— Почему вы не арестовали их? Разве нельзя было обойтись без кровопролития?

Гай поклонился, выкрики из зала подбодрили, прибавили уверенности.

— Ваша честь, прошу обратить внимание, мой меч так и остался в ножнах. Я не обнажил оружия, хотя имел на это право по закону.

Судья нахмурился.

— Но как же… ах да, сын сэра Тошильдер выронил свой меч…

— Сорок человек утверждают, — возразил Гай, — что барон бросился на меня с этим мечом и пытался убить. А затем его сын. Господь спас своего слугу и слугу короля, дав моим руках больше ловкости, чем тому жирному борову, отрастившему непомерное пузо в свои двадцать лет.

В зале раздались откровенные смешки, кто-то выкрикнул: «Браво, сэр Гай!» Внезапно крики стихли, в зал вошел принц Джон, за ним двое советников. Принц Джон, как все заметили, без регалий, что подчеркивает неофициальный характер визита, он же здесь дома, в своем замке, всем улыбался и приговаривал: «Голова гудит от бумаг, зашел малость развеяться…»

Он даже сел не с судьями, а, неслыханное дело, в зале со слушателями, хотя ему сразу же принесли кресло, только советники остались на ногах, к неудовольствию тех, кому загородили суд спинами.

Гай отвечал на злые вопросы судьи, а сам все косил глазом на принца Джона, неспроста тот появился, ишь, зашел малость поразвеяться… Знаем, как развевают скуку короли: головы рубят для забавы…

Он вздрогнул, когда принц Джон кивком послал Джозефа Сэмптона, своего личного секретаря, к генеральному судье. Тот подбежал и что-то пошептал тому на ухо. Тот замер на мгновение, что-то соображая, наконец кивнул и заявил громко:

— Его высочество желает задать вопрос обвиняемому. Говорите, ваше высочество!

Принц Джон, не поднимаясь, напротив, закинул ногу на ногу, вперил в шерифа злой взгляд и сказал громко, с подчеркнутым негодованием:

— Сэр Гай, но вы хоть понимаете, что не просто убили двух знатных лордов и ранили третьего, но проделали это на глазах крестьян, подав им дурной пример?.. В том краю, как мне сообщают постоянно, орудуют крупные шайки разбойников, это их вдохновит…

Судьи довольно переглянулись, в зале настороженно затихли. Гай ощутил, как холод смертельной опасности прокатился по всему телу и проник в сердце, превращая его в ледышку.

— Ваше высочество, — проговорил он непослушным языком, — вы абсолютно правы, это было сделано на глазах крестьян, что в тот же день рассказали об этом по всем соседним деревням, а оттуда молва покатилась дальше.

Принц Джон кивнул, сказал довольным голосом:

— Вот-вот! Вы это признаете!

Гай наклонил голову.

— Да, ваше высочество, признаю. Крестьяне там все саксы… или датчане, не важно, в общем — местное завоеванное население. Лорды — норманны, что, по мнению всего крестьянства, угнетают местное население. Я, ваше высочество, норманн! И я, норманн, выступил на защиту саксов, потому что эра Нормандского завоевания кончилась сто пятьдесят лет назад, и теперь нет ни норманнов, ни саксов, все мы — англичане! Я на этом стою, я это и защищал. Я защищал правых от неправых, а не бедных от богатых, саксов от норманнов, пеших от конных или рыжих от плешивых!

Он сам ощутил, что по мере того, как говорит, голос становится сильнее и увереннее. В зале затихли и внимательно слушают, даже судьи перестали перешептываться и смотрят на него хоть и враждебно, но не видно в них готовности снова навалиться и задавить сокрушающими доводами.

Принц Джон кивнул, голос его прозвучал громко и странно задумчиво:

— Спасибо, шериф. Я ответом удовлетворен.

Только он один называет меня шерифом, мелькнуло в мозгу у Гая, даже из зала выкрикивали поддержку сэру Гаю, а не шерифу, что и понятно, власть никто не любит, хотя все в ней нуждаются. Даже если сегодня им дать волю избрать любую власть, какую только хотят, уже к вечеру начнут ее проклинать и ненавидеть…

Судьи переглянулись, начали переговариваться между собой, генеральный судья дважды посылал одного из судей к принцу, но тот качал головой и морщил нос настолько демонстративно, что все судьи и все в зале, наблюдающие за его лицом, видели, он в решение суда не вмешивается, однако Гай чувствовал всеми фибрами, что после слов принца что-то резко изменилось.

Судьи справа и слева задали еще несколько вопросов, но Гай не уловил прежней жажды раздавить его, как букашку. Наконец генеральный поднялся, по столу стучать не пришлось, в зале мертвая тишина, сказал протокольным голосом, в котором начисто отсутствуют эмоции:

— Постановлением королевского суда обвинения в превышении полномочий королевского шерифа Гая Гисборна в отношении барона Тошильдера, его сыновей, а также оруженосцев снимаются!

В зале поднялся шум, довольные вопли, послышались голоса:

— Гай!

— Гай молодец!

— Гаю слава!

— Держись, Гай!

— Никогда не сдавайся!

— Ты победил, Гай!

Он стоял, немного оглушенный, измотанный, выдохшийся в неравной схватке, и очень медленно пробивалась наверх мысль, что не просто отгавкался и не дал себя осудить, но и сам победил, как и кричат в зале.

Принц Джон поднялся и с видом крайнего неудовольствия удалился в сопровождении откуда-то взявшейся за это время целой толпы советников и вельмож.

Генеральный постучал молотком по железу, лицо оставалось брезгливо расстроенным.

— Заседание закончено! — крикнул он. — Прошу всех покинуть зал!

Часть II

Глава 1

Гай намеревался сразу же после оправдательного приговора выехать обратно, там Беннет и Аустин места себе не находят, как бы чего не натворили, однако вошел человек в костюме королевского слуги, посмотрел на него внимательно.

— Сэр Гай?

— Это я, — ответил Гай с настороженностью.

— Его высочество принц Джон, — доложил слуга протокольным голосом, — изволит возжелать что-то сказать на дорогу.

Гай поежился, но в окно не выскочишь, кивнул.

— Спасибо, я обязательно приду.

— Сейчас, — обронил слуга негромко, но это прозвучало как удар топора по плахе. — Я проведу вас.

— А, — сказал Гай непослушным голосом, — если так, то да, конечно, кто же откажется.

Холодными продуваемыми коридорами, где гуляют сквозняки во все стороны, они прошли анфиладу залов и вышли к внутренним покоям принца.

— Ждите здесь, — велел слуга.

— Жду, — ответил Гай.

Слуга подошел к человеку в темной одежде и с золотой цепью на груди, что-то пошептал на ухо. Тот холодно взглянул, кивнул и, отворив дверь, исчез по ту сторону.

Гай терпеливо ждал, наконец дверь распахнулась, он невольно вытянулся, превращаясь в статую: в коридор вышли самые могущественные люди Англии, он узнавал их по описанию: герцог Саффолк, герцог Суссекса, граф Адальт и еще человек пять знатных и знатнейших, чьи предки в свое время тоже были королями на континенте.

Только Саффолк стегнул по нему ненавидящим взглядом, остальные прошли мимо, замечать такую букашку ниже достоинства великих лордов.

Человек в черном вышел через минуту, оставив дверь открытой.

— Заходите, сэр Гай.

Гай перешагнул порог, дверь за ним захлопнулась, в комнате только принц Джон, багровый, как свежесваренный рак, промакивает потное лицо рукавом, человек в черном остался в коридоре.

Гай поклонился.

— Ваше высочество…

Принц на Гая посмотрел зверем.

— Я только что выдержал битву почище, — сказал он раздраженно, — чем у вас бывали там, в Палестине!.. Вы хоть представляете, чего мне стоило переломить их вердикт? Да не там, в суде, а здесь?

Гай пробормотал:

— Я безмерно благодарен вашему высочеству… хотя меня многое настораживает в этом деле…

Принц рыкнул:

— Что именно?

Гай поклонился, но ответил потвердевшим голосом:

— Моя персона вряд ли заслуживает такого уж интереса вашего высочества…

Принц поморщился.

— Еще бы!

— Так что же, осмелюсь спросить у вашего высочества?

Принц рухнул в кресло, перевел дыхание и смерил стоящего посреди комнаты Гая недобрым взглядом.

— Если бы вас, сэр Гай, повесили, я бы и глазом не моргнул. Скажу откровенно, вы мне очень не нравитесь. Да-да, очень. Своей глупой фанатичной преданностью моему братцу…

Гай чувствовал, как начинает сильно колотиться сердце, спросил со стесненным дыханием:

— Так что же?

— Я спасал от казни не Гая Гисборна, — прошипел принц злобно, — а королевского шерифа! Закон!.. Справедливость! Мне вообще-то наплевать и на закон, и на справедливость, как вы догадываетесь, но в королевстве, где закону подчиняются все, а справедливость чтима… дела идут всегда хорошо! И против власти не бунтуют, это главное! Люди богаты, сыты и довольны. Понятно?

Гай пробормотал озадаченно:

— Ну да, здоровых и сытых овец стричь удобнее…

— Вот-вот, — буркнул принц. — Потому я не могу позволить, чтобы волки убивали овец. Тем более чтоб нападали на пастухов. У нас с вами разные цели и разные взгляды, но мы пока что в одной лодке. Вы вот защищаете крестьян, потому что с зажиточных можно получить деньги на выкуп моего братца, а бедным самим помогать надо… что вы и делали, кстати.

Гай пробормотал:

— Ну, вообще-то… когда я бросился защищать крестьян… как-то не думал ни о вас, ваше высочество, ни о выкупе…

Принц хмыкнул.

— Что, даже о моем братце не думали?

Гай кивнул.

— Если честно, то нет. Для крестоносцев не было особой разницы между благородными рыцарями и простыми ратниками. Мы сражались рядом, прикрывали друг другу спины, погибали, выносили друг друга ранеными с поля битвы… Это здесь крестьяне уже как будто и не люди, а какие-то черви…

Принц смотрел на него исподлобья, глаза странно мерцали.

— Ну-ну, говорите, благородный сэр, говорите.

Гай смутился, развел руками и отвесил неуклюжий поклон.

— Простите, ваше высочество.

Принц отмахнулся.

— Да нет, сказано верно, хоть и неучтиво. Если совсем уж честно, но это между нами, шериф, то я всегда на вашей стороне в подобных делах, ибо вы дрались за усиление моей власти, но… сами понимаете, король не всесилен. Король — это всего лишь один из лордов! Да и все лорды понимают, что король постоянно стремится их ослабить, чтобы они своим могуществом ему не угрожали, а для этого готов поддерживать чуть ли не крестьянские восстания…

— Ваше высочество!

Принц коротко усмехнулся.

— Главное, вы не разочаровали меня, сэр Гай. Все в точности, как я и рассчитывал.

Гай пробормотал:

— Что именно?

— Вы не дрогнули перед лордами, — объяснил принц. — Понимаете, сэр Гай, в чем проблема… Даже облеченные королевской властью люди робеют перед высокими титулами. От этого, увы, страдает правосудие… Что вас так удивляет? У вас глаза на лоб полезли!

Гай пробормотал в замешательстве:

— Простите, ваше высочество… это я что-то… отвлекся, наверное…

— Отвлекся, — буркнул принц. — Скажите прямо, никак не ожидали от меня любви к правосудию! Верно? Можете не отвечать, за вас ответило ваше все еще честное лицо, хотя на такой службе с таким быть как-то странновато, гм… слишком долго. Если скажу, что мне само правосудие необходимо не потому, что оно, ах-ах, правосудие, а как инструмент влияния и управления страной?.. Поверите?.. Знатные лорды, сэр Гай, постоянно требуют еще и еще привилегий!.. Скоро я вообще буду жить на заднем дворе вместе со слугами…

— Ваше высочество, — пробормотал Гай, — даже я не желал бы вам такой участи.

— Ну, спасибо, — сказал принц язвительно. — Понимаете, сэр Гай, если суды будут работать, я убью сразу двух, а то и трех зайцев. Во-первых, население получит защиту от произвола и не захочет бунтовать, во-вторых, приструним лордов, а то уже на голову садятся… Вот в этом вы и оказались кремнем, скалой! Я когда увидел вас, сразу подумал, что этот, который двенадцать лет смотрел смерти в глаза, но все равно пер, как дурак, через огонь и блеск мечей, не отступит… Так и получилось! Знаете, сэр Гай, я больше не вас, а себя поздравляю!

Гай поклонился.

— Да, ваше высочество, это за вами уже и другие заметили.

Принц довольно потер ладони.

— Что самовлюблен? Прекрасно, пусть так думают. Я вижу хитрецов, что пытаются сыграть именно на моем тщеславии… Занятно наблюдать, правда. В общем, даю вам наказ на будущее. Действуйте осторожнее, я не всегда смогу вот так… как удалось в этот раз. Защищайте простых людей, шериф! Защищайте законность. Придерживайте этих распоясавшихся лордов… они у меня уже в печенках со своими требованиями.

— Ваше высочество, — пробормотал Гай. — Скажу честно, вы меня ошарашили. Но я сделаю все…

Принц Джон отмахнулся.

— Вам повезло, сэр Гай, что барон Тошильдер не раз громогласно объявлял себя сторонником короля Ричарда, у которого я предательски отнял трон, и потому он не желает выполнять мои указы. Так что мое решение взять вашу сторону вызвало полное понимание у моих лордов. Ну, когда я одобрил ваши чересчур жесткие санкции… Все решили, что я из личной мести поддержал вас против барона.

Гай смотрел непонимающе, но, видя, что принц умолк, спросил нерешительно:

— А что… было иначе?

Принц поморщился.

— Не будьте так наивны! Король или тот, кто на троне, не должен давать чувствам ход. Конечно же, нет. Этот Тошильдер так же точно ненавидит и моего драчливого братца!.. Ему хотелось бы просто быть королем в своих владениях, никому не починяться и не платить налоги. Свой суд, свои законы, как в старину… Если бы вдруг явился Ричард, он бы объявил себя моим сторонником и на этом основании отказывался бы платить налоги и подчиняться королевскому суду. Так что вынужден вас разочаровать, сэр Гай! Я ни в малейшей мере не поддерживаю вас лично.

Гай поклонился и произнес учтиво:

— Спасибо, ваше высочество. У меня просто камень с души.

Принц хохотнул.

— Гордец, да?

— Ваше высочество?

Принц отмахнулся.

— Ладно-ладно. Я не нравлюсь вам, вы не нравитесь мне еще больше. Но пока что мы делаем одно нужное для страны, как я считаю, и для короля, как полагаете вы, дело. И потому давайте работать дальше… Кстати, как вы относитесь к рыцарским турнирам?

Гай в недоумении пожал плечами.

— Никак.

— Но участвуете?

— Вообще-то… нет.

— Напрасно, — сказал принц. — Я как раз провожу такой турнир по совету моих всезнающих лордов. Говорят, это очень нужно.

— Зачем? — спросил Гай. — Разве что плату за участие поставить повыше. И для зрителей…

Принц удовлетворенно кивнул.

— И это тоже. Но главное, это как бы поддерживает старые древние традиции и вольности. Лорды будут очень довольны. Даже очень! Думаю, вам просто необходимо поучаствовать.

Гай покачал головой.

— Простите, ваше высочество, мне работать нужно, а не развлекаться.

Принц вздохнул.

— Ну что вы за человек, все спорите? Другой бы на все мои предложения только кивал бы и приговаривал: «Да, ваше высочество», «Конечно, ваше высочество», «Вы абсолютно правы, ваше высочество…»! А вам все не так!

Гай пробормотал:

— Если вам это нужно для чего-то еще, а не развлечений, то я не понимаю. Я простой воин за освобождение Гроба Господнего, мои стремления были предельно ясны всем, как друзьям, так и противникам. Даже я их понимаю почти всегда.

Принц смотрел на него прищурившись, о чем-то размышлял, наконец изрек властно:

— В любом случае, дорогой шериф, я обязываю вас быть на турнире! Иначе обвиню в государственной измене.

Он несся обратно, едва не загоняя лошадь, Хильд остался далеко сзади, сердце стучит радостно и смятенно, а череп разбухает от множества противоречивых мыслей. Со стороны принца есть и вроде бы будет поддержка, пусть и не слишком явная, потому что их цели пока совпадают. Хотя принцу вряд ли понравится усиленный сбор средств на выкуп короля Ричарда…

Ноттингем почти выпрыгнул навстречу, ветер донес запах свежего хлеба и выделанной кожи. Конь с разбегу взбежал на холм, Гай бросил повод выбежавшему стражнику из новых, ворвался в зал и весело гаркнул во весь голос:

— Что, опять перепились?

Слуги радостно забегали, благополучное возвращение хозяина означает пир, наверху послышались поспешные шаги, Гай увидел озарившееся счастьем лицо Беннета.

— Ваша милость!

— Все в порядке, — успокоил Гай. — Все обвинения сняты. Да и было их не так уж и много… Просто брали на испуг. А мог бы и признаться, так выкручивали руки. Что здесь?

— Пока ничего, ваша милость, — сказал Беннет преданно. — Андреас поехал по северной части графства, Аустин — по южной…

— Одни?

— Нет, ваша милость! У каждого уже по пять человек. Хорошие, я бы сказал, воины…

— Когда вернутся?

— Да уже бы пора… Кстати, вам тут вчера письмо передали со специальным гонцом.

— А что за гонец?

Бенннет указал кивком в стену.

— Да он там, в людской. Говорит, без ответа не уедет. Так ему велели.

Гай поморщился, никто не любит ультиматумов, сказал с неудовольствием:

— Хорошо, тащи.

— Гонца?

— Сперва письмо.

Он сел за стол, чувствуя, как гудят натруженные ноги, словно все расстояние от Ротервуда до Ноттингема пробежал пешим. Служанка суетливо собрала на стол, его ноздри жадно расширились, улавливая ароматы жареной баранины, что запрещена к употреблению монахами, но только ухватился на нож, как сверху с топотом сбежал Беннет.

— Вот, ваша милость!

Гай с подозрением принял свернутое в трубочку письмо, сургучные печати облепили его со всех сторон, еще две свисают на шелковых шнурках, вид более важный, чем если бы письмо было от самого короля Ричарда.

Беннет смотрел с почтением, как шериф грубо взламывает печати, служанка тут же ухватила веник и смела крошки сургуча в кучку, а Гай развернул письмо, озадаченно присвистнул, прочел еще раз, уже внимательнее.

Граф Эдмонд Такерд, властелин Ганшира и Лейтокса, в первой трети письма перечислял свои титулы и владения, что должно было бы наполнить получателя письма трепетом перед таким могуществом, а потом граф достаточно простым языком, явно это писалось уже под его непосредственную диктовку, просил взять его сына, Дарси Такерда, в оруженосцы или хотя бы в слуги, дабы тот научился не только кур гонять да сельских девок на сеновал таскать.

За это граф просит принять щедрое вознаграждение, а также обещает выплачивать сумму, которую назовет сэр Гай Гисборн, рыцарь-крестоносец, за обучение его сына воинским повадкам, приемам и правилам жизни рыцаря.

Беннет с любопытством смотрел на меняющееся лицо сеньора, наконец сказал ехидно:

— Сэр Гай, закройте рот, а то ворона влетит. Что там такое неожиданное?

Гай пробормотал:

— Да так… граф, оказывается, человек строгих правил. Детей, как ты знаешь, можно держать дома только до возраста пажа, а потом мальчиков принято отдавать в обучение подальше от дома, где не будут баловать и потакать. Вот граф и прислал сына к барону Тошильдеру. Видно, тот был все-таки в прошлом достойным человеком.

— А что теперь?

Он двинул плечами.

— Не знаю. Взять этого змееныша в оруженосцы? Так он меня ночью зарежет…

— Сэр Гай, — запротестовал Беннет, — ну что вы такое говорите!.. Мальчишка был нагл, потому что таким был барон. Сейчас барона нет, он растерялся, из него как будто стержень выдернули!