Юрий Корчевский

Пушкарь

Глава 1

Дежурство мое почти заканчивалось, беспокойное, надо сказать. Слава богу, завтра ухожу в отпуск. Куда отправлюсь, еще не решил, но то, что дома оставаться не хочу, — это несомненно.

В ординаторскую урологического отделения вошла Людочка — как всегда в накрахмаленном халатике и таком же чепчике, вся какая-то свежая и чистая, лучащаяся каким-то светом, — я всегда удивлялся, нестарый, с собственной точки зрения, мужик, после суточного дежурства выгляжу помятым — отросшая щетина, синева под глазами, помятый костюм.

— Доктор, в приемный покой вызывают, скорая кого-то привезла!

Господи, да уже шесть утра, чего же пару часов-то погодить не могли! Ладно, спустился и с бодрым видом зашел в приемное.

На кушетке лежал «браток», бритый, откормленный, как бычок, и с золотой цепочкой толщиной с большой палец вокруг необъятной шеи. Лицо бледно-серое, видно, хреновато «братану».

— Доктор, помоги! В долгу не останусь!

Да, как же, при своих бы остаться. Начал осмотр. Язык суховат, обложен, живот при ощупывании болезнен в области правой почки. Похоже на почечную колику. Назначил анализы и пошел к себе в ординаторскую урологического отделения. Урология в нашем городишке маленькая, оснащена не бог весть как — спонсоров-то богатых нет, не Москва, чай.

Пока «братку» сделают анализы, надо записать истории болезни тяжелых больных, находящихся под наблюдением, — воз и маленькая тележка.

Сделал записи. Один из моих учителей по хирургии в бытность мою студентом в Ставропольском государственном медицинском институте говаривал: «История болезни пишется для проверяющих комиссий и прокурора, запомните это и держите документы в порядке». Глупые и неопытные мы еще были, посмеялись — думали, шутка. Жизнь показала — дядька был прав.

Резко зазвонил телефон. Дежурный лаборант заспанным голосом продиктовала анализы «братка». Да-а-а, вот уж не вовремя нелегкая его принесла. Если бы я тогда знал, как изменится моя судьба после нашего с «братком» знакомства! Обычная тактика при почечной колике — «капельницы», баралгин, понаблюдать. Не всех же с камнями резать, тем более отпуск на носу. Я уже всех своих больных передал другим ординаторам и заведующему — а вот и он, легок на помине.

— Ну-с, как дежурство?

— Да более-менее спокойно, на двоих оформил выписки, одного с МКБ (для тех, кто не знает, — мочекаменная болезнь) в одиннадцатую палату определил.

Сдав документы и использованные ампулы от наркотиков, получив от сотрудников кучу наилучших пожеланий и советов, как отпуск провести, я отправился в кассу за отпускными — ага, закатай губы, кассирша посмотрела на меня как на полоумного: «Нет денег, да и когда отпускные вовремя были?! После получишь, целее будут!» И захлопнула окошко. Вот ешкин кот, отпускные нужны-то мне до отпуска, а не после, я отложил кое-чего, но…

В некоторой прострации добрел до своего старенького «жигуленка-шестерки» и отправился в магазин — кушать-то надо. После развода с женой я холостяковал в доставшейся мне после раздела однокомнатной квартире, правда, ремонт в ней я сделал на уровне, так как комфорт и чистоту любил.

Открыв холодильник, достал бутылочку запотевшего сразу пива и блаженно развалился на диване. Хорошо-то как! Бессонница и усталость взяли свое, незаметно я провалился в объятия Морфея. И снился мне страшный сон — девушка в старинных одеждах, ратники в кольчугах и сверкающих шлемах, клыкастые чудовища. Пробуждение было неприятным — затекла левая рука и было ощущение какого-то шума. Я прислушался, стук в дверь повторился, как вставать не хотелось, но я вяло прошлепал до двери. На площадке стоял мой сосед сверху — Петрович, имени я не помнил, да и все во дворе звали его так.

— Слушай, Юра, выручай, собака у меня на даче заболела, нос горячий, не ест ничего, скулит.

— Так, пригласи ветеринара, я же не специалист по собакам.

— Да разговаривал я с ним, цену больно высокую загнул.

Вот ведь незадача, почему-то все в доме считали, что врач у них вроде домашний, то ночью к старушке с гипертонией позовут, то к мальцу с болями в животе. Я уж и так держал на всякий случай и медикаменты в доме, и кое-какой инструмент, списанный в отделении. Но до собак дело как-то не доходило.

— Выручи, Юра, давай съездим, тут недалеко, я на машине тебя быстро туда и обратно, а хочешь, там отдохнешь, свеженьких огурчиков поешь.

Планов у меня не было, я почесал затылок, стал собирать медикаменты и инструменты в сумку, заодно бросил туда спортивный костюм.

«Копейка» Петровича стояла у подъезда и, на удивление, завелась быстро.

По-стариковски кряхтя и бормоча что-то под нос, сосед медленно полз по узким, уже по-летнему душным улицам. Да и то, конец июня, лето вошло в свои права, дачники ринулись на свои участки, молодежь потянулась просто за город, на пруд.

Наконец приехали, дышалось на природе, конечно, хорошо, воздух чистый, свежий, не то что в городе.

Дачка у Петровича была из старых — небольшой кирпичный домишко в одну комнату и шесть соток. За воротами на привязи сидела, а вернее, лежала здоровенная овчарка. Я в породах не спец, но, по-моему, кавказская. Собак, надо сказать, я побаивался.

Петрович ободряюще похлопал меня по плечу, не бойся, мол, и взял за ошейник своего пса. Я осмотрел лапы, язык, потрогал нос — в самом деле, был сухой и горячий. Достал из дипломата фонендоскоп и прослушал легкие — картина стала ясна, я услышал крепитацию — признак воспаления.

— Петрович, у собаки твоей воспаление легких.

Хорошо, что у меня были с собой несколько флаконов ампициллина, один из которых я собаке и уколол.

— Ну, пойдем в домик посидим, поговорим, винца выпьем.

Петрович прошел по грядкам, срывая молоденькие огурчики, ядреную уже редиску, зеленый лучок. Сбегав к машине, достал из багажника сумку с черным хлебом и немудрящей закуской, кряхтя, сползал в погреб и вытащил на свет трехлитровую банку с вином. Выпили мы по стаканчику — хороша оказалась малиновая настойка, да с черным хлебушком, огурчиками с грядки и ядреной редиской, хорошо летом на даче, однако и труда она требует немерено, да и воруют изрядно.

Не любитель я в земле возиться, так, приехать с друзьями на шашлычок, пивка попить, с подругами пообщаться потихоньку. За обстоятельным разговором и уговорили мы почти всю банку. Я встрепенулся:

— Петрович, а как же в город ехать, ты пьяный, а автобусов уже и нет.

— А что тебе в городе, здесь воздух какой, постель тебе найду, да и укольчик собачке утром сделаешь.

Вот хитрован, вокруг пальца, можно сказать, обвел, а я и не заметил, в принципе я был не против, сейчас возвращаться в душную квартиру не больно и хотелось, хотя я по натуре горожанин.

Через распахнутую дверь втекала вечерняя прохлада, звезды были ярче, ветерок доносил запах трав, стрекотание цикад и лягушачьи концерты.

Я уже начал впадать в дрему, когда проснулся мой мобильник.

— Слушаю!

— Юрий Григорьевич, это Атанас (заведующий наш) беспокоит. Подъедь, посмотри своего больного, его днем Федор прооперировал, а дежурантом сегодня молодой, мне домой сейчас звонил, паниковал, а Федора найти не можем.

— Так, Виктор Семенович, я в отпуске уже числюсь, да и не в городе я.

Вот окунь скользкий, как бабки с больных брать, так он в отделении главный, а как делом заниматься, это пусть другие.

— То, что не в городе, это не вопрос, скажи адрес, за тобой подъедут.

Как мог, я объяснил, где дачный кооператив, и стал одеваться. Петрович обиженно сопел, но обиды не высказывал, да и на что?

Через полчаса за забором прорезались мощные лучи фар. Взревел гудок. За калиткой стоял здоровенный «Ниссан-Патрол» черного цвета, с наглухо тонированными стеклами. Дверь салона распахнулась, и я сел в машину.

Мама моя, вот это сарай! На таком только бревна возить — и проходимость будь здоров, и вместимость позволяет. За рулем и рядом с ним, на пассажирском сиденье, расположились два «братка», почти такие же бычки — бритые головы, челюсти, перемалывающие жвачку.

— Не боись, док, за беспокойство мы отбашляем, — сказал пассажир и протянул мне сто баксов.

Я немного поколебался, но резонно предположил, что за вызов в период отпуска мне никто, никакой бюджет, платить не будет — и взял. От обоих «братков» крепко тянуло спиртным, я забеспокоился.

— Что, переживаешь, док? — коротко хохотнул водитель. — Менты все куплены, а в этом танке ничего не страшно, — и он хлопнул здоровенным кулаком по рулю.

Я был несколько другого мнения, из-за плеча «братка» поглядывал на спидометр, который уже переваливал за полторы сотни.

Показался уже наш городок. Пост ГАИ и перед ним перекресток. Справа медленно приближались фары, «браток» еще чуть надавил на газ, пытаясь проскочить перекресток первым, и это ему удалось, однако я с ужасом увидел буквально перед капотом джипа корму тракторной тележки, медленно влекомой «Беларусем». Сделать что-либо «браток» уже не успел, удар был ужасным, раздался звон стекла, хруст сжимаемого железа, треск досок прицепа и жуткий крик обоих «братков».