Глава 9

Проснулся бедный послушник только от тряски в седле, кони все-таки ухитрились отдохнуть и долго шли бодрым галопом, прежде чем рыцарь смилостивился и перевел на легкую рысь.

Когда дорога не смогла больше протискиваться между лесом справа и лесом слева, она обреченно устремилась прямо, пугливо шарахаясь от могучих дубов с простершимися над тропкой ветвями и робко огибая заросли густого кустарника.

Однажды Гай чуть придержал коня, лицо каменное, шепнул одними губами:

— Не вертись, не пугайся. Впереди засада.

Хильд вздрогнул, прошептал, еще не веря:

— Разбойники?

— Судя по запаху, да…

Они проехали еще чуть, справа и слева из кустов выбежали двое мужчин в лохмотьях, лица свирепые, в руках самодельные копья, лица грубые и злобные.

— Стой!

Гай оглянулся, там на тропке тоже двое, снова посмотрел на загораживающих дорогу.

— Что вы хотите?

— Слезайте с коней, — потребовал один. — Пояс тоже сними и брось на дорогу.

Гай сказал мирно:

— Зачем это вам? Там меч, а он тяжеловат для ваших рук.

Разбойник не нашелся, что ответить, но зашелестел куст, сквозь него легко продрался широкий в плечах мужик с заросшей по глаза черной злодейской бородой. На поясе болтается короткий меч, мужик деловито вытащил клинок и встал перед конем Гая, чуть пригнувшись и показывая, что готов к схватке.

— Умный нашелся? — прорычал он таким густым голосом, что уже рев, а не голос. — Ничего, пробежишь голым до села, поумнеешь…

Гай кивнул.

— Наконец-то вожак…

Дальше Хильд не успел запомнить, что и как происходило: крестоносец выхватил меч так молниеносно, словно тот сам прыгнул в ладонь рукоятью вперед, конь дернулся наискось и сбил с ног левого разбойника с копьем, что слушал вожака и оказался не готов. В следующий миг сверкающая полоса стали рассекла вожаку голову, еще прыжок — и второй удар меча срубил наконечник копья разбойника справа и глубоко вонзился в его плечо.

Круто поворачивая коня, Гай успел нагнуться и рубануть поднявшегося на четвереньки сбитого конем разбойника, а через мгновение уже промчался мимо опешившего Хильда и смял двух, что перекрывали отступление.

Всего два удара, что показались Хильду небрежно ленивыми, и новый шериф снова повернул вздрагивающего от возбуждения коня в прежнем направлении.

— Ну что, — спросил он нетерпеливо, — готов ехать?

Хильд едва нашел убежавший далеко в лес голос.

— Да… ваша милость… Но… как вы их!

Гай буркнул:

— Мужичье. Ни один из них не был воином. Даже их вожак, что при краденом мече. Ты видел, как он его держал? Такое простое движение не мог запомнить.

Хильд сказал с восторгом:

— Все равно вы троих… во мгновение ока! А те, что сзади… почему не бросились сразу?

— Они только для устрашения, — объяснил Гай. — Разве не видел, они вообще драться не умеют?

Хильд покачал головой, он видел пятерых страшных разбойников, а кто умеет из них что, а кто нет, ему не сказали. Правда, этому рыцарю как-то стало известно.

Он еще раз оглянулся на распростертые трупы.

— Не по-христиански как-то поступаем.

Гай поинтересовался:

— А как надо?

— Похоронить бы…

— Зачем?

— Чтоб звери не растаскали их кости, — объяснил Хильд простую истину. — Не надругались над убитыми…

— Надругаться может только человек, — буркнул Гай, — а звери все невинные твари. Поехали!

— Хотя бы молитву над ними прочесть!

Гай сказал ожесточенно:

— Так много славных рыцарей остались в жарких песках без погребения и отходной молитвы… и что меня интересует, попадут ли в ад эти разбойники?

Хильд перекрестился и сказал благочестиво:

— Для Господа нет разницы, кто где погиб! Всяк услышит трубу архангела Михаила, призывающую на Страшный Суд.

— Эти тоже услышат, — сказал Гай и пустил коня в галоп.

Хильд вздохнул и ударил коня пятками под бока.

Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем конские копыта застучали по дорогам графства Ноттингем.

А Гай покачивался в седле и думал, что птицы с большой высоты видят только сплошной зеленый лес с редкими проплешинами, на которых теснятся города, замки, села с пашнями, что упираются в опушки так, что даже днем на поля выходят попастись олени, кабаны и прочие звери.

Дорога опасливо обогнула массивный мрачный замок из серых глыб, настолько огромных, что даже непонятно, кто их поднимал на такую высоту.

Гай всматривался с настороженным профессиональным интересом. Замок на скальном основании, еще и насыпь, не взобраться с ходу. Высокие несокрушимые башни как между стенами, так и, видно по крышам, внутри двора. Наверняка за стенами прячется просторный двор, разделенный на зеленую часть и заднюю, где кузница, пекарня, прачечная, сам замок защищен не только высокими стенами, но вон внизу еще и ров, явно глубокий, подъемный мост, барбаканы…

Только большая армия, мелькнула невеселая мысль, с множеством катапульт и таранов может взять такой замок, да и то лишь в лучшее время лета, так как на открытом месте, продуваемом всеми холодными ветрами даже в июле, продержаться долго непросто.

А если еще учесть, что в таких замках живут в самом деле сильные и отважные люди, время от времени бросающие вызов королевской власти, что умеют и готовы сражаться, у которых прекрасные боевые кони, кованые доспехи и лучшее оружие, то становится понятно, почему короли говорят с ними почтительно и стараются все улаживать миром.

Он подумал невесело, что даже в Англии, где королевская власть сильна, как ни в одной стране Европы, король постоянно думает прежде всего о том, как стать хозяином в собственном доме, а если удается, то как им остаться подольше.

Сейчас же в Англии так и вовсе тревожное положение: король оставил вместо себя править страной канцлера Лонгчампа, однако принц Джон с этим вроде бы смиряться не собирается… Столкновения между ними доходят до вооруженных конфликтов, совсем недавно Ноттингем принадлежал всемогущему канцлеру, но после того, как принц Джон захватил его со своими сторонниками, Ноттингем снова за ним, и теперь у канцлера есть все основания ненавидеть этого нового шерифа, что будет распоряжаться в его бывших владениях…

Хильд вытянул руку, палец с обгрызенным по-простонародному ногтем уперся в горизонт и сковырнул там что-то темное.

— Сэр Гай, — произнес он с чувством, — вон ваш Ноттингем.

Гай даже привстал в стременах, стараясь рассмотреть вырастающую далеко впереди некую постройку. Хильд понял его нетерпение и, хлестнув усталую лошадку, заставил ее перейти в галоп.

Под копытами стучит сухая твердая земля, словно перенесся в Палестину под ее нещадное иссушающее и приводящее в исступление солнце, хотя здесь небо привычно закрыто тучами, а воздух никогда не сможет обжечь лицо.

Сердце сжалось, вместо обещанного города всего несколько десятков разбросанных вокруг приплюснутого холма домиков, коровы пасутся прямо между домами, а на самом холме руины замка, огромного и величественного… От крыши не осталось даже поперечных балок, дверей и окон нет, верх обращенной к небу стены разрушен, словно под ударами могучих камней из баллист или требушетов, а массивные камни скатились по склону к основанию пологого холма, что уже и не холм, а небольшая возвышенность посредине зеленой долины.

Кони перешли на шаг, Гай рассматривал домики и сараи с одинаковыми крышами из соломы, пахнет конским и коровьим навозом, доносятся мерные удары молота по железу, несет кислым со стороны дубилен, строения уходят за ту сторону холма, но сам городок мал, нет даже деревянной стены…

И все же он смотрел на деревню со смешанным чувством разочарования и нежности, те же гогочущие гуси на дорогах, как и в тот день, когда он покидал Англию, и те же куры, старающиеся обязательно перебежать дорогу перед скачущей лошадью или повозкой.

Все деревянное, как и принято у саксов и датчан, только кузница сложена из камней, больших, серых и неопрятных, закопченных даже снаружи.

Они поднялись на холм, провожаемые любопытными взглядами горожан, которых не отличить от сельских жителей.

Хильд нервно хохотнул, глаза его округлились, как у молодой совы.

— Здесь?.. Хотите здесь жить?

Гай пробормотал хриплым голосом:

— Конечно, не хочу…

— Откажетесь?

— Я уже принял, — ответил он с неохотой и подумал, какого же дурака свалял. — Кроме того, это был приказ…

— Но вы же рыцарь короля Ричарда!

Гай ответил с невеселой неохотой:

— Его Величество король изволил оставить на время своего отсутствия Англию на лорд-канцлера Лонгчампа и своего брата принца Джона. Так что я обязан выполнять приказы…

— Но это велел только принц Джон!

Гай двинул плечами.

— Но лорд-канцлер не возражал?

— Но и не подтвердил? — спросил Хильд. — Да, я слышал, принц медленно, но верно оттесняет Лонгчампа от руководства Англией. Так что да, лучше слушать принца?

Гай огрызнулся:

— Слушают того, кто отдает приказы. Я видел, что на троне сидит принц Джон!

Он соскочил на землю, бросил послушнику повод и вошел через дверной проем, где по бокам на месте металлических скоб рыжеют только широкие пятна, а на земле размытые дождями горки ржавчины. Внутри еще больше упавших сверху и раскатившихся камней, даже не видно, какой здесь пол.

В соседней комнате, это обширный зал, так же голо, мрачно и мертво, только под подошвами захрустел высохший звериный помет. Уцелел только остов замка да одна из башен, хотя и она без крыши, просто высокая каменная труба, устремленная в серое негостеприимное небо.

Двери в башню тоже нет, он вошел, поколебался, но рискнул на всякий случай попробовать подняться по узкой винтовой лестнице. Выстроено правильно, нападающим подниматься правым боком, а щит на левой оставался лишним грузом, в то время как защищающиеся встретят атаку именно левым, укрывшись щитами…

К его удивлению, лестница вывела к верхней площадке, только выйти туда не рискнул, пара прогнивших досок не выдержит даже волчонка. Правда, вот прямо под ногами засохший лисий помет, то ли звери поднимались сюда из любопытства, то ли пробовали достать отдыхающих здесь перелетных птиц.

Когда он спустился, Хильд уже бродил, переступая через мелкие камни и перелезая через большие глыбы, по залу и осматривался, задрав голову.

— А где кони? — спросил Гай.

Хильд мотнул головой.

— Там, за стеной.

— Нашел коновязь?

— Нет, придавил повод камнями.

Гай сказал недовольно:

— Смотри, если убегут — сам будешь ловить. Здесь вблизи деревни хоть какие-то есть?

— И не одна, — сообщил Хильд с готовностью. — Однако это область Данелага, ваша милость!.. Все крестьяне свободные люди, вам здесь никто не служит.

Гай поморщился.

— Тогда какой смысл в этом огромном наделе земли?

Хильд возразил:

— Не скажите, ваша милость. Вон тот лес — ваш, озеро тоже ваше. И ездят из некоторых земель напрямик через ваши. Можете брать плату за топтание.

Гай отмахнулся.

— Сам знаешь, я этого делать не буду. Ладно, посмотрю, что здесь за подвалы…

— Я подожду вас здесь! — крикнул Хильд.

— Трус, — обвинил Гай. — Привидений боишься? А еще монах.

— Привидений не существует, — ответил Хильд с достоинством, — Господь их запретил! А вот крыс за наши грехи нам оставил в напоминание. Они здесь даже весьма реальные, ваша милость.

Гай уже не слушал, впереди черный провал, широкие ступени, ведущие в темноту, сказал нетерпеливо:

— Дай-ка факел!

— Сейчас-сейчас зажгу…

Выбивал огонь он долго и неумело, Гай хотел было взять огниво из рук монаха, но наконец искра упала на смоченную маслом паклю, вспыхнул огонь.

Держа его на вытянутой руке, чтобы не обжечься, он спустился по крупным ступеням, повел факелом в стороны, разгоняя темноту.

Глава 10

Этот замок продолжает удивлять: самым подходящим для жизни помещением оказались именно эти подвалы. Целые залы. В одном обнаружилась уцелевшая коллекция пыточных инструментов, от простых щипцов до настоящей дыбы, правда, с перегнившими или обрезанными ремнями, а еще несколько небольших комнат с сохранившимися дверьми из толстых четырехгранных прутьев из закаленного железа.

Сверху послышался вздох, там появилась фигура молодого послушника.

— Чего тебе?

— Да так, — сказал тот дрожащим голосом, — неуютно как-то… Ого, как тут здорово!

— Что здорового? — спросил Гай хмуро.

— Осталось только навесить замки, — сообщил Хильд бодро, — и камеры для заключенных готовы.

— Знаешь, — буркнул Гай, — нам о себе бы подумать сперва.

— А что? — спросил Хильд. — Можно сперва и в камере! Зато будете знать, как в них.

— Уже знаю, — ответил Гай коротко.

Он поднялся наверх, загасил факел и убрал в седельный мешок. Хильд поднялся следом, бодро потер ладони.

Гай посмотрел на него с подозрением.

— Вам понадобится помощь, — объяснил Хильд.

Гай отмахнулся.

— Не поверишь, но я все умею делать сам. И дерево тесать, и камни таскать. Могу и стену сложить, и окна вставить…

Хильд покачал головой, в глазах было осуждение.

— Так все лето провозитесь. А когда работу шерифа делать?.. Нет, ваша милость, нужно позвать на помощь мужчин из деревни. Они помогут…

Гай подумал, посмотрел на громаду замка, махнул рукой.

— Ты прав, мне тут одному всю жизнь таскать камни. Поедем, у меня осталось немного денег, найму на работу.

Хильд сказал быстро:

— Они и без денег сделают! Вы же на королевской службе! Вам обязаны помогать…

— Ничего не обязаны, — ответил Гай твердо. — С этого и начинаются злоупотребления служебными полномочиями. Нет, я заплачу за все и сам буду работать наравне с ними!

Хильд вздохнул.

— Хорошо, что и не расседлывал. Давайте прямо в село Ягодное, это самое крупное, народу там поболе, найдутся свободные люди, что захотят подработать.

— Хорошо, — сказал Гай, — а ты пообщайся с местными. Узнай их нужды, чего ждут от шерифа, чего боятся. Много ли тут ворья и всякого непотребья…

— Все сделаю, ваша милость, — пообещал Хильд. — Поскорее возвращайтесь.

Дорога кривая, колчеватая, если бы не верхом, напрыгался бы в телеге, подковы иногда высекают искры о спрятавшиеся в земле камни.

Впереди в низине густой туман, иногда легкий ветерок сбивает его в такие густые комья, что задавят, если попасть под них. Он вскоре ощутил, что весь покрывается капельками влаги, конская сбруя блестит этими мелкими жемчужинками, а когда моргнул, с ресниц сорвалась капля, даже на носу еще одна, это уже совсем не дело…

Туман тревожно напоминал темно-синий дым пожарищ, а когда в одном из домов увидел свет, то через туман тот показался ему огнем костра, на котором сарацины жарят добычу. Конь шел по дороге уверенно и размашисто, у него есть и другое чутье, кроме зрения.

Дома потянулись с двух сторон дороги, туман опустился к конским копытам и наконец с сожалением остался позади, ибо деревня умненько вскарабкалась на пригорок и вся расположилась там, поджав лапки.

Пахнуло ароматом свежего хлеба, он вдруг ощутил звериную жажду тепла и уюта, чего был лишен с детства.

Возле первого же дома в нетерпении остановил коня.

— Эй, — прокричал он, — здесь что, все вымерли?

Из ближнего дома высунулась лохматая голова старухи, она вгляделась в него подслеповатыми глазами и прокричала визгливым, дребезжащим голосом:

— Езжайте дальше, господин!.. Сейчас все в поле…

Гай тронул коня, тот охотно понесся дальше, за околицей простор, а дальше зеленые квадраты полей, где межа только угадывается, настолько зеленые стебли, только-только наливающиеся восковой свежестью, стоят плотной стеной.

Он увидел крестьян, что равномерно распределились по краю поля и что-то делают, наклонившись и выставив зады, пустил коня к ним. В это время из-за темной стены высоких деревьев, куда вплотную подошли поля, выметнулся храпящий олень, повел по сторонам безумными глазами и, ослепленный ярким светом дня, ринулся прямо через посевы.

Следом, едва не разбиваясь о деревья, выметнулись с диким криком, гиком и свистом всадники на таких же храпящих, как и олень, конях. Олень, уже ничего не соображая, понесся через густые заросли пшеницы, прокладывая грудью просеку, а за ним ринулись пятеро всадников.

Крестьяне закричали в панике, гибнут посевы, Гай вскипел и бросился наперерез с криком:

— Стоять!.. Именем короля!

Передний всадник натянул повод так резко, что конь встал на дыбы. Двое пронеслись мимо на храпящих лошадях, еще один остановился, а последний, поколебавшись, пустился вслед за двумя, преследующими оленя.

Всадник похлопал по шее коня, успокаивая, крикнул гневно:

— Что за тля смеет останавливать меня, барона Анселя Тошильдера?

— Ты не лорд, — процедил Гай сквозь стиснутые челюсти, — а сам тля! Я арестовываю тебя, сволочь, именем короля!

Он ощутил, что его затрясло от бешенства. Всадник прогрохотал в недоумении:

— Да что ты за дрянь? Откуда?

— Шериф Ноттингема, — ответил Гай. — Гай Гисборн. Волей принца Джона, временно замещающего короля Ричарда, назначен следить за порядком. Я арестовываю вас, сэр, за потраву поля и приведение его в негодность, а с этого поля крестьяне должны платить налоги!

Барон Тошильдер, вскипев, замахнулся плетью. Гай не ожидал удара, просто не мог поверить, что его, рыцаря, может ударить плетью другой рыцарь. Полоска кожи распорола рукав и кожу до локтя и кончиком хлестнула по скуле, рассекши ее до крови.

Он ощутил ту звериную ярость, что взрывалась в нем в минуты самых яростных схваток с сарацинами. Почти не соображая, что делает, он ухватил барона за руку, дернул, и тот с грохотом ударился о землю.

Второй всадник закричал всполошенно:

— Лорд Ансель!

Барон, с трудом ворочаясь на земле, как полураздавленная огромная жаба, прохрипел:

— Убей его!

Всадник, недолго думая, ринулся на Гая с поднятым мечом. Тот качнулся в сторону, перехватил кисть, а когда конь пронесся мимо, а всадник грохнулся на землю рядом с бароном, в ладони Гая уже был зажат вывернутый из руки нападавшего меч.

— Ты тоже арестован!

Всадник с рычанием выхватил нож и прыгнул на него, как дикая лесная кошка. Гай даже не успел подумать, как поступить, руки сами сделали то привычное, что спасало шкуру в боях, когда думать поздно.

Парень напоролся на меч, изо рта плеснула кровь. Гай поспешно выдернул клинок и подал коня назад. Несчастный упал на землю, не выпуская из ладони рукояти ножа.

Барон поднялся, вытащил меч и заорал люто:

— Сволочь!.. Да я тебя…

Гай, чувствуя, как звериная ярость затуманивает мозг, коротко взмахнул мечом. Послышался хруст рассекаемой плоти и тут же смачный хряск разрубаемой кости. Рука барона с зажатым в ней клинком упала на землю.

За спиной послышался нарастающий конский топот. Все трое, что гнались за оленем, теперь повернулись и мчались на него, выхватив мечи. Положение безвыходное, он быстро развернул коня, тот фыркал и пытался вырваться, но Гай удержал повод и сам вскинул меч с криком:

— Кто поднимает руку на шерифа, тот поднимает на короля!

Двое начали придерживать коней, но третий несся, уже привставая на стременах, занес меч для страшного рубящего удара сверху.