— Помилуйте, ваше величество!

— Что с оставшимися егерями полка? — послышался будничный, сочащийся искренней заботой голос.

— Они разоружены и сидят в казарме под домашним арестом. — Настолько наивным, как полковник, который сейчас валялся сзади без ног и без сознания, генерал не был, но и в его голосе послышались нотки надежды. Ведь по большому счету его вины в пропаже каравана нет. — Я приказал к ним никого не допускать ради неразглашения сути происшедшего.

— Верный приказ. Иначе тебе бы самому пришлось их вылавливать по лесам и весям. — Генерал в непонимании поднял свой взгляд на говорящего. — Потому что наказать паникеров и трусов надо обязательно. Сейчас выйдешь и отдашь приказ своим заместителям: немедленно казнить всех воинов позорного полка, бежавших с поля боя.

— Всех? — в недоверии выдохнул генерал.

— Конечно, — подтвердил император таким тоном, словно речь шла о мелких проблемах сельского хозяйства. — Причем приказ должен исходить строго от твоего имени. Для неукоснительного проведения твоего приказа в жизнь отправишь со своим заместителем две пары жрецов из моей охраны. Они дополнительно проследят, чтобы приговоренные ни с кем перед смертью не общались. После отдачи приказов о казни приведи себя в порядок и поступишь в распоряжение министра обороны. Дальнейшие указания получишь от него.

— Слушаюсь и повинуюсь, ваше императорское величество!

Командир оборонного пояса вокруг Бавванди, пятясь, стал выходить из зала и чуть не поскользнулся в луже крови. При этом он столкнулся с взглядом своего подчиненного, который во время разговора пришел в себя и слышал каждое слово по поводу уничтожения оставшихся в живых воинов из вверенного ему полка. Преодолевая слабость и жуткую боль во всем теле, полковник все-таки умудрился приподняться на локте и выкрикнуть, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Но егеря не виноваты! Их глупая смерть ничего бы не дала Успенской империи! Какое скотство здесь творится! Народ взбунтуется, когда узнает!

Еще в начале этих криков Маххуджи махнул рукой двум стоящим за его троном жрецам:

— Перевяжите ему обрубки и вырвите язык. А потом подвесьте за руки возле ворот главных казарм гвардии. И надпись не забудьте прикрепить: «Этот трус убегал так быстро, что потерял на поле боя свои ноги!» Пусть там повисит сутки, пока не издохнет.

Через несколько мгновений вопли несчастного полковника стихли за дверью. После чего император обратился к министру обороны:

— Позаботьтесь отыскать более достойного кандидата на место командира оборонного пояса Бавванди.

Тот кивнул и, выдержав паузу вежливости, уточнил:

— А с этим генералом что делать прикажете?

— Через час выдадите ему большой двуручный меч и вытолкаете на мою внутреннюю арену. Моя зверушка уже давно порядочного сальца не пробовала. А этот генерал совсем не следит за своей фигурой. Пора ему слегка прибавить стройности. Ха-ха-ха!

Проследив, все ли в ответ вежливо и радостно заулыбались, правитель Успенской империи со старческим, притворным кряхтением поднялся с трона и пошел прочь со словами:

— А я полчасика, пожалуй, отдохну от дел. Может, и с монолитом поболтаю о последних событиях.

Никто не осмелился взглянуть ему вслед со страхом, ненавистью или затаенной злобой. Только с радостным умилением и раболепным почтением. Ведь все министры и жрецы прекрасно знали, что Дасаш Маххуджи и такие взгляды легко замечает, а потом еще легче избавляется от неосторожного подданного. А жить хочется даже «зверям».

Глава первая

Торговля

Дмитрий Светозаров с трудом подавил в себе вселенскую растерянность, жуткое волнение и неожиданное сердцебиение только через несколько минут после начала всхлипываний Елены. Чуть не падая, на ставших вдруг ватными ногах, он принялся лихорадочно соображать, как все-таки правильно построить разговор с неожиданно воскресшей сестрой. В том, что он говорит с единственным своим родственником, сердце не сомневалось. А вот разум все больше и больше пропитывался подозрением и здравым недоверием по отношению к шантажистам. Слишком нагло и бесцеремонно они действовали. Да и непомерные аппетиты говорили о многом. Скорее всего, после получения выкупа они постараются уничтожить как саму свидетельницу их злодеяний, так и самого Торговца. Поэтому следовало короткий разговор растянуть как можно на дольше и всеми силами показать явное недоверие.

Иначе он потеряет любые шансы на благополучную встречу с родной сестрой.

Поэтому в ответ на первое восклицание Елены («Димусик!!!») Светозаров долго молчал и старался пренебрежительно кривиться. Получалось у него это от волнения из рук вон плохо, но когда он сконцентрировался, то подошел к переговорам творчески и с капризными интонациями выдал в телефон:

— И долго там еще эта плакальщица будет рыдать? Мне больше делать нечего, как выслушивать подобные инсинуации. Пусть говорит что-то по делу!

Рыдания стали громче и отчаяннее — видимо, сестра пришла в шок от такого обращения, — зато сразу послышался голос халифа Рифаила:

— Дмитрий! Вы меня удивляете. Вместо родственной беседы вы кричите на свою сестричку.

— Ха! Она еще ни единым словом не обмолвилась о чем-то особенном, чтобы я вам поверил, — парировал все более приходящий в себя Торговец. — Тем более что сумму выкупа вы все-таки назвали немыслимую.

— Вам жалко этих денег?

— Нисколько, хотя собрать десять миллиардов евро быстро даже мне не удастся. Но я их таки соберу, не сомневайтесь. Мало того, если все у нас будет честь по чести и ко взаимному удовольствию, я еще и от себя лично добавлю уникальный бонус, от которого и вы не сможете отказаться.

— Неужели что-то покажете?

— Догадались. Обещаю организовать путешествие в один, а то и несколько миров.

— Хм! — Казалось, что халиф задумался, пока не сдержавшая своих чувств женщина приходила в себя и прекращала хорошо слышимые всхлипывания. — Что-то слишком подозрительна ваша щедрость.

— Это не щедрость, а дополнительные гарантии к нашему соглашению. Слово Торговца всегда нерушимо. Разве что вы заранее настроились на обман. Ну тогда…

— Вы мне угрожаете? — Голос стал вкрадчиво опасным.

— Нисколько. Моя репутация утверждает, что своих обидчиков я найду даже под льдами Антарктиды. Причем не нашей полярной шапки, а других миров. По сравнению с такими масштабами планета Земля может показаться невероятно маленькой и тесной. Не находите?

— Значит, все-таки угрожаете, — констатировал халиф с печальным вздохом. Затем послышалось несколько слов на арабском, и он продолжил: — Ваша сестра успокоилась и готова говорить. И хочу предупредить: не стоит слишком затягивать разговор.

При этих словах внимательно прислушивающаяся к разговору Александра многозначительно дернула бровями, показывая Дмитрию, что его уловку не только она раскусила. Но он лишь подмигнул ей левым глазом, чтобы не могли заметить со стороны леса, и быстро затараторил:

— По поводу моего бонуса я в самом деле говорю со всей ответственностью. И объясню почему. — В ответ последовала напряженная пауза, и он продолжил: — По некоторым соображениям я с семьей вскоре намерен окончательно покинуть Землю. Но основные, приносящие огромную прибыль программы так и останутся работать. Глупо было бы лишаться своего законного заработка. И вполне понятно, что я оставлю на планете своего наместника, а то и нескольких. Скорее всего, дам им власть над проходами в иные миры и право распоряжаться получаемыми дивидендами. Так что вы, Рифаил, имеете дополнительную возможность заработать до конца жизни еще не менее десяти миллиардов. А при надлежащей сноровке — и больше. Не говоря уже о возможности осуществить некоторые из своих мечтаний детства. Как вам такое предложение?

— Скрывать не стану, очень обольстительное. Я буду рад получить такой дополнительный бонус. Но сейчас перейдем к делу. Продолжайте разговор с сестрой.

Опять короткая пауза и вновь взволнованный женский голос:

— Димусик! Я так счастлива, что ты жив! До сих пор не могу поверить, что с тобой разговариваю и вижу на экране… — Ее прервали несколько слов на арабском, которые тут же, к его огромному удивлению, перевела на другое ухо Александра: «Про изображение больше ни слова!» — Правда, твой голос настолько изменился, что я сильно растерялась вначале. Но все равно узнаваем.

Говорила женщина на русском языке с некоторым легким акцентом, что и подразумевалось долгосрочным проживанием в иной стране с тринадцати лет. Но за это и зацепился Дмитрий в разговоре:

— А вот твой голос совсем не похож. Да еще и этот странный акцент.

Он всеми силами пока старался показывать, что не верит совершенно незнакомой женщине. Но это Елену, кажется, совсем не смутило. Она деловито перешла к перечислению тех моментов из совместного детства, которые могли бы ясно подтвердить брату истинность их отношений:

— Да, я за эти годы почти забыла русский, не с кем было даже словом перекинуться. Зато прекрасно помню все наши совместные игры и забавы. Я тут себе все на листочке выписала, начиная примерно с шести лет. Увы, раньше ничего существенного не помню, разве что такое, в чем и сама не уверена. А ты помнишь?