К.С. Пакат

Плененный принц

Список действующих лиц

АКИЛОС

Теомед — покойный король Акилоса

Дамианос (Дэймен) — сын и наследник Теомеда

Кастор — незаконнорожденный сын Теомеда, брат Дэймена

Иокаста — придворная дама

Адраст — смотритель королевских рабов

Ликайос — рабыня, собственность принца Дамианоса

Эразм — молодой раб

ВИР

Алерон — бывший король Вира, отец Лорана

Огюст — бывший наследник Вира, старший брат Лорана

Регент — брат Алерона

Лоран — наследник вирского престола

Радель — надсмотрщик рабов принца Лорана

Гийон — член Совета Вира, посол в Акилосе

Один — член Совета Вира

Ирод — член Совета Вира

Жёр — член Совета Вира

Шело — член Совета Вира

Никез — питомец

Говарт — бывший страж короля

Йорд — страж принца Лорана

Орлан — страж принца Лорана

Ван — придворная дама

Талик — питомица Ван

Этьенн — придворный

Беренжер — придворный

Ансель — питомец Беренжера

ПАТРЫ

Торгир — король Патров

Торвельд — младший брат Торгира, посол в Вире

Посвящается первым читателям

и поклонникам моего романа.

Лишь благодаря вашей поддержке и вашему

энтузиазму существует эта книга.

Спасибо вам всем огромное!

Пролог

— О том, что у вашего принца собственный гарем, мы наслышаны, — молвила леди Иокаста. — Любителям безыскусных забав эти рабы сгодятся, но я попросила Адраста приготовить нечто диковинное, особый дар принцу от нашего короля. Эдакий неограненный алмаз.

— Его величество уже выказал нам свою невероятную щедрость, — проговорил советник Гийон, посол Вира.

Они неспешно шагали по смотровой площадке. Гийон только что отобедал восхитительным пряным мясом в виноградных листьях, пока угодливые рабы опахалами отгоняли полуденный зной от его возлежащей персоны. Расчувствовавшийся Гийон был готов признать, что у этой варварской страны есть своя прелесть. Еда, конечно, грубовата, а вот рабы неукорны: безропотно подчиняются, научены держаться в тени и предугадывать желания — ничего общего с испорченными питомцами вирской знати.

Смотровую площадку украшали своим присутствием две дюжины рабов — нагих или облаченных в прозрачные шелка. На шеях те рабы носили золотые ошейники с рубинами и танзанитами, на запястьях — золотые наручники. И ошейники, и наручники были исключительно декоративного свойства. Рабы преклонили колени в знак охотливого смирения.

Этих рабов новый король Акилоса отправлял в дар регенту Вира. Дар получился весьма щедрый — только золотых украшений на целое состояние, да и сами рабы явно были гордостью Акилоса. Среди дворцовых рабов Гийон уже приметил одного для себя — застенчивого юношу с тонким станом и темными глазами в обрамлении густых ресниц.

Когда дошли до конца смотровой площадки, Адраст, смотритель королевских рабов, коротко поклонился и щелкнул каблуками кожаных сапог со шнуровкой.

— Вот, мы у цели, — улыбнулась леди Иокаста.

Они вошли в вестибюль, и у Гийона глаза на лоб полезли.

Связанный, под усиленной охраной, там томился раб, каких Гийон еще не видывал.

Крепкого физически, статного и мускулистого, его заковали в цепи — не чета безделушкам, в которых красовались рабы на площадке. Его путы были настоящими. Руки ему связали за спиной, ноги и торс стянули толстыми веревками. И все равно, казалось, они едва сдерживали его силу. Над ртом, заткнутым кляпом, темные глаза метали молнии. Присмотревшись к прочной веревке на ногах и торсе, можно было заметить красные полосы: из пут он рвался отчаянно.

Сердце заколотилось как бешеное: паника накрыла Гийона с головой. Неограненный алмаз? В сравнении с двумя дюжинами кротких ягнят на площадке этот раб напоминал дикого зверя. Путы чуть не трещали от его невероятной силы.

Гийон взглянул на Адраста, который держался поодаль, точно присутствие раба лишало его покоя.

— Так связывают всех новых рабов? — спросил советник, стараясь взять себя в руки.

— Нет, только этого. Он ведь… — Адраст запнулся.

— Он ведь что?

— Он не привык к повиновению, — пояснил Адраст, с тревогой покосившись на леди Иокасту. — Его еще не укротили.

— Но, по слухам, ваш принц строптивых любит, — заметила леди Иокаста.

Стараясь не выдать своих эмоций, Гийон снова посмотрел на раба. Он искренне сомневался, что этот жуткий дар полюбится принцу, чувства которого к диким обитателям Акилоса, мягко сказать, не отличались теплотой.

— Имя у него есть? — осведомился Гийон.

— Ваш принц, разумеется, волен выбрать любое. Но короля очень порадует, если этого раба будут звать Дэйменом, — ответила леди Иокаста, сверкнув газами.

— Леди Иокаста! — Казалось, Адраст с ней не согласен, но, разумеется, впечатление было обманчивым.

Гийон посмотрел на леди Иокасту, потом на Адраста и понял, что от него ждут каких-то слов.

— Имя определенно… интересное, — произнес Гийон, потрясенный до глубины души.

— Его величество того же мнения, — сказала леди Иокаста и растянула губы в улыбке.

* * *

Ликайос, его рабыне, мгновенно перерезали горло мечом. Дворцовая рабыня, к бою не приученная, она была столь умилительно кротка, что, прикажи ей Дэймен, преклонила бы колени и сама подставила бы шею под удар. Ни воспротивиться, ни повиноваться шанса не было — Ликайос беззвучно упала, бледные руки и ноги застыли на белом мраморе, по полу медленно потек кровавый ручей.

— Взять его! — велел воин с русыми патлами, один из своры, ворвавшейся в покои. Потрясение охватило Дэймена лишь на секунду, но двум другим воинам ее было достаточно, чтобы схватить и зарезать Ликайос.

Первое столкновение закончилось тем, что трое воинов расстались с жизнью, а Дэймен завладел мечом.

Другие воины, подрастеряв решимость, от новых атак воздерживались.

— Кто вас послал? — спросил Дэймен.

— Король, — ответил воин с русыми патлами.

— Отец? — Дэймен едва не опустил меч.

— Кастор. Твой отец мертв. Взять его!

Благодаря физической силе, таланту и бесконечным упражнениям в бою Дэймен был как рыба в воде. Но этих людей подослал тот, кто знал его как свои пять пальцев; тот, кто четко представлял, сколько нужно воинов, чтобы одолеть мастера-виртуоза Дэймена. В подавляющем меньшинстве Дэймен сопротивлялся недолго — пока не заломили руки за спину и не приставили меч к горлу.

В тот момент Дэймен наивно предполагал, что его зарежут. Вместо этого его избили, повязали, а когда начал вырываться — для безоружного врагов он помял прилично, — избили снова.

— Уведите его, — приказал патлатый, тыльной стороной ладони вытирая с виска струйку крови.

Дэймена бросили в камеру. Его разум, привычный к мыслям простым и безыскусным, не мог постичь происходящего.

— Отведите меня к брату, — потребовал он. Воины захохотали, один пнул его в живот.

— Так мы же его приказ и исполнили, — насмешливо проговорил другой.

— Ты врешь. Кастор не предатель.

Но вот дверь камеры захлопнулась, и в душу Дэймену впервые закрались сомнения.

«Наивец», — прошептал слабый голосок. Он этого не ждал, не видел. Или отказывался видеть, отказывался верить грязным слухам, казалось, не подобающим сыну, бдящему у смертного одра тяжело больного отца.

Пришли за ним утром. Дэймен осмыслил случившееся и, желая выказать отвагу и горькую гордыню своему пленителю, позволил заломить себе руки. Оттого он и подчинился грубому обращению и, получив сильный тычок меж лопаток, двинулся вперед.

Однако, догадавшись, куда его ведут, Дэймен вновь стал яростно рваться из пут.

* * *

Комната представляла собой углубление, выдолбленное в белом мраморе. Мраморный же пол поло́го наклонялся к неприметному стоку. С потолка свисали кандалы, в которые заковали отчаянно бьющегося Дэймена, подняв ему руки над головой.

Так он попал в рабскую купальню.

Дэймен дернул кандалы — толку никакого, а вот запястья уже истерлись. По другую сторону купели соблазнительно мягкой кучей лежали подушки и полотенца. Среди подушек стояли цветные, разнообразной формы бутылочки, а в них алмазами сверкали масла. В надушенную молочно-белую воду медленно погружались лепестки роз. Все как полагается.

Нет, этого не может быть… Душу заполонили гнев и возмущение, а за ними скрывалось что-то еще, что-то едкое и ядовитое, от чего внутри у него все сжималось.

Один воин обездвижил Дэймена ловким захватом сзади, другой принялся раздевать.

Его одежды расстегнули и сняли, сандалии срезали с ног. Унижение залило щеки жгучим румянцем. Дэймен стоял закованный в путы и нагой, вокруг клубился горячий пар из купели.

Воины удалились в арочный проход: так велел стоящий там мужчина с точеными чертами и хорошо знакомым Дэймену красивым лицом.

Высокую должность смотрителя королевских рабов Адрасту пожаловал король Теомед. От дикого гнева у Дэймена потемнело в глазах. Чуть успокоившись, он заметил, каким взглядом по нему скользит Адраст.

— Ты не посмеешь меня тронуть, — прошипел Дэймен.

— Я выполняю приказы, — отозвался Адраст, хотя сам держался поодаль.

— Я убью тебя, — произнес Дэймен.