— Поделись со мной. Разве не ты говорила, что с самой легкой проблемой справится один, а с остальным — только двое? Ты не можешь опекать меня и думать, что в нужный миг я не приду к тебе на помощь. Я ведь прав? — мягко поинтересовался Джонас, даже не думая обвинять подругу, и тут же замолчал. В полумраке библиотеки драконий сын увидел, как треснула маска уверенности на лице принцессы, и сквозь эти прорехи просочились сомнения. Айя шмыгнула носом, затем еще раз, и, выдавив из себя пару нечленораздельных звуков, уткнулась ему в плечо. В тишине библиотеки всхлипы наследницы звучали слишком громко — Джонас нервно оглянулся, гадая, слышно ли их за дверью.

— Ты расскажешь мне, что тебя мучает? — спросил юноша, и Айя, пряча глаза, медленно отстранилась. Принцесса обняла руками колени, словно ей было холодно. Опустив голову, она выдавила глухое «да».

* * *

Огонь над головами друзей мерцал, безразличный к чужим тайнам. Айя скупо описала Джонасу разговор с его старшим братом, умолчав о проблемах с Глубиной. Увиденное в донуме принцесса пересказала до последней мелочи — ей хотелось, чтобы Джонас поддержал ее в поисках храма.

К концу рассказа драконий наследник не мог выдавить из себя и слова. Айя терпеливо ждала его реакции, надеясь, что друг не посчитает ее сумасшедшей.

— Разве такое возможно? — прошептал он. — Ведь Мертвое море, оно… есть, — попытался объяснить свою мысль Джонас, ощущая себя идиотом. — Никто никогда не видел его конца. Ни один рыбак не заплывал дальше тени от хвоста Владыки; никто не видел суши по ту сторону и тем более храма, построенного на воде. — Джонас провел ладонью по лбу, смахивая капельки пота.

— Я видела пустошь вместо моря, — поправила его принцесса.

— Возможно, тебе просто привиделось? Тогда ты едва не лишилась магии, — предположил Джонас, но Айя не сдавалась:

— В тебе и вовсе нет магии. Ты хоть раз видел что-то похожее?

Драконий сын покачал головой, удивившись явной надежде, прозвучавшей в голосе принцессы.

— Эта суша, она существует, — продолжала убеждать Айя. — Как и увиденный мною храм. И ярость Санкти, когда я рассказала о видении Анте, только подтверждает мою догадку. Это…

— …слишком рискованно, — закончил за подругу Джонас. — Даже если он и вправду существует. Поиски того, что Владыки скрыли от наших глаз, не принесут ничего хорошего. — С каждым словом его голос набирал уверенность. — Тебе и так хватает проблем.

— Нельзя упускать этот шанс, Джонас, — отрезала принцесса. — Нам нужно оружие против служителей Санкти. Козырь в рукаве. Совсем недавно мы с тобой думали, что учли все риски; что никто не заподозрит тебя в обмане. Но пришла Селена и, палец о палец не ударив, едва не выдала твой секрет.

— Почему ты уверена, что служители Санкти помилуют меня, узнав о спрятанном храме? — недоумевал Джонас.

— Если ты помнишь, двенадцать лет назад мне тоже грозил смертный приговор. Но я до сих пор жива. Мой отец убедил монахов, что именно пожар воскресил Владыку над столицей; что голоса Санкти звучали в моей голове и я, неспособная противостоять им, обрушила на город силу, которую они вложили в мои руки.

Принцесса вытащила с полки напротив две книги и поставила их на пол лицом к лицу, на небольшом расстоянии друг от друга. Небрежно взмахнув рукой, Айя окрасила страницы правой книги в белый цвет, а левой — в черный. Затем она подняла один из уже прочитанных свитков и без всякого сожаления смяла его в комок. Шарик бумаги в ее руках стал синим. Принцесса положила его между томами на равном удалении от обоих.

— Для монахов мы с тобой — всего лишь лист бумаги меж двух книг. Одна из них — Санкти, которым монахи служат. Другая — Тенебрис, которых они боятся. Если о первых мы знаем достаточно, то вторые, — принцесса опустила ладонь на переплет, закрыв длинными пальцами обрез, — до сих пор покрыты ворохом тайн. Когда монахи сталкиваются с неизведанным, единственное, что их волнует — какой книге принадлежит страница. Но вот беда, в голосе Айи зазвучала жестокость, — сравнить ее со страницами белой книги они могут, а с черной — не хватает знаний. Поэтому каждого не похожего на привычного мага человека они сочтут порождением Тенебрис.

Принцесса взяла в руки комок бумаги, и он снова стал белым.

— Связав пожар с воскрешением Владыки, отец окрасил меня в нужный цвет. С тобой я сделаю то же самое. — Айя перевела взгляд на друга. — Когда, узнав о твоем бессилии, тебя попытаются назвать порождением Тенебрис, ты расскажешь о храме. Соврешь, что ради шанса попасть в святилище Владык отдал им свою магию. И они согласились. Люди веками не слышали голос Санкти, — напомнила принцесса, — поэтому монахи захотят доказательств. Ты проведешь их в храм. Увидев святыню воочию, они раз и навсегда свяжут твое имя с Владыками, и ты наконец сможешь жить без страха.

Джонас молчал. Он чувствовал себя неповоротливым увальнем, который не может передвигаться самостоятельно; глыбой, взваленной Айе на плечи. Собственная беспомощность давила на него, а страхи и опасения крутились в желудке снежной бурей. Его терзали десятки вопросов. Во что обойдутся подруге эти поиски? Что их ждет на пути к храму? И сможет ли принцесса в случае успеха манипулировать монахами так же искусно, как король?

Драконий сын хотел было отказаться от этой идеи, но к собственному ужасу понял, что не может произнести нужные слова. Надежда на удачный исход затеи костью встала поперек горла; шанс на нормальную жизнь ослеплял. Положив голову на колени, он обреченно пробормотал:

— Ты готовишься к тому, что еще не произошло.

На что Айя без раздумий ответила:

— Потому что знаю, чего стоит промедление.

* * *

Джонас точно не помнил, когда ложь стала неотъемлемой частью его жизни. Будучи ребенком, он говорил, что ему нравится невкусная запеканка, лишь бы не расстраивать матушку. Драконий сын боялся своего учителя по верховой езде, но заявлял, что ладит с ним, только бы не выглядеть хуже Мейсона в глазах отца. На любые расспросы о том, чувствует ли он отголоски крепнущей магии в руках, мальчик смело заявлял «да» — ему не хотелось казаться слабее часто бывавшей у них в гостях принцессы.

О том, что в нем нет силы Санкти, Джонас начал подозревать в шесть лет. В то время как Айя раз за разом выплевывала пламя изо рта, подражая драконам, он ощущал болезненную легкость в теле, словно был на десяток килограммов меньше своего веса. От юных магов не ожидали проявления дара раньше восьми лет, а за последний век сотнями исчислялись случаи, когда магия впервые появлялась к двенадцатому году жизни. Но, даже имея в запасе не один год, Джонас уже знал, что родился бессильным.

Он рассказал об этом Айе в ту зиму, когда она спалила юг столицы. Город тяжело пережил пожар, истинная природа которого до сих пор не была доподлинно известна. Король и монахи твердили о том, что не контролируемый принцессой огонь появился в ее руках по велению Санкти, и десятки смертей в ту ночь стали вынужденной платой за воскрешение Владыки. Многие верили в эту ужасную жертву. Однако среди народа ходило и другое мнение — о проклятой силе Тенебрис, подчинивших себе принцессу. О том, что Айя на самом деле не ребенок Владык и однажды все они погибнут от того, что дочь короля оставили в живых.

Помотав головой, Джонас еще раз перечитал абзац из книги, которую держал в руках:

Владыки создали своих детей, дав им все, что нужно для жизни: глаза, чтобы видеть путь; ноги, чтобы следовать ему, и магию, чтобы различить из всех путей единственно верный.

«В глазах Владык я, должно быть, неудачник, бредущий наугад», — зло подумал Джонас и швырнул книгу на стол.

— Я могу жить без магии, — твердо произнес он, скорее, пытаясь убедить самого себя.

Лацерна сонно подняла голову, услышав голос хозяина. Она спала на подоконнике, устроившись на черной подушке, точно рубин в окружении бархата. На тонких крыльях дракона причудливо танцевали отблески свечей.

— Ты — моя магия, — прошептал юноша, едва касаясь ее головы.

— Джонас! — Без предупреждения на пороге его покоев появилась Айя. Глаза принцессы лихорадочно блестели. Не мешкая, она протянула другу раскрытую на середине старую книгу.

— Вот тут, во второй колонке. — Дочь короля указала пальцем. — Прочти. — И, не выдержав, добавила: — Я его нашла!

Джонас пробежался глазами по тексту: «По настоянию Гласа Владык, с дозволения Великого короля Смора отдан указ о выделении средств на строительство храма для верующих… Строительство должно быть закончено в срок, не превышающий… Расположение храма… Распределение средств и рабочей силы поручено… выходец Медведей, Рамалис Тихий».

— Половину слов не различить. Сколько лет этому документу? — полюбопытствовал Джонас, рассматривая ветхие листы.

— Порядка пяти сотен. Вот тут, — Айя указала на страницу, где заканчивался перечень ответственных за строительство людей, — говорится про источник пресной воды неподалеку от выбранного места. А вот тут, — она перевернула страницу, — про необходимость материала, что не потеряет прочность от постоянного нахождения в воде.