Глава 2

Мез

— Чертова птица, башку пригни! Пригни, я сказала! Потолок снесешь… вот связалась, на свою голову. Глупая куцырица! Щас треснешь своим дурнем о ракетный стабилизатор, сама потом его лечить будешь! — сквозь полузабытье услышал я противный женский голос. Противный потому, что он словно маленькими шариками железа бил мне в темечко, а на особенно ярких ругательствах шарики превращались в добротный молоток. Ситуацию немного улучшал свежий поток скверны, вливающийся в меня оздоровительным ручьем. Одной проблемой меньше. Зверь рядом и способен самостоятельно передвигаться. Но просыпаться мне рано, я не знаю, кто находится рядом и в каком мы положении.

Ощущения были странными. Все плыло и качалось. А временами чувствительно било по рукам и ногам. Я не сразу сообразил, что сэвен несет меня в клюве, подцепив за воротник куртки с футболкой. И очень старается не слишком сильно мотать в процессе. Но увы, его походка в узком, заваленном хламом проходе оставляла желать лучшего.

Женский голос мельтешил и слышался то позади, то сбоку, то где-то прямо по курсу. Складывалось полное впечатление, что эта особь пропихивает звероящера в какую-то нору едва ли не пинками.

И обзывает при этом курицей… нет, еще страннее: куцырицей. Но по смыслу, который я улавливаю своей способностью Оружия, это почти одно и то же.

Кто эта неадекватная женщина? Местная аборигенка или одна из пожирателей? Хотя нет, тех не осталось после эпидемии, которую устроил им на прощание наш Прародитель. Хм… надеюсь.

Я очень осторожно приоткрыл глаза, прячась за ресницами. Надо было убедиться, есть ли у самки признаки звериного облика. Если есть — значит, я попал сразу по адресу, к тем, кто похитил детей. Тогда сразу вырубить и лишить возможности к передвижению, а затем выведать информацию о мелких. Любым способом. Но если она обычный абориген, придется договариваться. Лучше бы первое: и привычней, и проще. Из меня неудачный переговорщик, сталью и ядом я общаюсь лучше.

Увы, в норе было темно, как… как она сама тут ориентируется? Это вид с развитым ночным зрением или и вовсе без всякого зрения? Со всех сторон выпирают какие-то углы, палки, зубчатые колеса. Я их не вижу, но очень хорошо чувствую, когда бьюсь боками об эту дрянь. А самка скачет тундровым леммингом и ни обо что не ушиблась. Жаль. Если бы она покрепче приложилась и упала, прыгнул бы на звук и скрутил. Или нет? Ржа, сил еще слишком мало, и способности потенциального врага неизвестны.

Мне показалось, что в темной норе мы провели как минимум сутки, меня даже слегка укачало от болтанки в клюве сэвена. Но это, конечно, иллюзия.

Наконец мы протиснулись под последним ржавым колом (может, это система ловушек? Тогда в ней появится хоть какой-то смысл) и оказались в довольно просторном, судя по акустике, помещении. Где все еще было темно.

— Плюй сюда! — скомандовала невидимая женщина. Ее шаги легким эхом метались из одного конца темноты в другой. Что ж она так носится? У меня от одного этого в голове мутится. — Плюй! Да выплюнь ты его! — Зверь издал недовольный слабый рык, не выпуская меня из пасти. — Нет, это не котел для супа, это моя кровать! И скажи спасибо, что…

Дальше ее голос перешел в невнятное, но очень сердитое бормотание. А я слегка озадачился, потому что «котел для супа» — это была картинка в голове сэвена. Моего сэвена. То, что я ее считал, это нормально. Но как самка аборигена это сделала?! От нее не чувствуется скверны: значит, не Мастер и не Оружие. Врожденная способность к телепатии?

— Хорошая ты куцырица. Вон как своего… эм… седока защищаешь. Но глупая. Лучше бы яйца несла. Была б ты моей куцырицей, я б ни в коем случае не заставляла тебя таскать такие тяжести.

Сэвен осторожно положил меня на мягкое и слегка оскорбленно зарычал.

— Как самец?! — В голосе аборигенки просквозило нешуточное разочарование. — Точно-точно?! Тьфу, надо было сразу на мя… Ай! А ну, прекрати! Щас как дам! Не посмотрю, что самец! Я тебе и твоему мужику жизнь спасла, вообще-то! И чернуха меня запомнила! А ты кусаешься! Грязюха ты, а не куцырица!

Я уткнулся лицом в пахнущее чистотой (странно, в такой-то обстановке, в этой рже мира) одеяло, с трудом сдерживая совершенно неуместный смешок. Но аборигенка до того забавно продолжала переругиваться со звероящером, обзывая его разными местными созданиями. Во всяком случае, теперь я знаю, что у нее есть информация об окружении, флоре и фауне.

Можно притвориться больным и попросить у сэвена развести аборигенку на разговор. Но не факт, что она расскажет что-то полезное «куцырице». Вести беседу самому? Не хочу, но… Можно попробовать оба варианта.

«Зверь, окружение?» — отправил я едва заметный ментальный вопрос сэвену.

Лали

Если посмотреть на мой дом снаружи, то увидишь… ничего ты, в принципе, не увидишь. Разве что небольшой холм разномастного и опасного хлама, в который лучше не лезть. Мало ли чем по башке прилетит? Или, того-этого, чернуха мелкая завелась, как цапнет за что попало — и каюк.

Но это только снаружи. Я построила свое логово на примере хаток диких шувашиков. Они также сначала роют норку в земляном холме с замысловатым выходом снизу, а потом еще обкладывают ее разным мусором, создавая несколько ложных входов в разные стороны. Некоторые из них ведут на склад продовольствия, в отхожее место и прочие «пристройки». А некоторые и вовсе проходят насквозь. Даже если на такую хатку наткнется хищник, ему придется сильно попотеть, чтобы обнаружить среди переплетения сухих веток и острых камней настоящий ход.

Вредная куцырица не позволила навьючить на себя мешки с деталями от стабилизаторов, тащила дохляка в зубах и трясла на меня крыльями. Пришлось нести свою поклажу самой.

Я бы, наверное, вообще бросила к чернухам эту дурынду, раз она хозяйская. Но присмотрелась — наездник у нее чистенький, но при этом достаточно тощий, значит, ест мало. На лицо гладкий, волосы густые и, кажется, даже мягкие. Зубы все на месте, белые. Одежда незнакомая, но добротная и целая. Откуда такой? Любопытство взяло. Такая холеная тушка, здоровая.

И потом, он мне должен, так, может, и разойдемся на полкуцырицы за спасение? И яйцо! Два. Или он, например, знает, где еще такие водятся…

Ну и вообще, не в привычках у меня на полпути дело бросать. А про то, что человека недожратого жалко, — это глупые мысли, я их прогнала. Благотворительность — от излишков, а мне бы самой выжить.

Так что куцырица — наше все. Да! И никакой жалости.

Нет, ну надо ж было так просчитаться! Куцырица оказалась самцом… не будет мне яйца. Еще и кусаться полезла, а там зубищи — во! И дохляк ее на моей постели разлегся как у себя дома. Не шевелится, но дышит. Ресницы дрожат. Ага! Притворяется?

Я б на его месте тоже сначала огляделась. Только у него этот номер не выгорит — после чернухи еще цикл в глазах темно, как у шувашика в заднице. И слабость.

Зато мне его разглядеть и даже пощупать никто не мешает. Ну, кроме куцыра. А на него я шикнула:

— Тихо, не откушу я ему ничего. Проверить надо, вдруг чернуха нагадила.

Соврала маленько. Но совсем чуть-чуть. И правда мог заразиться, хотя это обычно через сутки начинается, а они со своим куцыром свежепойманные были. Но лучше перебдеть, а? Особенно когда мне так интересно пощупать. Никогда такого гладенького не видела, и вообще мужиков не того. Ни одного звериного признака, ни одной мутации. Стало быть, не кусун, то есть не этот… не хозяин. Не артефакт, во!

Как бы его так незаметно для куцыра пристегнуть к чему-нибудь. А то оклемается и драться полезет. Или отнять чего захочет. Эх… о!

— Видишь? — Я озабоченно нахмурилась, ткнув пальцем в голый живот находки. — Да не нюхай, смотри! И вот, и вот… ниже! Короче, отсосать надо. — Мне показалось или тело поперхнулось воздухом? — Щас я его к шлангу пристегну, а ты бди, чтобы не дергался, понял? И штаны с него сними. Что, зубы мешают? Ладно, сама я, сама…