В ответ на его тираду раздался смех.
Внезапно за пределами двора заржали лошади. Не прошло и пары минут, как внутрь ворвался мужчина лет двадцати — краснолицый и белозубый, крепко сложенный, с головы до ног укутанный в красный халат, вооруженный длинным мечом, — весь его вид кричал о серьезности настроя.
— Господин Ди, постойте! Постойте! У вас обувь грязная, сначала отмойте подошву дочиста! — С этими словами здоровяк вцепился в прибывшего гостя.
Молодой человек убрал рукой пот со лба — что-то явно его тревожило. Он задержал дыхание, чтобы немного прийти в себя, после чего проследовал на веранду, вытерев перед этим обувь. Стоило ему сесть, как он тут же повернулся к мужчине в белом и заявил:
— Тут такое стряслось!
Человек в белом спрятался за книгой, чтобы защититься от капелек слюны, летевших с губ молодого человека. Нахмурившись, он сказал:
— Ты что, чеснок ел? Вонь неимоверная!
— Не обращайте внимания! Не это важно! А то, что случилось нечто странное. Очень странное!
— Господин Ди говорит о случае, что произошел у Восточных ворот храма Цзяньфу? — поинтересовался Кан Ваньнянь.
— И вы слышали об этом? — опешил молодой человек.
— Конечно! Думаю, слухи о таком странном происшествии уже разошлись по всей Чанъани! — Кан Ваньнянь украдкой бросил взгляд на человека в белом. — Придворный историограф, только такой мудрый человек, как вы, может объяснить столь необычную вещь!
Молодой человек удивленно открыл рот, но молча кивнул.
Сейчас во главе страны стоит династия Тан — в Великий Китай стекаются многие представители разных стран, чтобы почтить императорский двор, а героев и талантов в Китае не сосчитать — их так же много, как карпов, заполонивших реки. И тем не менее, если говорить о мудрых сего государства, то на первом месте заслуженно находится великий Ди Жэньцзе. К несчастью, Ди Жэньцзе уже скончался и пребывает в ином мире, и потому на его место претендует человек, к которому обратился Кан Ваньнянь.
Он получил ранг Цзиньши [Цзиньши — обладатель высшей степени на экзамене, проводившемся в столице раз в три года.] в период правления великого Гао-цзуна. В то время всемирно известный своими литературными трудами канцлер Цянь Вэйдао ознакомился с его экзаменационными работами и, вздохнув, признал, что «они уникальны и не имеют аналогов в мире». Он начал свою карьеру, став военным советником при императорской резиденции, и затем, с блеском сдав экзамены по восьми дисциплинам, добился небывалых высот. В дальнейшем он занял пост сяньвэй [Сяньвэй — начальник уездной охраны с полицейскими функциями; помощник начальника уезда по уголовной части.] в городе Чанъань, а затем его повысили до помощника главы приказа придворного этикета. Тогда же он принял участие в четырех экзаменах и все сдал превосходно, оставив конкурентов далеко позади. Даже мастер литературного творчества, чиновник, заведовавший водными путями, сказал, что сочинения его подобны медным деньгам, отлитым из чистого металла, и что все экзаменаторы без сомнений выбрали его. Вот почему в литературных кругах его и прозвали Медным ученым. Шло время. Медного ученого назначили на должность придворного историографа. Слава его была оглушительна. Знавшие его лично гордились тем, что удостаивались шанса пообщаться с этим человеком. Восхищались им не только в Китае — даже послы из Силла и Японии при каждом визите ко двору расспрашивали, нет ли у него новых сочинений, и, как только узнавали, что есть, тут же приобретали их за баснословные деньги или в обмен на драгоценности, а потом, вернувшись на родину, с наслаждением читали — так слава его растекалась по миру.
Более того, от природы безразличный к людям, он никогда не заводил друзей ради выгодных связей и не нашел себе жены, хоть и минуло ему сорок лет. В его дворе жили журавли и поднимался дым от благовоний, а в руках всегда красовались листы писаний и канонов. Особенно он любил древние труды и классические сюжеты, передающиеся из поколения в поколение, собирал народные рассказы. Именно поэтому он сам себя часто называл сыном покоя. Он досконально знал сокровенное учение «Чжоу и» и в совершенстве владел древними техниками предсказания судьбы. Все вокруг трепетали перед его удивительными способностями, и даже уже почивший император однажды сказал: «Человека, подобного Чжан Вэньчэну, можно назвать совершенным!»
Чжан Чжо, или Чжан Вэньчэн, — именно так звали этого человека.
— Неужели вы и правда считаете, что коты могут петь песни и танцевать, да еще растворяться в воздухе, вцепившись в повозку, нагруженную серебром? — понизив голос, поинтересовался молодой человек.
На лице Чжан Чжо не дрогнул ни один мускул — никак не выказал он своего удивления. Вместо этого губы его растянулись в саркастической усмешке — так улыбаться мог только он. Хмыкнув, он спросил:
— Цяньли, ты примчался сюда рано утром только для того, чтобы задать мне столь идиотский вопрос?
Молодой человек, которого звали Цяньли, был внуком великого Ди Жэньцзе. Род Ди пользуется благосклонностью ныне правящей императрицы и является одной из самых знатных семей Китая. Ди Цяньли — выдающийся ученый и мастер боевых искусств, к тому же еще и красивый, словно распустившийся весной цветок. Благодаря этому он стал объектом восхищения всех женщин в городе Чанъань. Известен он под прозвищем Девятый Цветок — потому что прекрасен, словно бутон, и в роду своем девятый по старшинству.
— Эй, обо мне не забывайте! Я еще даже не позавтракал! — воскликнул Кан Ваньнянь, потирая урчащий живот.
Придворный историограф холодно улыбнулся, закатил глаза и снова зарылся в свои писания. Ди Цяньли и Кан Ваньнянь смотрели друг на друга, не зная, что делать. Чжан Чжо на некоторое время погрузился в чтение, а затем поинтересовался:
— Ваньнянь, сон, о котором ты рассказывал, все-таки сбылся или нет?
— Сон? Какой сон? — Ди Цяньли непонимающе уставился на Кан Ваньняня.
— Точно, забыл совсем! — ответил Кан Ваньнянь. — Речь идет о той молодой коровке, что я приобрел. Она здорова и ласкова — я привязался к ней и берегу как зеницу ока. Однако несколько дней тому назад мне приснился странный сон: словно у коровы этой выросло два хвоста. Это было так странно, что я пришел сюда поинтересоваться, к чему такое может присниться.
— Это просто сон, что тут такого? — Ди Цяньли рассмеялся в ответ.
— Все-таки боюсь, что этой коровы у тебя больше не будет, — прервал их разговор Чжан Чжо, перелистывая страницы.
— Говоря, будто ее больше не будет, вы имеете в виду, что она… — испуганно протянул Кан Ваньнянь, потирая голову.
— Она потеряется. — Чжан Чжо вздохнул и наконец закрыл книгу.
— Это невозможно, — усмехнулся Кан Ваньнянь. — Я специально наказал куньлуньскому рабу денно и нощно заботиться о ней и не отходить от нее ни на шаг. Как же она потеряется?
Не успели эти слова сорваться с его губ, как за воротами, ведущими во двор, мелькнула голова с лицом, темным, как уголь, — то был куньлуньский раб. Заглянув во двор, он жалобно протянул:
— Хозяин, беда!
— О, это же мой раб! Что случилось? — спросил Кан Ваньнянь, поднимаясь с места.
— Корова… пропала! — Куньлуньского раба била дрожь.
— Пропала? Как так?! — Ваньнянь повернул голову, чтобы посмотреть на Чжан Чжо, и стукнул себя в грудь. — Говорят, что придворный историограф — ворон, который может накаркать… Что бы он ни сказал, все сбывается! Ох, хорошая корова была! Но как же она могла исчезнуть?!
С этими словами Кан Ваньнянь ушел, только его и видели.
Ди Цяньли посмотрел на удаляющийся силуэт Кан Ваньняня, а затем перевел взгляд на Чжан Чжо и ошарашенно спросил:
— Как вы узнали, что корова пропадет?
— Благодаря тому сну, конечно!
— Сну?
— Да. Помнишь ли ты, как выглядит иероглиф «корова»?
— Хм… Иероглиф «корова»
— Именно! — широко улыбнулся Чжан Чжо и поднялся со своего места. Ткань белоснежного халата всколыхнулась от резкого порыва ветра — и вышитая красной нитью на манжетах большая красная птица словно взмахнула крыльями.
«Вот это да!» — мысленно восхитился Ди Цяньли.
— К слову… Тот странный случай, о котором я хотел поговорить… — неуверенно начал он.
— В этом мире никогда не бывает ничего странного, а так называемые демоны и монстры не более чем ерунда, выдумки, пустые разговоры, — категорично отрезал Чжан Чжо. По какой-то причине он смотрел в окно и не двигался.
— Но я видел все своими глазами!
— Люди всегда будут думать, что невероятные вещи, которые они видят и слышат, вызваны духами и монстрами. Неудивительно, что эти коты… Точнее, кот… — Внезапно Чжан Чжо осекся и, вперив взгляд далеко-далеко, усмехнулся. — Кажется, кто-то сегодня ищет неприятностей, да побольше!
— Что? Кто-то нарывается на неприятности? — Ди Цяньли повернул голову, проследив за взглядом Чжан Чжо. У ворот, ведущих во двор, нарисовалось целое войско.
Две роскошные повозки, украшенные золотом и серебром, остановились, и по обе стороны от них застыли как вкопанные слуги и придворные служанки. Спереди и позади виднелись два отряда солдат с блестящими на свету доспехами и мечами наперевес. В каждом их движении читалось могущество.
