Гемиола отключилась от их разговора. Она хотела знать, что случилось с Мевери. Хотя гекзарх и Джедао никогда не брали с собой детей на базу Тефос, у героини «Розы трех революций» была восьмилетняя племянница. Змееформа предположила, что шестилетние дети ведут себя иначе, чем восьмилетние. И вообще, как такому маленькому ребенку удалось выжить, питаясь только случайными подачками в виде лепешек?

Следующая порция страниц вообще не упоминала о Мевери. Гемиола мучилась, читая про доверительные интервалы, странные аттракторы и загадочные цепочки биохимических реакций, прежде чем снова ее нашла. На этот раз гекзарх посвятил девочке целую страницу вместе с несколькими зачеркнутыми набросками. Хотя гекзарх мог бы быть компетентным чертежником, его портреты оставляли желать лучшего. В конце концов, он остановился на словесном описании.

«Ее волосы свалялись. Глаза, быть может, когда-то были красивыми. К тому времени, как я до нее добрался, они распухли и заплыли. Мой друг был прав».

Еще несколько колонок текста были написаны, а затем стерты; гекзарх знал, как редактировать материал так, чтобы он сделался нечитаемым. Дальше было добавлено: «Если бы я подождал еще немного, городская стража забрала бы ее на кремацию. Один из местных торговцев фруктами, который видел меня с ней раньше, наконец сказал мне, где общество нищих оставило ее. Я сидел и держал ее за руку, пока она не перестала дышать. Ближе к концу она что-то бормотала мне на одном из местных низких языков. Я просто издавал успокаивающие звуки, потому что это было все, что мне оставалось делать.

Мы — государство из тысяч и тысяч миров, и мы не можем помешать ребенку умереть от голода рядом с одной из академий нашей фракции».

Страница выглядела так, словно ее смяли. Гемиола поймала себя на том, что пытается разгладить бумагу. Изображение, конечно, такому воздействию не поддавалось.

— Джедао, — сказала змееформа, — вам лучше это увидеть.

Прочитав страницу, Джедао некоторое время сидел молча. В конце концов, он сказал:

— Эта его сестра… Интересно, что с ней случилось и почему он никогда о ней не говорил? Даже не думал, что подобный вопрос может прийти мне на ум.

— Таких вопросов будет намного больше, — заметил 1491625.

— Может быть, именно это и заставило его стать гептархом, — предположила Гемиола, — в далеком прошлом.

— Да, — сказал Джедао. — За все годы, что я его знаю, я такого даже не воображал. Начинаю думать, что никогда его не понимал. И теперь мы должны выяснить, о чем он думал все это время, каковы были его планы относительно гептархата, пока не стало слишком поздно для всех нас.

7

Когда Нирай Куджен вернулся на следующий день, Джедао и Дханнет отдыхали, играя в джен-цзай. Джедао попросил Дханнета проверить его план на первую битву, а затем они вдвоем прошлись по логистике. Помимо всего прочего, Джедао не мог не задаваться вопросом, все ли майоры так хорошо разбираются в тактике, или Куджен выбрал ему необычайно компетентного помощника. Не было вежливого способа спросить, потому он и не стал этого делать. Дханнет сказал ему, что штаб должен перепроверить детали, но Джедао все равно желал узнать мнение Дханнета, и тот улучшил презентацию. В ходе обсуждения выяснилось, что Дханнет играл в джен-цзай и принес с собой колоду. Джедао одерживал верх над майором, но тот хорошо сражался.

— Не ругайте майора, — быстро сказал Джедао, когда Куджен уставился на карты в его руке. — Это была моя идея.

— Дело не в игре, — сказал Куджен и принялся перебирать неиспользованную часть колоды, пока не нашел нужную карту. Он показал ее Джедао: двойка шестерней, серебро на черном поле, как и все остальные карты шестереночной масти.

Джедао краем глаза наблюдал за Дханнетом. Плечи майора напряглись при виде карты, как будто… Как будто — что? Это была даже не особенно неудачная карта. «Винтик в машине» — вот что она означала.

— Незнакомо? — спросил Куджен.

— А должно быть? — сказал Джедао, продолжая наблюдать за Дханнетом боковым зрением.

Куджен скорчил гримасу.

— И это тоже исчезло? Когда-то давным-давно ты сделал одну из версий этой карты своей эмблемой.

— Но в цветах Нирай?

— Ты зарегистрировал свою как золотые шестеренки на красном поле, — сказал Куджен. — Весьма эффектно. Ты показывал мне целую серию дурацких карточных фокусов, связанных с ней.

Это звучало куда осмысленней: цвета фракции Шуос. Он не знал, что сказать по поводу карточных фокусов, которые тоже не помнил, поэтому промолчал в ответ. Разумеется, он и представить себе не мог, как развлекает не кого-нибудь, а гекзарха, чем-то таким тривиальным, как фокусы.

— Стоит ли нам переключиться на цвета Нирай, учитывая обстоятельства?..

— Хорошая мысль, — сказал Куджен, — но эмблема будет более пугающей в своей исторической форме, так придерживайся золотого и красного. Я назначил встречу с Кел. Лично проведешь конференцию с начальниками отделений штаба, командирами тактических групп и полковниками пехоты, а также с остальными тыловыми командирами. Разумеется, сможешь проводить с ними виртуальные конференции после того, как мы приступим к делу.

Джедао был наполовину убежден, что помимо этих апартаментов во Вселенной ничего другого не существует. Если он выйдет наружу, то упадет в бесконечную и мягкую темноту.

Должно быть, убежденность отразилась на его лице.

— Я держал тебя в плену не из злости, — сказал Куджен. — Учитывая твою дурную славу, я подумал, что тебе лучше оставаться подальше от случайных Кел или убийц, если уж на то пошло, пока ты не сориентируешься. Ты хоть понимаешь, что скажешь своим офицерам?

— Да, — солгал Джедао. У него была речь; он даже отрепетировал ее с помощью Дханнета. Оригинал оказался никуда не годным, поэтому он с трудом попытался написать достойную замену.

— Я все еще думаю, что вы должны носить свои медали, сэр, — сказал Дханнет.

Первоначально Джедао возражал на том основании, что последнее, чем должен щеголять массовый убийца, — это куча медалей за поступки, которых он не помнит. Но Дханнет был достаточно уверен в своей позиции, чтобы поднять вопрос в присутствии Куджена и тем самым загнать начальника в угол. Джедао посмотрел на него с обновленным уважением.

Куджен все понял сразу.

— Знаешь, майор прав. Кел лучше отреагируют, если увидят, что ты гордишься своим рангом.

Это было опасно близко к тому, что сказал Дханнет, хотя Джедао ему не поверил.

— Я не видел никаких медалей, когда обыскивал ящики, — сказал Джедао, — и не знаю, как их правильно расположить.

— Униформа делает это за тебя, — сказал Куджен. — Она считывает информацию из твоего досье. Нет, правда. Прикажи ей переключиться в парадный режим, с медалями.

Джедао так и сделал — и мундир поразительным образом изменился, а под генеральскими крыльями и глазом Шуос появились ряды медалей.

— Держу пари, на этом основаны интересные розыгрыши…

— Ты не первый, кто об этом подумал, — сказал гекзарх. — В униформу встроена криптозащита, которая не позволяет выдавать себя за другого, но этим занимается аугмент, так что ни о чем не беспокойся. — Куджен критически оглядел Джедао и кивнул: — Сойдет.

После короткого завтрака они отправились на конференцию.

— Постарайся не отставать, — сказал Куджен, — раз уж ты не привык к переменной планировке.

— Какой планировке?

— Проще будет понять, когда сам увидишь.

Джедао сам не знал, что ожидал увидеть в залах станции Нирай. Возможно, серость и стерильность. Он должен был догадаться, что станция Нирай, принимающая самого гекзарха Нирай, воздаст должное любви Куджена к красивым вещам. Рисунки тушью на плотном шелке изображали перелетных птиц, только когда он присмотрелся внимательнее, черные штрихи, образующие крылья птиц, оказались составлены из крошечных, импрессионистических мотыльков. Залы изобиловали витринами с моделями планетных систем и астролябиями, абаками с бусинами из нефрита и обсидиана. И они шли по ковру, радужно-серому с узорами более светлого, жемчужно-серого цвета, с таким глубоким ворсом, что в нем можно было навсегда потерять пальцы собственных ног.

Еще более тревожным было то, что они шли по коридору, который не имел ни конца, ни — оглянувшись, Джедао проверил — начала. Он не мог видеть далеко, как будто в воздухе парил влажный туман. Равнодушие остальных говорило ему, что в этом нет ничего особенного, однако ему происходящее не нравилось.

Но это было еще не все. Джедао внезапно ощутил, где находится станция и все внутри нее — не с помощью зрения, но осознав скопления массы. Куджена и Дханнета он воспринимал с помощью этого иного чувства столь же отчетливо, как и видел глазами. А вот окружение выглядело запутанным переплетением, как будто само пространство-время искривилось между двумя несопоставимыми точками.

Для проверки он замедлил шаг и закрыл глаза. Иное чувство никуда не делось. На самом деле теперь, когда Джедао знал, что оно у него есть, он не мог заставить его исчезнуть. Куджен и Дханнет продолжали идти вперед. Он осмотрел остальную часть своего окружения — он мог чувствовать во всех направлениях, удобный трюк — и начал обнаруживать другие движущиеся массы, которые, как он подозревал, были либо людьми, либо, в случае меньших и более плотных, сервиторами.