К. Л. Вернер

Танкуоль и Костодер

...

Это темный век, кровавый век, век демонов и колдовства. Это век войн и смертей, конец мира. Повсюду огонь и ярость… Но это и время могучих героев, славных деяний и безмерной отваги.

В сердце Старого Света простирается Империя, крупнейшее и самое могущественное из человеческих государств.

Знаменитая своими инженерами, колдунами, торговцами и солдатами, это земля великих гор, могучих рек, темных лесов и больших городов. На троне — император Карл-Франц, священный потомок основателя державы, Сигмара, и владелец его волшебного боевого молота.

Но времена не слишком цивилизованные — по всему Старому Свету, от рыцарских замков Бретоннии до скованного льдами Кислева на дальнем севере, проносится эхо войны. В могучие Краесветные горы стягиваются перед очередным набегом орочьи племена. Бандиты и ренегаты бродят по диким южным землям Пограничных Княжеств. Ходят слухи о крысоподобных созданиях, ска-венах, что выползают из сточных канав и болот по всей стране. На пустынном севере растет угроза Хаоса, демонов и зверолюдов, извращенных поганой волей Темных Богов. Время битвы всё ближе, и Империи как никогда нужны герои.

СЕРЫЙ ПРОВИДЕЦ

Глава первая

НЕЧТО В КАНАЛИЗАЦИИ

— Скорей-быстрей, личинки блох!

Скрипучий шепот, похожий на шуршание змеиной кожи по камням, громовыми раскатами разносился по сырым осыпающимся туннелям. Тощие крысы со злыми глазами и спутанной шерстью кинулись врассыпную, прижались к земляным стенам, подстегнутые яростью, которая звучала в этом голосе.

У других же существ давно отняли даже шанс на бегство. Покрытые шрамами, изможденные, со свалявшимся бурым мехом и почти такие же тощие, как голодные пещерные крысы, они съежились и пали ниц, однако тяжелые ржавые цепи надежно удерживали их на месте. Тела, изодранные страшными ударами бичей и клыками, покрывали волдыри и струпья. Лишь любитель жестоких шуток мог бы принять этих существ за людей, хотя в их облике и угадывалась отвратительная пародия на человека. Безвольно болтавшиеся руки оканчивались тем, что походило одновременно и на ладони, и на лапы. Между когтистыми ногами стегали землю голые хвосты, чешуйчатые и бледные. Над железными ошейниками торчали приплюснутые и вытянутые головы, которые напоминали морды гигантских крыс. Но даже здесь можно было найти чудовищный отголосок человеческой сущности, поскольку в красных бусинах глаз, накладывая на них печать печали и страдания, светилось нечто большее, чем боль обычного неразумного зверя.

— Скорей-быстрей! — вновь прорычал голос.

На этот раз возглас окончился звонким щелчком — чешуйчатый хлыст, похожий на отрубленный хвост одного из существ, мелькнул в зеленоватом сумраке. Раздался чей-то крик, в равной степени говорящий и о боли, и об ужасе. Не успело эхо разнестись по тоннелям, как рабы снова набросились на стены, с неистовым отчаянием полосуя и раздирая землю и камни когтистыми лапами.

Радуясь их панике, Кратч обмотал жуткий хлыст вокруг запястья. Он не ощутил ни малейшего укола сочувствия к толпе несчастных — разуму скавена жалость совершенно чужда. Рабы жили лишь для того, чтобы укрепить положение и власть самого Кратча, а все прочее его не заботило. На этом зиждется общество скавенов: слабые существуют для возвышения сильных.

Кратч потер покрытые белой шерстью ладони и с довольным блеском в глазах подумал, насколько мудр подобный порядок. Возможно, он был бы не так рад, если бы Рогатая Крыса не улыбнулась ему самому и не сделала одним из сильнейших. Но бог скавенов благоволил Кратчу, отметив того еще в чреве родительницы. Крысолюд поднял лапу ко лбу и погладил торчавшие из шерсти костяные наросты. Рогатые скавены были избранниками бога, выразителями и орудиями его воли. Если не считать потрепанных серых одежд и амулетов из искажающего камня, то именно рога выдавали в Кратче одного из возвеличенных, представителя мрачного братства жрецов-колдунов, известных как серые провидцы.

Стоило ему погладить свои крошечные рожки, как довольный блеск в его глазах поугас. Пусть и отмеченный, Кратч по-прежнему был далек от того величия, которого жаждал. Он был слишком молод, всего восьми зим от роду, рога его еще росли, а магические знания были невелики. Кратч — лишь посвященный в тайны адепт, а не серый провидец. Когда-нибудь он станет обладателем настоящей силы, а пока останется учеником, который прислуживает тем, кто, по твердому убеждению Кратча, был ниже его, несмотря на все их рога и магию.

Отвернувшись от яростно копавших землю рабов, адепт осторожно бросил оценивающий взгляд на своего нынешнего «учителя». Серый провидец Скабритт был гораздо старше ученика, рога двумя костяными спиралями, точно шлемом, прикрывали голову жреца по бокам. Скабритт мнил себя хитроумным стратегом и интриганом, способным сетью заговоров и обмана скрыть свои дела от многочисленных соперников и врагов, но Кратч знал, что сам он, имея возможности и силы Скабритта, сумел бы сделать гораздо больше.

Адепт раздраженно хлестнул себя хвостом. При одном взгляде на Скабритта кровь Кратча вскипела от негодования. Серый провидец, окруженный со всех сторон закованными в броню штурмовиками, стоял довольно далеко от того места, где трудились рабы. Огромные, покрытые черной шерстью скавены с легкостью держали свои алебарды — когда не вычесывали из шкуры блох. Так похоже на Скабритта: беречь себя от любой опасности. Расстояние защищало его от обрушения, если то случится по вине старательных рабочих, рывших осыпающиеся стены туннеля. А штурмовики защищали от маловероятного, но все же возможного восстания рабов. Вооруженные крысолюды убили бы любого взбесившегося раба задолго до того, как тот успел бы прикоснуться к Скабритту.

Однако для Кратча подобные опасности были вполне допустимы. Размышляя над этим, скавен заскрежетал зубами. Скабритт настаивал, что такой опыт хорош для ученика и укрепляет его умение командовать и вести за собой грязных оборванцев Подземной Империи. А с прагматичной точки зрения Скабритт всегда мог нанять другого ученика, если что-то пойдет не так.

— Скорей-быстрей! — прорычал Кратч, обернувшись к рабам, и щелкнул хлыстом.

Он не был уверен, что негодяй с коричневой шерстью, по которому пришелся удар, на самом деле прохлаждался, однако адепту было все равно. Таиться в заброшенном лабиринте нор — нор, запечатанных со времен гражданской войны скавенов, — было далеко от представлений Кратча о безопасности и комфорте. То, как много штурмовиков привел с собой серый провидец Скабритт и сколько жетонов искажающего камня потратил на вооружение на рынках Нижнего Альтдорфа, подсказывало Кратчу, что наставник ждет неприятностей. А то, что Скабритт не поделился тем, с какой стороны могли появиться эти неприятности, не слишком успокаивало.

И все же, размышлял адепт, вряд ли наставник стал бы рисковать собой ради ничтожной выгоды. Что бы тот ни надеялся найти в заброшенных туннелях, это должно быть что-то очень важное. Возможно, какой-нибудь забытый тайник с искажающим камнем или клад с технологиями клана Скрайр. У Кратча потекли слюнки, едва он прикинул важность подобной находки. С таким сокровищем Скабритт заслужит благосклонность Верховных провидцев и самого Совета Тринадцати. А возможно, он предпочтет иметь дело с одним-единственным кланом, искушая тот силой, которую даст его находка. Нижний Альтдорф уже превратился в гнездо интриг, каждый из доминирующих кланов боролся с другими за контроль над самым большим во всей Подземной Империи городом. Если не считать Скавенгниля. Клан Скрайр хорошо заплатит за все, что поможет склонить чашу весов в его пользу, а за то, чтобы эта сила не попала к нему в лапы, раскошелятся остальные кланы.

Что бы ни задумал Скабритт, Кратч собирался следовать за наставником по пятам, не выпуская его хвост из виду. Даже если ученику перепадет малая толика богатства и славы Скабритта, он и ее примет. Если, конечно, не найдет способ вычеркнуть наставника из этого уравнения. Бывали же иногда несчастные случаи, как в тот раз, когда болотный тролль вырвался на свободу в шахтах под Крысиной Скалой и чуть не сожрал серого провидца. Верные лапы, заточенный напильник и ржавая цепь были не менее смертоносны, чем отравленный кинжал убийцы.

Пронзительный тревожный визг вырвал Кратча из его кровожадных мечтаний. Ударом хлыста адепт рассек облезлую шкуру одного из рабов, а затем с отвращением сморщился. Они выделяли из желез мускус, пахнущий страхом. Кратч подавил безотчетное желание присоединиться к трудившимся — презрение к несчастным победило тиранию естественных порывов.

Рабы крадучись отступили от стены туннеля. Кратч разглядел темное отверстие там, где окровавленные лапы скавенов прокопали ход в запечатанную пещеру. Неясный застоявшийся запах доносился из отверстия, перебивая даже резкую мускусную вонь перепуганных рабов. Холодный и недобрый запах наполнил все чувства Кратча, и тот задрожал от беспокойства. А затем торопливо себя успокоил. То, что обладает столь устрашающим ароматом, просто обязано быть до неприличия могущественным. Перед мысленным взором адепта появилось видение утраченного сокровища из искажающего камня, шесть столетий тихо гнившего во мраке, и от предвкушения пасть скавена снова наполнилась слюной. В липком зловонии, исходившем из темноты, определенно чувствовался запах искажающего камня.