ГЛАВА II

ЗА ГОРСТЬ СЕРЕБРА

Шесть голов качались в ритме конских шагов и бились о ноги наездника. Тонкие ремни, за которые головы были привязаны к седлу, всадник продел сквозь рты и дыры под подбородком, так что при каждом движении их челюсти весело открывались — будто хор немых пробовал петь.

Наездник ослабил вожжи и предоставил коню выбрать собственный темп. За черным жеребцом послушно следовали еще шесть коней. Мужчина на вороном сгорбился в седле, голова свесилась на грудь, а капюшон оказался надвинутым на лицо. Было похоже, что он дремлет. Но когда жеребец громко фыркнул, наездник быстро осмотрелся и выровнялся.

Дорога приближалась к людским поселениям. Показалась небольшая деревня с постоялым двором. Сам двор представлял собой солидное одноэтажное здание с соломенной крышей и резными окошками. Колонны на крыльце были сделаны в виде мускулистых демонов и грудастых лесных дев. Углы украшали бычьи черепа. Это означало: строительство освящено кровавым жертвоприношением, а постоялый двор находится под защитой самого Перуна. Такие чары надежно отталкивали духов и лесную нечисть.

Перед воротами двора, за трактиром, сидел скучающий простолюдин в грубой тканой рубашке. Одним концом деревянных вил, прислоненных к плечу, он что-то чертил на грязи перед собой. Заслышав стук копыт, человек поднял глаза. Как только он увидел поклажу на седле чужака, то тут же вскочил, будто его кто-то ударил. Вилы упали в грязь.

— Что… что… — начал заикаться он. Глаза слуги вытаращились, тонкая борода задралась. Ему показалось, что мертвые головы глазеют прямо на него. Простолюдин испуганно попятился, споткнулся о кладку камней и спиной наткнулся на край ворот. Только собрав все силы, он кое-как смог совладать с собой.

— Эх… что… — издал он наконец нечто протяжное. — Что могу для тебя сделать, благородный человек?

Одно натяжение узды заставило вороного и остальных коней послушно остановиться.

— Попробуй отгадать, — откликнулись из-под капюшона.

Работник натужно засмеялся:

— Прости меня, благородный человек. Спросил тебя, как дурак. Сейчас же поставлю твоих коней в стойло, расседлаю, тщательно вычищу, напою и накормлю.

У наездника имелся меч, что означало: это не какой-нибудь бродяга. В здешних краях обычным оружием были топор, копье, лук и стрелы. С теми, кто обладал мечом, обращались по-княжески.

Человек потрепал своего коня по шее.

— Об этом черном жеребце позаботься особенно хорошо. Дай ему овса и сена. Свежего, а не какого-нибудь плесневелого прошлогоднего. И не обязательно расседлывать его, я не задержусь здесь долго.

Казалось, что слуга обрел желанную твердую почву под ногами.

— Понимаю, благородный человек. Хм… Меня зовут Спрош. Добро пожаловать в трактир «У княгини Драголюбы».

— Хм. — Тень под капюшоном оставалась непроницаемой. — Судя по названию, это владенья гнома, так?

— Именно так, благородный человек. Достопочтенного Здравко из прославленного рода Милетичей.

Простолюдин весь раздувался от гордости — очевидно, существовала причина, по которой человек гордился тем, что служит у названной персоны.

— А этот Здравко богат?

— Богат? — Спрош оглянулся вокруг и заговорил тише:

— Это мягко сказано, благородный человек. У него денег, как у свиньи глистов. Наверно, ты хочешь предложить ему какую-то сделку?

— Что-то вроде того…

Хотя лица наездника не было видно, Спрош был уверен, что в этот момент он спокойно улыбнулся.

— Ты предлагаешь действительно странный товар, благородный человек, — осмелился заметить простолюдин. А потом, хотя и сам не понял, откуда у него столько смелости, спросил:

— Это приносит доход?

Наездник резко наклонился в седле. Спрош прижался к стене скотного двора и сильно побледнел. Но когда незнакомец раскрыл кулак, на его ладони заблестела серебряная монета. На ней красовался профиль короля Карла Великого, истребителя аварской империи.

— Тебя бы это удивило, друг.

— Серьезно, нет. — Здравко Милетич покачал головой. Голова его казалась несоизмеримо большой в сравнении с маленьким, едва составляющим шесть пядей, телом. Волосы Здравко были рыжими, что типично для гнома, а прическа — дикой и взъерошенной. — Ничего не стану платить за голову разбойников и убитых аваров. Хотя и правда, что этот сброд крадет и убивает прохожих на дороге, тем самым портя мне торговлю. Но сам знаешь, я не могу себе позволить платить за каждую отрезанную башку, которую мне кто-то притащит. Вскоре ко мне бы начали ходить сами тати и предлагать головы своих жертв. Они уверяли бы меня, что это — убитые злодеи. Если хочешь заработать, выследи и убей демона-людоеда, который путается рядом. За него я обещал тридцать серебряных монет. Но это, — он опять обвел взглядом полдюжины кровавых трофеев, ровно лежащих на столе перед ним, — можешь выбросить прямо в помойную яму за трактиром.

— Не выброшу, — спокойно отвечал чужак. — Не хочешь платить? Ничего страшного. Но кое-что для меня ты сделаешь. Прикажи своим людям, чтобы каждую голову пробили двумя железными гвоздями, прямо через глаза. Потом необходимо похоронить их глубоко в земле и привалить камнями.

Гном предпринял тщетную попытку разглядеть лицо чужака под тенью капюшона.

— А зачем мне это нужно сделать?

— Потому что эти головы принадлежали необычным аварам.

— Да? И что же в них было такого особенного?

— Это Кровавые Псы.

Здравко вытаращил глаза. Огромный телохранитель, который присутствовал с ним за столом и следил настороженным взглядом за человеком в черной одежде, застыл с бокалом в руках, так и не донесенным до рта.

— Кровавые Псы? — Здравко сухо сглотнул.

— Вижу, ты о них уже слышал.

— Шутишь? Существует ли еще какое-то ухо, которое не слышало злую историю о стае кровожадных головорезов, состоящих на службе аварского жреца Югура?

Человек в черном капюшоне кивнул в знак согласия.

— Да, это был Югур, чародей и проклятый сукин сын, по приказу которого совершались набеги на славянские поселения. Дело в том, что жрец потребовал большое количество рабов в качестве жертвы для своего повелителя Келгара.

— Кто такой Келгар? — спросил подчиненный Здравко.

— Аварский бог потустороннего мира, — мрачно ответил гном. — Брат солнечного бога Тэнгри, его злой и темный близнец. Господин ночи. — Здравко посмотрел на человека в черных одеждах. — Ты не путаешь, чужак? Действительно ли эти головы носили на шее прихвостни Югура?

Стрелок снял с плеч плетеный мешок, развязал его и высыпал на стол шесть собачьих черепов. Все они были разрисованы странными черными фигурами. Здравко вытаращил глаза.

— Возвратимся к тому, о чем я тебя просил. — Человек в черных одеждах оперся кулаками о стол. — Ты знаешь мир, поэтому ведаешь: кочевники не почитают своих предков, как поступаем мы. Они боятся своих мертвецов. Верят, что некоторые из них после смерти встают из гроба и по ночам ходят сосать кровь из живых. Знаешь, откуда идет эта вера?

— Нет. Но ты, надо полагать, знаешь ответ. — Здравко бессознательно поиграл с амулетом на своей цыплячьей груди. Это была деревянная фигурка бога Перуна. — И то, что ты скажешь, мне наверняка не понравится.

— Наверное, так. Это волшебство с давних времен осуществляется именно жрецами Келгара. Авары утверждают: кто однажды поступает на службу к темному богу, будет его рабом навсегда. Югур позаботился о том, чтобы так оно и было. Каждый из Кровавых Псов еще в детстве прошел ритуал посвящения темному богу. Подробностей я не знаю, но обряд связан с людским жертвоприношением и питьем крови. В душу избранного авара, будущего воина, Югур сеет волшебство. Оно и после смерти заставит его вернуться на свет и далее служить жрецу и проливать кровь во славу Келгара.

Карлик выпученными глазами посмотрел на головы. Они стояли на поверхности стола, опираясь на гладко срезанные обрубки шей. Их глаза, утратившие блеск, смотрели в никуда.

Плечи Здравко под вышитым плащом видимо задрожали.

— То есть ты хочешь сказать, что если головы не спрячем в соответствии с твоими указаниями…

Хозяин постоялого двора не закончил фразы, страх сдавил ему голос.

— Именно так. Их тела уже покоятся в земле далеко отсюда. Сами по себе головы не столь опасны, но не будет ничего хорошего, когда они начнут щелкать зубами и завывающими голосами требовать человеческой крови.

— Мы позаботимся о них! — выпалил Здравко. — Сделаем именно так, как ты приказал!

— Хорошо. — Посетитель выпрямился. — В знак моей благодарности предложу тебе коней за хорошую цену.

— Каких коней?

— Аварских. Полдюжины отличных жеребцов из дунайских низин. Это хорошая покупка.

— Они не заколдованы?

— Нет. За это я могу поручиться. Конь — священное животное и для почитателей Келгара.

Милетич слегка кивнул. Тень страха в его глазах быстро прогнали искорки, типичные для купца, чующего хорошую сделку.

— Что скажешь о пяти серебряных за штуку? — предложил он.

— Ты наелся бешеных грибов? Эти животные — не какие-то дохляки для плуга, это лучшие ездовые жеребцы. Авары — паршивые людишки, но в разведении лошадей им нет равных. Двенадцать за штуку…

— Семь.

— Говорю же, ты не совсем здоров. Одиннадцать.

— Восемь. Больше не дам.

— Десять. Иначе я их заберу и продам в другом месте. И не рассказывай мне о том, что должен кормить семью.

Карлик почесал в буйной растрепанной рыжей шевелюре. Немного нахмурился, но принял вид величайшего благородства. Он кивнул:

— Что скажешь о пятидесяти за все и щедром бесплатном угощении в придачу? Это мое последнее слово. Берешь?

Посетитель молча обдумывал. Потом из-под капюшона донесся покорный вздох.

— Это вовсе не сказочная славянская щедрость. Ладно, договорились.

Здравко спокойно кивнул и указал на свободное место за столом.

— Садись, охотник на «каркающих». Поднимем кружки за хорошую сделку. Ждан, — позвал он телохранителя, показав на головы, — убери эту гадость. И скажи Спрошу, чтобы выкопал в лесу яму.

Слуга брезгливо взял ремни, на которые были повешены головы, и торопливо покинул комнату.

— Ну, незнакомец, — гном повернулся к долговязому, — скажешь ли мне, как тебя прозывают?

Человек в черной одежде сел на скамью и снял капюшон.

— Меня зовут Роган.

Здравко поперхнулся и его глаза почти выпали из глазниц.

— Роган?! — Гном уставился на черноглазового человека с волосами цвета воронова крыло. — Черный Роган? Лучник из личной дружины вогастоградского князя Властибора? О, Перун! Странники говорят, что ты убил больше «каркающих», чем три любых лучника, притом — вместе взятых.

Посетитель насмешливо улыбнулся.

— Я сам не считал. Как же они могут это знать?

Здравко захохотал и поднял резную деревянную кружку.

— За твое здоровье, Черный!

Роган взял у обслуживающей девушки рог с сильным ячменным пивом.

— За тебя, Милетич.

Хотя Здравко был маленьким и хилым на вид, его собеседник не мог равняться с ним в питье. Несколькими глотками гном опустошил кружку, мощно срыгнул и замахал служанке, чтобы долила еще.

— Возможно, мне нет до этого дела, — он посмотрел на гостя, — но что привело человека с такой прекрасной репутацией и должностью в наши отдаленные края?

Роган вытер рот тыльной стороной ладони.

— Моя репутация ничего не стоит, а должность человек может потерять гораздо быстрее, чем получить. Судьба — непостоянная любовница.

— Непостоянная любовница? — насмешливо усмехнулся Здравко. — Неверная потаскуха, если из воина сделала скитальца, который должен кормиться убийством разбойников. Ты совсем ничего не захватил? Говорят, в аварские сундуки перетекло много награбленного богатства.

— Это правда. Только вот получить свою долю оказалось не так просто. Пока Властибор» Радомир и другие князья проливали кровь за франков, Карлу было все равно, что его союзники молятся другим богам. Но когда пришло время дележки аварского золота и добытых земель, право вдруг получили только те, кто кланяется кресту.

— Христианство! — Здравко практически сплюнул это слово. Он быстро схватил амулет и поцеловал его. — Вера слабаков и безумцев. Я слышал, что и Властибор ввязался в эту чушь.

— Только с виду, чтобы получить земли в Паннонии, плодородные низины севернее Грязного озера. И продолжает тайно поклоняться старым богам. По приказу Карла все в Вогастограде должны были сломать все святыни. Идолы Сварожеца, Велеса, Радегаста и других были рассечены и выброшены в Дунай.

— Гнев Перуна на голову этого предателя! — негодующе воскликнул Здравко.

— Те, что отказались почитать веру наших отцов и поклониться христианским богам, впали в немилость и были немедленно освобождены от княжеских служб. Большинство из них подались на восток и присоединились к булгарам. Хан Крум поклялся, что скорее умрет, чем даст себя окрестить. Два года воевал я под его предводительством, но каким-то непонятным образом моя жизнь не улучшилась.

— А что привело тебя сюда, на север?

— Охота…

Гном весело расхохотался:

— Понимаю. Ну, участок ты выбрал неплохой. Здесь, на большом торговом пути от Нитры до Хрона, полно работы для твоего лука и меча. Раз так, надо подумать… Не хочешь ли задержаться у меня подольше, Черный? Всегда выгодно иметь под рукой человека, перед которым всякий сброд делает в штаны.

Роган покачал головой:

— Не могу остаться. Я преследую большую добычу. Эти шестеро бежали на восток, чтобы присоединиться к более многочисленной группе.

— Еще больше Кровавых Псов? — Гном затряс амулет. — Пусть хранят нас боги! Думаешь, авары прошли этими землями?

— Если бы он было так, мы бы о том узнали. Они оставляют после себя только пожары и изуродованных мертвецов. Ими повелевает Бургут…

— Бургут? — подал голос Ждан, который как раз вернулся в пивную. — Я о нем слышал. Жестокий аварский воевода.

— Жестокий? — Роган скривил рот. — Самый жестокий из всех! Предводитель Кровавых Псов, правая рука Югура, проклятый сукин сын. Собственноручно убил несколько дюжин славян и булгар, когда наши объединенные войска в начале лета оцепили Вукмар, столичную резиденцию Сагутая на реке Тиса. То была последняя твердыня подыхающей аварской империи. Почти месяц мы колотили в ворота это змеиного гнезда. Но аваров защищала магия Югура. Затем, наконец, славянские и булгарские волхвы и заклинатели в магическом поединке сожгли жреца до корки. И с этого времени крепость была обречена на погибель. Тогда Бургут собрал Кровавых Псов, вышел из западных ворот из города и вырвался из окружения. Всего их было, наверное, две дюжины, но по дороге к ним точно присоединились и другие беженцы. Прорвались аж к Дунаю, а потом пошли вдоль Хрона на север.

— Не пугай. От Хрона до нас можно камень добросить. Наверное, прошли в волоске от нас! Не знаешь, куда они направляются?

— Вы слышали о месте, которое называется Кирт?

Здравко угрюмо покрутил головой и вопросительно посмотрел на Ждана, но и тот впервые слышал это слово.

— Должно быть, это какое-то святилище, — добавил Роган. — Скорее всего, посвященное Келгару. Те шестеро отправлялись туда. Аварские беженцы непременно будут слетаться в Кирт, словно мухи на падаль.

Здравко и Ждан хмурились, глядя в свои кружки.

— Плохие новости, Черный! — прошептал рыжеволосый карлик. — Авары — как кобылы. Когда разгромят все в предместье Хрона…

Он не договорил. Снаружи раздался крик — наполовину болезненный, наполовину разъяренный. На площадке перед входом загремели шаги, двери распахнулись. В трактир вбежал человек. Роган сразу же узнал Спроша, простолюдина из двора. Слуга был весь в крови.

Но полпути к столу у раненого подогнулись колени, он свалился на пол. Ждан и Здравко вскочили и бросились к нему.

— Приведи лекаря — со всем, что требуется для заживления ран! — рявкнул хозяин на служанку. — Спрош! Что случилось?

Ждан помог Спрошу подняться и уложил его на ближайшую скамью. У слуги было ужасно разодрано левое плечо, а на шее виднелись кровавые следы от острых зубов. К счастью, артерия оказалась не задетой, но рана и без того сильно кровоточила. Пара постояльцев в трактире наблюдали всю эту сцену с отвисшими челюстями.

— Это был он… — процедил Спрош сквозь зубы, сомкнутые от боли. — Это проклятое маленькое чудовище… Просто прыгнул на меня с крыши постоялого двора… Должно быть, его привлекли эти головы…

Ждан злобно выругался:

— Я сыт по горло этим сукиным сыном! Я доберусь до него! Клянусь богами, что в этот раз доберусь до него!

Карлик возмущенно схватил топор и уверенным шагом направился к выходу. От открытых дверей его отделяло почти два шага, когда в проеме внезапно выросла высокая тень. Ждан будто наткнулся на невидимую стену. Он удивленно отступил. Роган, заинтересованно наблюдавший за этим со своего места за столом, в удивлении сдвинул брови.

В комнату вошла женщина. Ее стройную фигуру укрывала мужская одежда, в основном — из черной кожи. Серебряные фибулы с легкой чеканкой придерживали на спине темный плащ.

Хотя девушка оказалась на три или четыре года младше Рогана (ей было не более двадцати пяти зам), создалось такое ощущение, как будто в комнату вошел кто-то гораздо старше — возвышенный и угрожающий одновременно. То ли ведьма, то ли даже богиня. Ее аура буквально взволновала воздух в трактире.

Длинные золотистые волосы посетительница заплела в несколько кос. Лицо с правильными чертами можно было бы назвать красивым, если бы его не уродовала татуировка. Фигуры не имели четкого очертания, они напоминали нечто похожее на сплетение черных колючек, выползающих из-за одежды по шее к полным губам и уголкам серых чарующих глаз. На ее груди блестел серебряный амулет в виде лунного серпа.

В ладони, скрытой кожаной перчаткой, девушка сжимала легкий и немного изогнутый меч. На его одностороннем клинке было полно царапин и зазубрин, что говорило о частом использовании.

По острию сползали капли темной крови.

Вошедшая пробежала взглядом по лицам присутствующим — быстро, но словно бы пронизывая до костей. Потом бросила на пол нечто, что заставило ближе всех стоящего Ждана отступить на шаг.

— Могущественные боги! — прохрипел он.

Это нечто выглядело, как человеческий ребенок около трех лет, совершенно голый. Его голова была глубоким разрезом практически отделена от тела.

— У вас тут носился демон, — сказала женщина и острием меча открыла мертвецу рот. Стали видны острые и сильные клыки. — Очень коварное создание, лазает по деревьям, словно кошка, прячется в кронах и прыгает на заблудившихся несчастных. Больше всего любит человеческий мозг. Очень редко приближается к людскому жилищу, только если его к тому вынуждает голод.

Здравко оторвал взгляд от гадкой добычи и посмотрел женщине в лицо. Ему пришлось значительно наклонить голову. Карлик вдохнул, чтобы набраться смелости.

— Кого… кого имею честь повстречать на постоялом дворе «У княгини Драголюбы», благородная пани?

— Меня зовут Мирена. Иногда называют Осой.

Тишину в комнате можно было резать ножом. Гному понадобилось время, чтобы закрыть рот.

— Мне известно это имя, пани. Ты ведьма, заклинательница, странствующая охотница на нечисть. Этот меч в твоей руке, должно быть, известный Жихадло. Будь сто раз желанным гостем в моей скромной гостинице. Меня зовут Здравко Милетич, я — здешний владелец. Открой мне, какие боги направили сюда твои стопы, чтобы я мог им принести жертву. Уже неделю мы не могли избавиться от этой бестии…