— Не глупи. Я что-нибудь придумаю, — уверила друга принцесса, интуитивно ощущая чужое присутствие. Секундой позже дверь столовой отворилась, и в ярком свете фигура Глубины показалась ей сплошной черной тенью.

* * *

Монотонно стучали колеса, увозя принцессу обратно в город, и Айя всецело погрузилась в раздумья, не замечая настороженного взгляда охранника. Вчерашнее Представление многие назвали неудачным для Орлов, но принцесса считала иначе. Провальное выступление принесло больше, чем она могла рассчитывать — шанс раз и навсегда обезопасить бессильного Джонаса от угроз, связанных с разоблачением. Прокручивая в голове вчерашний день, Айя все больше уверялась в том, что все случилось именно так, как должно было.

# 2. Глас Владык

Ежегодный день Представления на протяжении сотен лет считался праздником для всех, кто не имеет прав на престол. Жители столицы, как и всего континента, в этот день оставляли привычные заботы, уделяя время самому главному в жизни. Одни посвящали его детям и семейному очагу; другие в уединении городского собора тишиной почитали Владык, надеясь однажды услышать голос Санкти. А те, кто рвался прочь из дома, подальше от рутины, навстречу людям, неизменно оказывались в саду городской школы. Он пестрил толпой: фокусники и торговцы, старцы и дети — каждый хотел пробраться вглубь сада, к массивным статуям, глашатаям Представления. Безмолвные и бездвижные — они выглядели безжизненными, но к вечеру, повинуясь магии, одна из статуй — Дракон, Орел, Медведь или Куница — оживала, чтобы объявить победителя Представления. Застывшие в камне звери, исполинами нависающие над хрупкими человеческими головами, были плодом кропотливой, изнуряющей работы, но отнюдь не радовали глаз. Весь их внушительный облик служил напоминанием о том, что дар Владык — это сила, которую стоит почитать и бояться.

Сейчас статуя речного Дракона собрала вокруг себя наибольшее количество почитателей. Осознавая свою численность, они вели себя раскованно, снисходительно поглядывая на остальных посетителей. Спустя несколько минут возле статуи Медведя с оскаленной пастью прибавилось магов, и перевес почитателей оказался на медвежьей стороне. Группа девочек в белых платьях и с браслетами из цветущего разнотравья обступила его, не прекращая жарко спорить.

С другой стороны сада за ними наблюдала еще одна девчушка, внешне ничуть не отличавшаяся от сверстниц. На ее коленях лежал такой же браслет, а белое льняное платье тон в тон совпадало с ее легкими кудрями.

«Земные маги всегда за Медведей», — подумала Антея, вяло перебирая цветы в браслете. Ей бы сейчас быть рядом с родственницами, а не прятаться от горячего солнца в тени статуи на единственной незанятой скамье. И браслет стоило бы надеть на руку, как полагается, но украшение, указывающее на принадлежность к земному дару, Антея продолжала держать на коленях. Наденет — и ее точно заметят, а потом начнут ругать за то, что она остановилась у статуи Орла, тогда как вся семья почитала Медведя.

Антее было страшно идти против родных, но сегодня ей отчаянно хотелось поддержать орлиную наследницу. Вопреки сплетням, которые, будто косы по вечерам, распускали ее двоюродные сестры, Антея не считала принцессу жестоким человеком, жадным до власти. Она знала, что Айя не такая, какой ее рисуют медвежьи дочери, и не раз вступалась за нее. Только вот слова четырнадцатилетней девочки с большими наивными глазами быстро расценили как неуместное обожание и восхищение той, кого положено ненавидеть.

«Медведи презирают орлиную принцессу, — напоминали ей старшие и назидательно добавляли: — Так говорит Матушка. Не смей ей перечить».

Девочка сощурилась, пытаясь рассмотреть витражное окно на четвертом этаже школы. Антее нестерпимо захотелось оказаться по ту сторону цветного стекла, среди магов, в которых течет кровь прошлых и теперешних королей.

Недалеко от входа в донум — зал, в котором проводят Представление, — маялся Джонас. В маленькую комнатку, где стены от пола до потолка занимали пыльные полки, его затащила Айя, лихорадочно сверкая глазами. С утра она была сама не своя — алый румянец на щеках, учащенное дыхание и бешено стучащее сердце подруги серьезно пугали и без того взвинченного юношу. Чем он думал, когда пришел в школу? Тем более в этот чулан? В этом пыльном месте они с Айей выглядели как пуховые подушки в хлеву. К тому же не хотелось испачкать накрахмаленные наряды с родовой символикой.

Стоило только подумать об этом, как что-то липкое капнуло на рукав. Еще немного, и Джонас готов был поверить, что к его плечам привязали невидимый мешок, полный невезения — от такого силы держать спину ровно будто иссякали, а ноги едва передвигались под тяжестью тела. Чувствуя настроение хозяина, у него на руках заворочалась Лацерна. Айя фыркнула. Черная атласная лента, бантиком завязанная на шее защитницы, живо нарисовала в голове принцессы восхитительную картину. Представив, как намучился Джонас, украшая свою строптивую любимицу, Айя попыталась скрыть смех за кашлем. Обман не удался, и Лацерна приподняла верхнюю губу, обнажая ряд острых зубов.

— Тебе идет, честно, — успокоил дракониху Джонас, видя, что она распознала причину смеха.

Лацерна зажмурилась, надеясь вернуться ко сну, но Айя, устав от сюсюканья, подхватила пухлое тельце защитницы и бесцеремонно усадила ее на пол.

— Здесь поспишь, соня. Не у двери же тебе куковать, а внутрь зала нельзя. Ты ведь не хочешь досрочно отправить на покой старый шар? — поинтересовалась принцесса, и Лацерна, раздраженно виляя длинным хвостом, щелкнула зубами в миллиметре от ее пальцев. Сомнений не было: она не против. — Вредная малявка, — как можно мягче протянула девушка, и дракониха подозрительно подняла уши, вслушиваясь в голос Айи.

— Перестань ее дразнить, — попросил Джонас, видя, как сужаются зрачки зверя. — Может, слов ей и не понять, но Лацерна далеко не глупая.

— Будь по-твоему, — согласилась принцесса и под ворчание драконихи протянула Джонасу зажатый в перчатке медальон. — Я едва успела обыскать королевское хранилище в поисках твоего спасения, а потом чуть не погорела на краже, пока ты свою защитницу как куклу наряжал.

Лацерна, сморщив черный нос, повела им за амулетом Айи и тут же растеряла всякую сонливость. Разинув зубастую пасть, дракониха издала протяжный рев и в прыжке попыталась лапами вцепиться в украшение. Айя, удивившись не меньше друга, выкинула защитницу за дверь.

— У нас нет времени на нежности, — пробурчала принцесса. Пряча в лацкане Джонаса артефакт, Айя напомнила: — Как подойдешь к шару, рукой прижми медальон к коже. Он тут же среагирует и потянет мою магию. Ненадолго, но должно хватить. Как бы ни было страшно, не давай эмоциям себя захлестнуть, иначе магия исчезнет. Не паникуй и помни — ты там не один. Я всегда рядом, — пообещала принцесса, указав пальцем на лацкан. Крепко обняв друга, она услышала, как открывается за их спинами дверь, и натянула на лицо самую дружественную улыбку. Рев Лацерны привел к ним непрошеных гостей.

* * *

Джонас остался один в донуме, едва за его спиной захлопнулась дверь. Наследник без дара, он мечтал оказаться здесь, будучи равным не только Айе, но и своему брату. Мечтал больше не прятаться, а предстать перед взором Санкти сильным, полным бесстрашия и веры в свои способности. Но на деле пришел к их Гласу с ложью в руках. Только вот сейчас его больше пугала мысль о столкновении с шаром, нежели возможность разоблачения. Страх перед Гласом Анте подстегнул Джонаса узнать о древнем шаре все, что знали маги, только бы найти способ обмануть его.

Много силы видело творение Санкти, столетия сохраняя ее отголоски в стеклянном теле. Как и любой маг, Джонас знал, что на заре мира четыре рода боролись за трон, и он в полной мере мог обвинить их в теперешнем раскладе сил. В те времена, когда магия не знала ограничений, стоило одной семье надеть на отпрыска вожделенную корону, как другая, предъявив более сильного мага, оспаривала власть нового короля. Битвы следовали одна за другой, и сила росла с каждым днем, распаляя и без того горячие головы. Корона переходила к победителю, не столько преподнося могущество, сколько отбирая жизни. Земли страдали, залитые кровью. Народ, наблюдая за кровавыми распрями, не желал более подчиняться жестоким королям.

Однажды, устав от бесконечных войн, земля породила человека, который смог умерить пыл всесильных магов. Говорили, что в ушах спасителя голос Санкти был подобен грому, и Владыки, управляя его руками, создали необычный шар, напитав его собственной силой. Санкти велели четырем семьям предстать перед артефактом, обещая вечно поддерживать власть того, кто сможет разрушить их творение.

Сколько силы ни обрушивали на стеклянный шар, все без толку; земля вокруг горела, тонула, а после всех попыток и вовсе стала мертвой, но шар сохранил свою форму, неуязвимый перед чужой силой. Лето успело закончиться и начаться вновь, пока маги, наконец, не признали свое поражение. И тогда шар ожил. Впервые магическое творение показало собственную силу: снопом света в небо взмыла размытая фигура, и в ушах каждого прозвучал голос Владык.