От резкой боли меня затошнило, голова закружилась, и я понял, что сейчас потеряю сознание. Я сглотнул и сделал глубокий вдох, пытаясь не выпустить из глотки очередной дикий крик. Собравшись с силами, я посмотрел на ногу, и снова чуть не потерял сознание.

Ровно посреди голени левую ногу сжимал огромный капкан. Наверное, такие ставят на медведей или лосей. Сжав зубы, я подался вперед и ухватился за челюсти ловушки, попытавшись разжать их, но пружина оказалась слишком тугой. Обессиленный, я откинулся на спину. Ну, все. Отбегался.

Кусты шелохнулись. Я сфокусировал плывущий взгляд и увидел перед собой мужчину в костюме-горке, разгрузочном жилете и с автоматом в руках. Нацеленное мне в лоб дуло казалось неестественно широким. Психологический эффект, знаю, но было острое ощущение, что из глубины ствола на меня смотрит сама смерть. Про собственную «ксюху» на шее и пистолет в кобуре вообще забыл, да и проку мне с них? Даже если каким-то чудом завалю этого, его товарищи, которые уже ломятся сквозь кусты, тут же поквитаются за него.

Даже если произойдет невозможное и вся банда неожиданно упадет замертво, куда я денусь с раздробленной ногой? И так сознание почти теряю от боли. Эти, может, хоть помощь первую окажут. Не зря же они так торопятся. Вот только непонятно, как тот, что держал меня на прицеле, умудрился за пару секунд переместиться от дороги. Там даже бежать секунд десять-пятнадцать, и это сразу надо сориентироваться, стартануть в нужную сторону… Может, я все же потерял сознание?

Из-за деревьев вышли двое: толстый парень в кожаной куртке, трениках и белых «эйрмаксах» и сухощавый мужчина, внешне — лет под сорок, одетый в военную форму старого образца, еще с камуфляжем «березка» и с усиками-щеточкой. «Спортсмен» держал в руках петлю вроде той, которыми отлавливают собак.

Надежды на спасение улетучились после первой же произнесенной фразы:

— Смотри, Бугор, кластер еще не грузанулся, а добыча уже в капкане есть. И иммунный, ствол даже добыть успел. Видимо, не тупой совсем, — проговорил мордатый и захохотал так, что, наверное, было слышно даже в карьере.

— Интересно, — задумчиво проговорил второй, присмотрелся ко мне внимательнее и проговорил: — Ну и что за птичка угодила в наши силки?

— Я заражен, — ответил я, поднимая руку, перемотанную бинтом. — Заражен. Меня укусили.

— И что? — усмехнулся здоровяк. — Хоть бы тебе и хер откусили, если от кровотечения не сдохнешь, то новый вырастет, такой же, как прежний. Ты ж иммунный, знай себе пей живец и мясо жри, и все заживет.

— Теперь уже не думаю, — впервые подал голос тот, что был одет в горку, и меня аж передернуло от того, насколько он был скрипучий.

— Слышь, надо ему жгут наложить на ногу, а то ведь сдохнет, не довезем до фермы. — Похоже, что толстяк был самым болтливым в команде. Он подошел ко мне, сорвал с шеи ремень с автоматом, усмехнулся и забросил себе за спину. — Слышь, пистолет давай сюда.

Пришлось вытащить из кобуры «ПММ» и передать жиробасу. Тот довольно усмехнулся и засунул ствол себе за пояс. Чтобы ему яйца отстрелило.

— Короче, не дергайся, — проговорил он, вынимая из кармана толстую резиновую ленту. Затянул ее посреди бедра, посмотрел ниже и убедился, что кровь больше не течет. Поднялся, полюбовался плодами своих трудов и заметил у меня за спиной сверток. — Слышь, чего у тебя там? Сюда давай.

Морщась от боли, я стащил со спины сверток и отдал жирному. Тот принялся разворачивать его, а мужик в горке, которого я уже успел прозвать про себя «жутким», наклонился и стал что-то колдовать с капканом.

— О, ништяк курточка, — проговорил здоровяк. — Ни хрена себе, Бугор. Это че, не свежак? Тут, смотри, мешок со споранами и фляга. — Он отвинтил крышку, понюхал и тут же приложился. — Слышь, Бугор, живец. Причем нормальный такой, не тот, что Профессор гонит.

— Зовут тебя как? — спросил Жуткий, который, похоже, был главным в этой тройке.

— Стас, — успел ответить я.

Что-то щелкнуло, ногу освободили от капкана, но облегчения это не принесло. Скорее напротив — я вновь завопил от боли. Опустил взгляд и сквозь слезы, невольно выступившие на глазах, увидел, что моя многострадальная конечность неестественно выгнута, а из ран торчат осколки костей.

И тут же один из них, я не успел увидеть, кто именно, врезал мне по ноге, и вся боль, испытанная до этого момента, показалась мне невинной шуткой.

— Слышь, Станислав, мы тебя сейчас тут в Станиславу переделаем. Под свежака закосить решил? Спалился уже, так что говори, кто тебя сюда прислал.

Меня ударили еще, на этот раз в живот. Казалось, что внутренности сейчас вывалятся через рот, но, как ни странно, эта боль привела меня в чувство. Зрение снова заработало как надо, и я увидел, что бил меня сухощавый. Здоровяк был занят тем, что пытался натянуть на себя куртку, хоть с его габаритами и было наивно рассчитывать на успех. А Жуткий возился с капканом.

— Никто меня не слал никуда, я просто ищу, где укрыться, — просипел я. — Сбежать попытался, вот и не вышло.

— Да? Еще б не вышло, тут весь лес в наших волчьих ямах и капканах, — усмехнулся главный. — А волына у тебя откуда, на улице нашел? А живец и спораны, наверное, подбросили?

— Слышь, Бугор, тут ксива, — сказал жиробас, запустив в карман руку. Вынул корочку с гербом, раскрыл и чуть не заорал: — Да он из мусоров, прикинь!

— Дай сюда, — ответил главный, заглянул в документы. — Ты смотри! Суражское РУВД. Чего, в натуре мусор? И имя настоящее назвал — Станислав. Ты кто такой вообще? Реально свежак? Откуда тогда спораны и живец? Отвечай!

— Да, мля, мент! И это очень хреново для тебя! Ты хоть представляешь, что с тобой будет, когда наши узнают? Да тебя на собственных кишках удавят, мудила, — не выдержав, зарычал я. — Тебя даже судить не будут, из-за мук совести сам в камере повесишься.

Я ожидал любой реакции. Что меня начнут избивать, что застрелят на месте — и где-то в глубине души даже надеялся на такой исход. Но то, что произошло, не лезло ни в какие рамки.

Все трое озадаченно глянули на меня, а потом начали смеяться. Не смеяться — ржать. В голос, едва слезы не утирая. Я даже о боли забыл, удивленно вытаращившись на зэков.

Впрочем, о боли мне быстро напомнили, снова пнув по ноге. Я изо всех сил постарался не закричать: не хотелось при этих ублюдках, но сдавленный стон изо рта все же донесся, а на глаза выступили слезы.

— А тут мусорской власти нет, понял, да? — Сухощавый, нагнувшись ко мне, прошептал это буквально на ухо и врезал еще раз, на этот раз в грудь, выбивая дух.

Удары посыпались на меня со всех сторон. Я шипел и корчился. В общем, по поводу их зоновского прошлого я, похоже, не ошибся, и работников правоохранительных органов уроды, очевидно, не любили. А значит, участь меня ждала незавидная. Вполне возможно, что смерть была бы сейчас самым лучшим выходом.

— Вы его так до смерти забьете, — вновь проскрипел Жуткий. — Успокоились бы.

Похоже, от этого парня не по себе было не только мне. Отморозки унялись и оставили в покое мое вопящее от боли тело. Ощущения были отвратительные: тошнило, голова кружилась, перед глазами плавали кроваво-красные пятна, в ушах стучало.

— Блин, ну и че с ним теперь делать? — спросил озадаченный голос толстяка. — Мы ж не довезем его до фермы. Он подохнет еще до того, как мы всех соберем.

— Думать надо, прежде чем что-то делать, — пробурчал Жуткий.

— Влей ему живца в глотку, — ответил сухощавый, который, несмотря на внешность охотника-любителя, оказался полным психом. — Из его же фляги. Тогда, может, доживет до вечера. Если для фермы не сгодится — на фарш пустим.

Мою голову приподняли, перед глазами мелькнуло круглое, как луна, лицо здоровяка. Он надавил на челюсть, заставляя разжать зубы, о которые тут же стукнуло горлышко фляжки. В рот полилась жидкость, которая уже не казалась такой противной, я рефлекторно сделал глоток и чуть не захлебнулся. Похоже, что в меня влили минимум пол-литра этой дряни, но боль очень быстро отступила, а зрение пришло в норму. Я понимал, что эти ощущения обманчивы, стоит мне двинуть ногой, как боль в ней снова вернется. Хоть бы палку какую-то привязали что ли. Ублюдки.

— Руки давай, — сказал жиробас, вынимая из кармана целую кучу пластиковых стяжек. — И это, за спораны и курточку спасибо. Буду самый крутой на базе.

— Она тебе все равно не идет, — просипел я.

— Ну и ладно, значит, сменяю, — невозмутимым голосом ответил он. — Где спораны-то взял?

— Пришил двоих отморозков, они трахнули продавщицу и грабили магазин. Я не понял, что это такое, но решил, раз таскают с собой, значит, ценное.

— Да уж, ценное, мусорская чуйка тебя не подвела. — Он затянул стяжку у меня на запястьях так сильно, что кисти мгновенно побелели. Полежать так пару часов, и можно будет отрезать. Да и ногу, скорее всего, тоже, в голени сплошное месиво из осколков.

От этих мыслей захотелось завыть волком. Вот еще с утра был здоровый и уверенный в себе мужик со связями и перспективами, при деле, деньгах, да и от телочек отбоя не было. А теперь я кто? Даже если смогу выбраться, то инвалид безногий.