— Увидимся, чемпион.

Он кивает, а я ухожу вперед по коридору, слепо пялясь перед собой. Ненавижу такие моменты за то, что мне сложнее всего удержать себя и чертей, что живут в моей голове.

Достаю телефон и пишу Арине.

...

Субботина Ангелина:

Ненавижу имя Алена.

Абрикосова Арина:

Ага. А еще имена Даша и Лера?

Субботина Ангелина:

Эти поменьше. Но дочку свою я так точно не назову!

Абрикосова Арина:

Суббота, ты ненормальная. С уровнем любвеобильности твоего Вани у нас скоро закончатся женские имена.

Субботина Ангелина:

Он не мой, и у него было всего три девушки. Гипс сняли?

Абрикосова Арина:

Сняли, наконец могу почесать руку, такой кайф!

Субботина Ангелина:

На игру придешь?

Абрикосова Арина:

Конечно, ты ж без меня не справишься.

Субботина Ангелина:

Дурочка.

Абрикосова Арина:

Ага, с переулочка. Все, мне некогда, увидимся

Шумно выдыхаю и прячу смартфон в рюкзак. Этот смайлик теперь бесит меня примерно так же, как имя Алена. Скорее бы они уже расстались, сил нет никаких.

— Анж, — слышу за своей спиной и против воли передергиваю плечами.

Так меня зовет только один человек. Вездесущий и временами раздражающий Сережа Акостин. Он хороший парень, но это его «Анж» меня просто с ума сводит.

— Привет, — улыбаюсь, притормаживая, — почему на первом уроке не был?

Он говорит нарочито безразлично, но вижу, что рисуется:

— Меня Мария Константиновна отправила к завучу, решали по свету и музыке к последнему звонку.

— А этим у нас разве не культорги занимаются?

— Их в школе не было, знаешь же, как поздно приходят, а техник на праздник наемный, приехал раньше времени. Пришлось выручать, — последнее парень выдает с откровенной гордостью.

— Молодец, — хвалю его будто вынужденно.

— Да ерунда, надо же было помочь.

Я киваю и отворачиваюсь. Помочь — это про Серегу. Он всегда всех охотно выручает, а потом так же радостно об этом рассказывает. Как будто без Акостина никто в этом мире не справится ни с одной проблемой.

— Как геометрия?

— Трояк схлопотала.

Сережа кладет руку мне на плечи и притягивает к себе:

— В смысле? Как так вышло?

— Не сделала домашку и как-то растерялась. Да и в теме не разобралась толком в прошлый раз.

Мы подходим к кабинету химии, я окидываю взглядом все подоконники поблизости, они заняты. Так что я просто сползаю вниз по ближайшей стене и усаживаюсь на пол. Акостин приземляется рядом.

— Расстроилась?

— Ну, объективно, это не лучшее мое выступление, — я пожимаю плечами, — но что теперь сделаешь. Переживу. Исправлю.

— Помочь?

Я прищуриваюсь:

— Спасибо, Серег, побереги силы.

— Для чего?

— Для других нуждающихся, — отрезаю я и лезу в рюкзак за телефоном, чтобы чем-то себя занять.

И в это время тихо себя ненавижу. Я знаю, что Акостин в меня влюблен. У нас уже был однажды неприятный разговор, где я попыталась четко обозначить, что у нас ничего не получится. С тех пор мы об этом больше не заговаривали, но его отношение ко мне не изменилось, а я не знаю, как выбраться из этой затягивающей трясины. Не хочется грубить ему, но и справиться со своим раздражением не всегда выходит. Вот мы и болтаемся в этой странной френдзоне.

Тяжелее всего принять то, что я в таком же положении, как и он. Разница только в том, что я старательно прячу свой собачий взгляд, вечно направленный на Громова. А Серега не скрывается. И, почуяв слабину, вцепляется в тебя намертво. Я бы никогда так не сделала. С другой стороны, разве это важно?

— Анж? — Акостин понижает голос, и я прекрасно знаю этот тон.

Мое раздражение усиливается.

— А?

— У тебя плохое настроение?

Он пытается показать, что ему все обо мне известно, но мне действительно хреново. Утром я забыла, что Громов уедет на игру пораньше. А я рассчитывала на два урока в соседних кабинетах. Вот дура!

— Нет, все нормально. Спасибо, Серег, — добавляю извиняющимся тоном.

Утыкаюсь в телефон и бездумно листаю приложения. Кроме Арины, писать мне больше некому.

— Домашку по химии сделала? — он чуть наваливается на мое плечо, заглядывая в экран.

Господи, угомонится он уже или нет?! Такое нарушение личных границ не может не бесить!

— Сделала, — максимально спокойно отвечаю я, — дать списать?

— Давай.

Достаю тетрадь, протягиваю Акостину. Он забирает ее и наконец отстраняется, а я облегченно выдыхаю. Наверное, что-то я все же делаю неправильно. Или веду себя как-то не так, подаю надежду. Или ему нужен еще один серьезный разговор? Когда становишься подростком, сложность взаимоотношений между людьми просто убивает. Наверное, будь у меня мама, она бы помогла разобраться. Но у меня только папа — футбольный тренер. Он любит рыбалку, баню и нас с Бо, конечно. Он очень старается, но… Короче, разговоры по душам о мальчиках, любви и устройстве мира — это вообще не его конек.

— Чего задумалась? — Серега переписывает из одной тетради в другую, но не забывает косить в мою сторону внимательным взглядом.

Я же в этот момент не нахожу в себе сил и на раздражение. Продолжая пялиться в смартфон, безучастно отвечаю:

— О тайнах мироздания, Коса.

— И как?

— И никак. Пиши быстрее, химичка идет.

Остальные уроки отсиживаю по инерции. Грущу, что рядом нет ни Богдана, ни Арины, ни Громова. Без последнего школа становится какой-то совсем уж пустой. Краски меркнут, эмоции притупляются, внимание рассредотачивается. Что ж, я и к этому привыкла. Так что стараюсь улыбаться, шутить, болтать с одноклассниками, как обычно. И изо всех сил заставляю мозг работать на уроках. Я хорошо учусь, когда внимательна. Но стоит мне отлететь куда-то мыслями — все, пиши пропало. А расстраивать папу плохими оценками мне совсем не хочется. Трояка по геометрии вполне достаточно.

Хоть ребята утром и называли нас звездочками, я прекрасно понимаю, что без Богдана я обычная девчонка. Это он у нас яркий и смешной. Душа компании. А я всегда лечу следом на его тяге. Без поддержки я сдуваюсь, как скучный воздушный шарик, который забыли в углу после праздника.

Остаток дня стараюсь держаться подальше от Сереги и вижу в этом какое-то малодушие. Таким тупым игнором ничего не решить.

Но тем не менее я интуитивно прилипаю к Виталику, своему соседу по парте. Высокий, широкоплечий и угрюмый, он одновременно отпугивает и притягивает к себе людей. Коса — не исключение. Так что под прикрытием Сорокина я проживаю этот странный, тягучий день. После последнего урока стремглав несусь в раздевалку, забираю свою кожанку и бегу на автобус, который отследила по карте. Он идет прямиком до стадиона, и мой спринтерский забег до остановки гарантирует мне поездку в одиночестве. А это именно то, что мне нужно.

Глава 3

Ангелина

Щурюсь от солнца, бьющего прямо в глаза, и пристраиваю бутылку с водой на коленях. Потом передумываю и опускаю ее вниз, около правой кроссовки. Главное — не забыться и не сбить, а то укатится, потом не поймаешь под другими сиденьями стадиона. Оглядываюсь вокруг. Нет ни Арины, ни наших одноклассников, которые частенько посещают матчи. Бо и Громов в одной футбольной команде — лучшая замануха для девочек. Трибуны всегда заполнены, несмотря на то, что это матчи «девяносто девятого дивизиона», как любит шутить Богдан.

Снова беру бутылку, только чтобы чем-то занять руки, и делаю маленький глоток. Где же Абрикосова, черт бы ее побрал? Гипс сняли, какие дела ее могут задержать, кроме выбора наряда?

— Суббота! — раздается радостный крик издалека.

Поворачиваюсь и засекаю подругу, которая машет мне так активно, что аж подпрыгивает. Улыбаюсь. Ее энергия — почти такая же яркая, как у Богдана. Может, потому мы и подружились, что она чем-то очень похожа на моего брата.

Вскидываю руку в ответном жесте и с облегчением выдыхаю. Она была права, без нее я действительно не справлюсь.

— Как ты? А команды еще не вышли? Боялась, что опоздаю, а они даже не разминаются! — тараторит Арина, звонко целуя меня в щеку.

— Начало сдвинули, что-то там с арендой поля, — я наконец расслабляюсь и откидываюсь на неудобную пластиковую спинку сиденья.

— И ты меня не предупредила?

Я прищуриваюсь:

— Просто хотела, чтобы ты пришла вовремя. Хоть раз.

— Ой, Геля, не душни, ради бога. Пришла же! Давай, рассказывай, как день?

— Коса достал сегодня. Прикопался к моему настроению, типа я грустная, не знала, куда деться от него.

— Спряталась за Виталей? — сразу сечет подруга.

— Как обычно.

— Поговорила бы ты с ним.

— Да что ему сказать? Отвали, не подходи? Не хочу быть грубой.

— Ты удивишься, но между грубостью и увертыванием есть средний вариант, — Арина роется в маленькой сумке и достает бальзам для губ. — О! Выходят.

Перевожу взгляд на поле и сразу ловлю в фокус темно-русую голову. Ванечка. Высокий, широкоплечий, преступно привлекательный. Смотрю, как он разминается, и радуюсь, что отсюда, с трибуны, могу разглядывать его сколько угодно. Рядом только лучшая подруга, она не осудит, а остальные не заметят. Самое классное время.

Я знаю, что оцениваю его не совсем объективно, но он ведь движется, как дикий кот. Мягко, точно, быстро, мощно. Неужели этого не замечают те, кто должен? Как усердно он работает, как прицельно играет, как просчитывает свои ходы на поле. Его место не здесь, а в команде гораздо выше уровнем.