очки хозяину, побродила немного по полю, собирая букетик из клевера, и присела на траву, скрестив ноги по-турецки, совсем рядом с убежищем Хэла. Ее лицо, еще румяное от бега, стало сосредоточенным и серьезным. Хэл долго разглядывал девочку, а потом тихонько вышел из кустов.

— Ой, — прошептала Агнесс, повернув голову.

— Тсс, — сказал Хэл.

И вот он увидел ее снова, спустя семьдесят лет, если быть точным, а Хэл желал быть точным. Никаких сомнений — это Агнесс. Та самая. Хэл помешкал минуту и снова вышел к ней. Он всего лишь хотел узнать, удалось ли ей полететь на самолете, который построил ее отец, или она вышла замуж за летчика? Ну, и на всякий случай Хэл хотел предупредить, что готов к полету. Давно готов. И Агнесс может на него рассчитывать. Медицинская комиссия — это пустяки, а жены у него нет и не было.

— Матерь Божья! Заяц! — заголосила Агнесс.

— Прошу в машину, мадам!

— Эти гостиничные шоферы вечно влезают не вовремя! — пробурчал Внутренний Голос.

В кои-то веки Хэл с ним согласился.