— Это резиденция придворного историографа Чжана? — Солдат, стоящий во главе войска, спешился и подошел к воротам.

— Что надо? — бесцеремонно поинтересовался Чжан Чжо, не любивший тратить время на формальные приветствия.

Дрогнули шторки — из карет вышли двое. Один из них был облачен в фиолетовые одежды, а на макушке его красовался черный чжэшанцзинь — мягкий головной убор с заломленным верхом. На идеально гладком белом лице не было ни волоска — зато взгляд приковывали к себе высокий нос и изогнутые брови. Второй был облачен в белый костюм для охоты, и голову его также покрывал черный убор — такие носили ученые, что ушли на пенсию. Ноги были обуты в сандалии на деревянной подошве, а за пояс был заткнут длинный меч. На вид ему было около тридцати лет, и одет он был не так, как обычно одеваются люди, проживающие в центре Великой Китайской равнины.

— Чун Эр, разрешите им войти! — Чжан Чжо слегка улыбнулся, завидев их.

— Пусть заходят. А вот военные пусть подождут снаружи! Вы двое, проходите, только сначала промойте обувь и вытрите насухо! — прокричал слуга по имени Чун Эр, злобно брызжа слюной.

Человек в фиолетовых одеждах расплылся в широкой улыбке и сказал:

— Я слышал, будто у придворного историографа есть свои странности, но не думал, что все настолько серьезно.

С этими словами он кивнул человеку в охотничьей одежде. Чужеземец, напротив, сильно нервничал и взволнованно смотрел на Чжан Чжо.

— Кажется, они из дворца, — шепнул Ди Цяньли, склонившись к Чжан Чжо. — Что им от вас надо? Пришли такие важные шишки… Еще и с целым войском заявились… Вы впутались во что-то серьезное?

— Ха-ха! Тоже мне… Важные шишки… — прыснул Чжан Чжо. — Хотя… что-то чиновничье есть… Шангуань как-никак… говорящая фамилия…

— Что? — Ди Цяньли непонимающе поднял брови. Тем временем оба гостя уже почистили обувь и, не торопясь, подошли к крыльцу. Чжан Чжо медленно прошел по коридору и подошел к каменной скульптуре во дворе, взял бамбуковый половник и, зачерпнув воды, полил ее, отчего зеленый мох, въевшийся в камень, стал ярче.

Человек в фиолетовом стоял в стороне и терпеливо ждал, когда на него обратят внимание, но, увидев, что Чжан Чжо продолжает заниматься своими делами, натянуто улыбнулся и сказал:

— Мы пришли с добрыми намерениями. Неужели вот так придворный историограф обращается со своими гостями?

Этот человек не мог никого оставить равнодушным — весь его образ с элегантной одеждой, утонченной манерой речи, выразительными бровями и нежным голосом был преисполнен притягательности. Чжан Чжо медленно подошел к нему, прищурил глаза и заявил:

— Что за маскарад. Я вижу тебя насквозь. Ты ведь красива, но в этих мужских одеждах выглядишь ужасно.

— Ах ты… Как ты посмел?! — Человек в фиолетовом задохнулся от ярости.

— Я как-никак придворный историограф, высокопоставленный чиновник нашего государства, а ты не более чем мелкая придворная чиновница. Хочешь, чтобы я тебе кланялся?

— Придворная чиновница? Вы хотите сказать, что… — Ди Цяньли окинул внимательным взглядом человека в фиолетовом и, не обнаружив у того кадыка, обомлел.

— А вы, должно быть, Девятый Цветок из семьи Ди? Последний раз, когда нам довелось видеться, я бывал у вас дома, чтобы почтить семью Ди своим визитом. На тот момент прошло два года с тех пор, как великий Ди Жэньцзе скончался от болезни! — Человек в фиолетовом снисходительно улыбнулся.

Ди Цяньли же запаниковал:

— Прошу прощения, глаза, кажется, мне врут… Не знаю, как мне к вам обращаться… Придворная дама или, быть может, шангуань…

— Ты обращаешься к человеку по фамилии и не знаешь, кто перед тобой. Да уж, такого идиота я давно не встречал! — Чжан Чжо разразился смехом.

— По фамилии?

— А я разве не сказал об этом только что? Шангуань! [В китайском языке название должности «чиновник» обозначается теми же иероглифами, что имя Шангуань. Отсюда игра слов — женщина-чиновник по фамилии, дословно переводящейся как «чиновник».]

Наконец Чжан Чжо сел и, ехидно усмехнувшись, заявил:

— Цяньли, перед тобой особа, что больше всех удостаивается милости ныне правящей императрицы, Шангуань Ваньэр собственной персоной, более известная как женщина-канцлер.

— О небо! — воскликнул Цяньли, словно громом пораженный. Долгое время он молча таращился на Шангуань Ваньэр, и наконец к нему вернулся дар речи: — Удивительно, как привлекательны женщины, переодетые в мужчин!

Неприкрытая лесть вовсе не разозлила Шангуань Ваньэр — та лишь улыбнулась в ответ, и на щеках ее, словно цветы, расцвели ямочки.

— Значит, и правда так, раз уж Девятый Цветок заметил это!

— Хватит друг другу зубы заговаривать. Ваньэр, кто это с тобой? — Чжан Чжо перевел взгляд на ее спутника.

Прежде чем Шангуань Ваньэр успела ответить, мужчина шагнул вперед, поклонился и громко сказал с заметным акцентом:

— Я посол страны Нихон, также известной как Япония, при дворе династии Тан… Нет, посол страны Нихон при дворе династии У Чжоу [Вторая Чжоу — китайская императорская династия, которая существовала с 690 по 705 год н. э., когда императрицей Китая была У Чжао, более известная как У Цзэтянь. Чтобы отличить династию Чжоу от династии Чжоу доциньского периода (1122–249 год до н. э.), данную династию называют У Чжоу.]. Меня зовут Авата-но Махито, я прибыл с визитом к Медному ученому!

Он распрямился. На его лице застыло волнение, а губы подергивались в уголках.

— Придворный историограф, Авата-но Махито — ваш поклонник! — кокетливо заметила Шангуань Ваньэр, подняв брови.

— Из Нихон? Не из Ямато? [Устаревшее название Японии. Именно японскому послу Авата-но Махито довелось в первый раз объявить китайцам, что страна на островах за Восточным морем называется не «Ямато», а «Нихон». Так она с тех пор и зовется (русское «Япония» — отсюда же.] — спросил Чжан Чжо.

— Позавчера я уже общался с императрицей от лица правителя моего государства. Приняли решение называть мою страну Нихон, то есть Японией, — торжественно заявил Авата-но Махито.

— Садитесь, не стесняйтесь, — слегка кивнул Чжан Чжо.

Шангуань Ваньэр и Авата-но Махито сели напротив Чжан Чжо. Четверо людей, разместившихся на веранде, некоторое время молча переглядывались, не зная, как начать разговор.

— Боюсь, случилось что-то совсем плохое, раз вы бросили все обязанности в императорском дворце и примчались в мой ветхий особняк, да еще с японским послом? — мрачно поинтересовался Чжан Чжо.

— Из собачьей пасти не жди слоновой кости! — залилась смехом Шангуань Ваньэр, но тут же осеклась и, помрачнев, кивнула. — Да, случилось. Во дворце.

— Как могло что-то случиться во дворце?! — удивленно воскликнул Ди Цяньли.

— Случилось что-то… крайне странное! — взволнованно протянула Шангуань Ваньэр. Точеные брови ее изогнулись, алые губы слегка приоткрылись, и с них сорвался тихий, грустный вздох. Она устремила полный боли взгляд на Чжан Чжо и Ди Цяньли.

— Если что-то происходит во дворце, с этим должен разбираться император. Если император устал, у него есть целый кабинет министров. На кой черт вы приехали ко мне? — С этими словами Чжан Чжо сошел во двор, чтобы покормить рыб в пруду. Бросив им съедобные крошки, он вернулся, сжимая в руках непонятно откуда взявшуюся розу.

Белая роза в его руках была воплощением нежности — ее легкие лепестки трепетали на холодном ветру.

Стоявший рядом Авата-но Махито оглянулся. Во дворе ничего не росло, не было ни единого цветка.

— Боюсь, что никто, кроме вас, не сможет нам помочь. — С этими словами Шангуань Ваньэр взяла цветок из рук Чжан Чжо и поднесла его к носу, чтобы втянуть аромат. Ее брови удивленно взметнулись вверх. Все-таки женщины без ума от цветов.

Чжан Чжо вновь зажег палочку благовоний в курильнице и с улыбкой сказал:

— Я всего лишь шарлатан, бедный и ленивый. Да, выгляжу я получше других, но по большей части бесполезен. И не смогу вам ничем помочь.

Авата-но Махито упал на колени и вскрикнул:

— Ваше превосходительство, прошу вас, помогите!

— Уважаемый посол, я не знаю, какие обычаи в вашей стране. В Китае обращение «ваше превосходительство» нельзя использовать без разбора. Так мы можем обращаться, например, к отцу, — громко рассмеялся в ответ Чжан Чжо.

Авата-но Махито залился краской и тут же торопливо исправился:

— Прошу вашей помощи, господин!

— Уф! Я чересчур добрый и мягкосердечный. Рассказывайте, что стряслось. — Чжан Чжо махнул рукой и повернулся. На его лице наконец-то появился намек на серьезность.

Авата-но Махито бросил взгляд на Шангуань Ваньэр, которая неподвижно стояла, сжимая в руках цветок. Та осторожно кивнула.

— С чего бы начать?.. Дело в коте, — вздохнул Авата-но Махито.

— В коте? — Ди Цяньли невольно вытаращил глаза и впился взглядом в Чжан Чжо.

На белом лице Чжан Чжо не дрогнул ни один мускул — лицо его напоминало глубокий колодец, ледяную воду в котором никогда не трогала рябь.

— Япония всегда восхищалась вашей страной и считала ее государством, достойным подражания. Именно по этой причине моя страна неоднократно отправляла сюда послов. Это честь и почет, но… такую задачу нелегко исполнить. — Авата-но Махито опустил голову и медленно продолжил: — Хоть я и происхожу из семьи государственных чиновников, у меня нет никаких амбиций или достоинств, кроме воспитания и знания этикета, но японский император выбрал именно меня на должность посла Японии при дворе династии Тан или уже У Чжоу. Когда наступила дата отъезда, я надел траурную одежду и попрощался со своей семьей…

— Уважаемый посол, я не понимаю… Раз вас выбрали послом страны, вы должны с радостью выполнять свой долг. Почему же вы надели траурную одежду в день прощания? — удивленно спросил Ди Цяньли.

— Господин Ди, путь от моей страны до Китая составляет более десяти тысяч ли [Один ли равен примерно 500 м.] по морю. Каждому послу предстоит пережить бурные волны и штормовые ветра, столкнуться с множеством диковинных морских чудищ и коварных острых коралловых рифов. На девять шансов умереть лишь один остаться в живых. Так было всегда. Только одному из десяти человек суждено добраться до земель династии Тан, — ответил Авата-но Махито.