Как раз в тот момент я с тревогой обнаружил, что Сара Хеммингз стоит рядом.

— Значит, вам наконец удалось отловить великого сыщика, сэр Сесил! — воскликнула она.

— Да, моя дорогая, — ответил пожилой джентльмен, глядя на нее сияющими глазами. — И я сказал ему, что очень многое будет зависеть от него в предстоящие годы.

Сара Хеммингз улыбнулась, глядя на меня:

— Должна вам заметить, сэр Сесил, что, по моим наблюдениям, на мистера Бэнкса отнюдь не всегда можно положиться. Но, вероятно, он лучший из всех, кто у нас есть.

При этих словах я счел за благо как можно скорее удалиться и, притворившись, будто заметил кого-то в другом конце зала, извинился и откланялся.

В течение некоторого времени мисс Хеммингз больше не попадалась мне на глаза. Потом гости начали разъезжаться, толпа в зале поредела, и официанты открыли балконные двери, чтобы впустить в помещение освежающий ветерок. Вечер был теплым, и, желая проветриться, я вышел на балкон. Сделав первый же шаг, я обнаружил, что Сара Хеммингз со вставленной в мундштук сигаретой стоит на балконе и озирает ночное небо. Я хотел было мгновенно дать задний ход, но что-то подсказало мне: хоть она и не шелохнулась при моем появлении, оно не ускользнуло от ее внимания. Поэтому мне пришлось сделать еще один шаг вперед и сказать:

— Итак, мисс Хеммингз, вечер у вас в конце концов удался.

— Это действительно был самый восхитительный вечер, — ответила она, не оборачиваясь, и, вздохнув, затянулась сигаретой, потом одарила меня через плечо мимолетной улыбкой и снова уставилась в ночное небо. — Все было именно так, как я представляла. Куда ни взгляни — повсюду замечательные люди. Потрясающие люди. А сэр Сесил, он такой милый, вы не находите? У меня была интереснейшая беседа с Эриком Митчеллом о его выставке. В следующем месяце он собирается пригласить меня на персональную экскурсию.

Я ничего на это не ответил, и некоторое время мы просто стояли рядом, опершись на балконные перила. Удивительно, но, вероятно, благодаря струнному квартету, исполнявшему вальс, нежная мелодия которого доносилась до нас из зала, молчание не казалось неловким, как можно было ожидать. Наконец мисс Хеммингз проронила:

— Наверное, я вас удивила.

— Удивили?

— Ну, своей решимостью проникнуть сюда сегодня во что бы то ни стало.

— Да, признаюсь, удивили. — Я немного помолчал. — А почему, мисс Хеммингз, вам было столь необходимо приобщиться к тому обществу, которое здесь сегодня собралось?

— Столь необходимо? Вы думаете, что для меня это было необходимо?

— Судя по всему, да. И сцена, которую я наблюдал у входа в начале вечера, подтверждает мою догадку.

К моему удивлению, она ответила веселым смехом. Потом, улыбнувшись, спросила:

— А почему бы и нет, Кристофер? Почему бы мне не стремиться в подобное общество? Разве это… разве это не рай?

Поскольку я ничего не ответил, улыбка на ее лице погасла.

— Вижу, вы меня не одобряете, — сказала она уже совсем другим голосом.

— Я просто заметил…

— Да ничего, все в порядке. Вы абсолютно правы. Вы ведь имели возможность заметить это еще раньше, а теперь вас это смутило. Но что еще мне остается? Я не желаю, состарившись и оглядываясь на свою жизнь, сожалеть об упущенных возможностях. Хочу, чтобы у меня в прошлом было нечто, чем можно гордиться. Видите ли, Кристофер, я честолюбива.

— Я вас не совсем понимаю. Вам кажется, ваша жизнь будет более осмысленной, если вы станете общаться со знаменитостями?

— Значит, вот как вы обо мне думаете?

Она отвернулась, вероятно, искренне обидевшись, и снова затянулась сигаретой. Я наблюдал, как она смотрит вниз, на опустевшую улицу и белые дома напротив с лепниной на фасадах. Потом она грустно произнесла:

— Боюсь, именно так это и выглядит. Особенно если человек смотрит на меня циничным взглядом.

— Надеюсь, вам не кажется, что я смотрю на вас таким взглядом? Я бы очень огорчился, узнав, что это так.

— Тогда вам следовало бы попытаться проявить чуть больше понимания. — Она обернулась и напряженно всмотрелась в мое лицо, прежде чем отвернуться снова. — Будь живы мои родители, они наверняка твердили бы мне, что давно пора выйти замуж. И наверное, были бы правы. Но я не хочу жить так, как, по моим наблюдениям, живут очень многие девушки. Я не собираюсь растрачивать свою любовь, всю энергию, ум — сколь скромны бы они ни были — на какого-нибудь бесполезного человека, посвящающего жизнь гольфу или торговле в Сити. Я выйду замуж за кого-то, кто действительно сможет внести свой вклад в развитие человечества, в то, чтобы сделать мир лучше. Неужели это такое уж постыдное стремление? Я хожу на подобные вечера не затем, чтобы подцепить какую-нибудь знаменитость, Кристофер. Я ищу выдающихся людей. Ради этого можно иногда вытерпеть и некоторую неловкость! — Она махнула рукой в сторону зала. — Но я никогда не соглашусь с тем, что моя судьба — посвятить свою жизнь какому-нибудь милому, воспитанному, но бесполезному мужчине.

— Когда вы так говорите, — ответил я, — становится ясно, что вы считаете себя избранной.

— В некотором роде, Кристофер, так и есть. Ах, что это играют? Что-то знакомое. Это Моцарт?

— Думаю, Гайдн.

— Конечно, вы правы. Да, это Гайдн. — Несколько минут она смотрела на небо и, казалось, слушала.

— Мисс Хеммингз, — сказал я наконец, — я вовсе не горжусь своим сегодняшним поведением. Можно сказать, теперь я даже сожалею о том, что произошло. Надеюсь, вы меня простите.

Она продолжала смотреть в темноту, водя по щеке мундштуком.

— Очень любезно с вашей стороны, Кристофер, — тихо ответила Сара. — Но это мне следует принести извинения. В конце концов, я ведь хотела вас использовать. Конечно, хотела. Не сомневаюсь, я выглядела отвратительно, но это мне безразлично. Что мне небезразлично, так это то, что я плохо обошлась с вами. Возможно, вы не поверите, но это так.

Я рассмеялся:

— Ну, в таком случае давайте постараемся простить друг друга.

— Да, давайте. — Она повернулась ко мне, и лицо ее озарилось почти детской радостной улыбкой. Потом на него снова наползла тень усталости, и она опять устремила взгляд в ночную тьму. — Думаю, все из-за того, что я слишком тщеславна. И из-за того, что у меня осталось не так уж много времени.

— Давно ли вы потеряли родителей? — спросил я.

— Мне кажется, это случилось в незапамятные времена. Но в каком-то отношении они всегда со мной. Взгляните, все расходятся. Какая жалость! А я хотела еще о многом с вами поговорить. Например, о вашем друге.

— О моем друге?

— Ну да, о человеке, о котором вы спрашивали сэра Сесила. Ну, о том, из Шанхая.

— Об Акире? Мы с ним не виделись с детства.

— Но он, судя по всему, очень много значит для вас.

Я оглянулся.

— Вы правы. Все действительно расходятся.

— Тогда, полагаю, и мне пора, а то мой уход будет замечен так же, как и прибытие, — сказала она, но не двинулась с места, и в конце концов я сам, извинившись, вернулся в зал.

Лишь один раз я подумал, что мисс Хеммингз выглядит так одиноко. В ночи, с сигаретой на балконе, а в зале гости уже начинают расходиться… У меня даже мелькнула мысль: не вернуться ли и не предложить ли проводить ее. Но ее вопрос об Акире немного насторожил меня, и я решил, что для одного вечера сделал достаточно, чтобы исправить отношения, сложившиеся между мной и Сарой Хеммингз.