— Не думаю, Сьюзи, что наше дело пройдет как по маслу, — сказала она, кладя трубку. — Мистер Эшби не только не собирается оставлять вас в покое, но даже нанял одного из наиболее уважаемых адвокатов. Уверена, они оба станут сражаться с нами до конца.

— Значит, Клод будет продолжать шантажировать меня?! — воскликнула Хедлоу. — Ну нет, я этого не допущу! Вы должны применить против него какую-нибудь санкцию, мисс Ламбер.

Дороти несколько секунд изучающе смотрела на Сьюзи, все более утверждаясь в своих сомнениях на ее счет.

— Если его нельзя прямо сейчас посадить, — заметив колебания Дороти, настаивала та, — придумайте что-нибудь, позволяющее меня хотя бы оградить. В конце концов, это ваша обязанность!

Упрек разозлил Дороти.

— Хорошо. — Она нажала на кнопку звонка. — Тина, зайди ко мне на минутку. Мне нужно, чтобы ты кое-что записала.

Подождав, пока секретарша, держа ручку наготове, усядется за приставным столиком, Дороти пристально посмотрела на Сьюзи. Иногда подобный долгий взгляд помогал ей добиться правды от клиентов, отличавшихся неискренностью.

— Я хочу, чтобы вы еще раз рассказали, как мистеру Эшби удалось украсть вашего ребенка. И пожалуйста, не пропустите ни одной детали. Запись вашего рассказа, возможно, сумеет убедить прокурора применить к похитителю более строгие, чем сейчас, санкции.

— Клод просто пришел и забрал мою дочку, — сказала Сьюзи. — Вот и все.

«Он нашел девочку плачущей в манеже… Ее тельце покрывали солнечные ожоги, а детское молочко в бутылочке свернулось, скисло…» Дороти словно наяву слышала голос Эдди Брасса, произносящего эти слова.

— Где именно находились вы сами в момент исчезновения ребенка? — спросила она.

— В доме, я уже говорила.

— Значит, мистер Эшби ворвался в помещение и украл малышку у вас на глазах?

— Н-у, не совсем так. Я забыла сказать… дочка в тот момент спала во дворе.

Дороти сжала губы.

— Что еще вы забыли сказать мне, Сьюзи?

— Ничего. Я бы и это упомянула, только была слишком напугана, чтобы вспомнить.

— Напугана? Чем же?

— Происшедшим, разумеется… Боюсь, в следующий раз может случиться куда более худшее… Дело в том, что дядя Клода, господин Эдди Брасс, очень плохо ко мне относится. Когда дочка исчезла, я сразу поняла, кто тут замешан. Теленок Клод сам бы не додумался. Он и раньше вмешивался в наши отношения, убеждал Клода не встречаться со мной, будто я какая-то прокаженная. И вообще, какое ему до всего этого дело?

— По закону дядя не имеет права вмешиваться, тут вы правы. Клод не является несовершеннолетним! Но даже если бы и был таковым, никто из членов его семьи не может иметь к вам претензий в ситуации, если отец ребенка — другой человек.

— Слава Богу, а то я уж испугалась, что вы откажетесь защищать мои интересы из-за того, что я сначала сказала вам не всю правду.

На самом деле, Сьюзи, ты откровенно солгала, подумала Дороти, но вслух, разумеется, ничего не произнесла. Ей было жаль молодую женщину, с претензией вырядившуюся в дешевую одежду, да еще стремящуюся вести себя с вызовом… Конечно, мистер Брасс не принимает такую особу всерьез. И, если не попытаться ее защитить, Эдди Брасс разжует и выплюнет Сьюзи, независимо от того, имеет он право вмешиваться в дела своего племянника или нет.

— Я помогу вам, — сказала Дороти, — но при одном условии — вы не должны больше ничего «забывать» или скрывать правду.

Сьюзи широко улыбнулась, ее чересчур сильно накрашенные глаза засияли.

— Клянусь, мисс Ламбер! Я сделаю все, как вы скажете, лишь бы дочка осталась со мной. В ней все мое будущее.

— Прекрасно, — кивнула Дороти. — Я передам запись вашего рассказа прокурору. Можете быть уверены — Клод Эшби не будет беспокоить вас до суда. Его адвокат не допустит, чтобы Клод совершал глупости, а родственник, то есть дядюшка, — тем более…

Сейчас, два дня спустя после того, как Дороти познакомилась с Эдди Брассом, мысли о нем мешали ей заниматься делами.

Как могло получиться, что совершенно чужой человек заполнил все помыслы Дороти? Она признавалась себе — вечер, проведенный вместе, оказался неожиданно приятным.

Ей было легко, когда они с Эдди разговаривали о ее диковинных цветах, с которыми она буквально нянчилась. Обычно она мало распространялась насчет этого своего увлечения, боясь насмешек, что и бывало. Фил, например, терпеть не мог, когда Дороти возилась с землей, удобрениями и т. д. И уж стоило какому-нибудь из растений зацвести, а ей порадоваться этому, муж говорил: «Перестань кудахтать! Носишься с ними как курица с яйцом!» Эдди же, наоборот, оказался благодарным слушателем. Увлекшись экскурсией в свой «домашний сад», она даже напрочь забыла об ужине. Вспомнила лишь в тот момент, когда с кухни потянуло горелым.

— Наш ужин пропал! — досадуя на себя, сказала Дороти, чуть не расплакавшись.

Эдди же ласково похлопал ее по плечу.

— Ерунда. Не расстраивайся. — Взяв с плиты кастрюлю, он выскреб подгоревшие макароны в мусорницу. — У тебя найдется хлеб и сыр? Отлично! Давай своего омара, съедим без соуса, в следующий раз, если разрешишь, я сам все приготовлю…

Сказано это было просто, естественно, без уколов и подначек, которыми в подобной ситуации сыпал муж, злобно комментируя любую ее хозяйскую промашку. В Эдди она почувствовала нечто покровительственное, отличающее сильную мужскую натуру… Да, он задел в ней какую-то давно умолкнувшую струну, готовую вновь запеть в душе. Недаром же она впитывала каждое его слово, взгляд, движение бровей, улыбку на губах. Одергивала себя, останавливала, приказывала не смотреть, но поделать с собой ничего не могла… Из задумчивости Дороти вывела секретарша. Выпроводив Сюзи Хедлоу и возвращаясь в кабинет, та обратилась к начальнице:

— Не скажете ли, для чего все это было нужно? С каких пор вам понадобилось мое присутствие во время разговора с клиентом?

Множество людей заблуждались относительно Тины. Она красила ногти вызывающе красным лаком, обожала яркую косметику и немыслимого покроя хламиды — блузоны. Все это наводило посетителей на соображение, что перед ними взбалмошное существо, не отличающееся особым интеллектом. Но, по мнению Дороти, Тина была самой лучшей для юридической конторы секретаршей в мире. Под рыжими, выкрашенными хной волосами скрывалась голова, которой мог бы позавидовать иной адвокат. Дороти всегда доверяла проницательности Тины, особенно если речь шла о некоторых клиентах.

— Какое у тебя впечатление от этой молодой мамаши?

— Честно говоря, Дороти, я дала бы Сьюзи фамилию Шулер вместо Хедлоу. По-моему, она ведет двойную игру.

Дороти поморщилась.

— То же самое сказал и дядя Клода Эшби.

— Вы имеете в виду мистера Эдди Брасса, посетившего наш офис в тот день, когда меня пытали в зубоврачебном кресле?

— Да, а откуда ты знаешь?

— Мне доложили… — Она издала продолжительный вздох. — Судя по описанию, я пропустила возможность познакомиться с прекрасным экземпляром, представляющим сильную половину человечества.

Дороти засмеялась. Имея от роду пятьдесят пять лет и ни разу за всю жизнь не вступив в брак, Тина считала красавцем любого мужчину младше семидесяти, у которого еще сохранились зубы и отсутствовала лысина.

— Ты, как всегда, преувеличиваешь, — заметила Дороти. — Мистер Брасс показался мне вполне рядовым…

А не лукавишь ли ты? — мелькнуло в ее голове. Если Эдди рядовой и обычный, почему в таком случае ты только о нем и думаешь?

Я думаю вовсе не о нем, мысленно возразила себе Дороти. Я беспокоюсь, что Эдди Брасс не сможет держать у себя собаку, пока не найдется человек, который пожелает забрать Джека насовсем. Еще она вспомнила такую деталь: уезжая поздней ночью домой, ее гость забыл свои солнцезащитные очки, которые стоило бы поскорее вернуть.

— Между прочим, не оставил ли мистер Брасс номер своего телефона? Посмотри на всякий случай в книге регистрации.

Секретарша скрылась за дверью и через секунду вернулась с визитной карточкой в руке.

Дождавшись, пока та снова выйдет, и опасаясь, как бы не передумать, Дороти набрала номер, отпечатанный на светло-серой визитке. После третьего гудка на звонок ответили, она сразу узнала прозвучавший в трубке голос.

— Мистер Брасс, с вами говорит мисс Ламбер.

— Добрый день, Дороти! — воскликнул Эдди. В его голосе прозвучало столько радости, что она смутилась. Хорошо, он не видит, как покраснели ее щеки, а пальцы, сжимающие телефонную трубку, побелели от напряжения.

— Надеюсь, я вас не потревожила?

— Конечно нет.

— Еще довольно рано… и я подумала, что позже вас не застану.

— Я ранняя пташка, Дороти, и рад твоему звонку, если, конечно, ты не собираешься говорить по служебной необходимости. Проблему моего племянника тебе лучше теперь обсуждать с нашим адвокатом.

Эти слова вернули Дороти уверенность.

— Мы уже пообщались с Бобом Клифордом. Успели.

— По-моему, он человек дельный, опытный.

— Более чем, — сухо ответила Дороти.

— Ты же сама посоветовала мне нанять адвоката, — не без вызова напомнил Эдди. — Или опасаешься вступить в единоборство с сильным противником?

Дороти разозлилась. Надо же, чтобы судьба свела ее с таким дерзким и ехидным типом.

— Я никого и ничего не опасаюсь! — дерзко отчеканила она. — А звоню исключительно из-за Джека. Надеюсь, он не доставляет вам чересчур много хлопот?

— Собака чувствует себя неплохо, только…

— Что-нибудь случилось? — Беспокойство о Джеке оказалось сильнее самолюбия, Дороти помягчела.

— Не знаю, как тебе сказать… В общем, у нас появилась проблема. Теперь найти хозяина Джеку будет еще сложнее.

— Эдди! — просительно произнесла Дороти, в эту минуту позабыв о своем решении придерживаться официальной формы обращения. — Обещай, что не отправишь Джека в приют, мы найдем какой-нибудь выход.

— Придется… Я проконсультировался у своего племянника и теперь знаю точно: бродячих собак там немедленно усыпляют.

— Ужасно! — переполошилась Дороти. — Просто кошмар!

— Дороти, ты напрасно нервничаешь. Подобная перспектива не для Джека. Он заслуживает лучшей участи. — В трубке наступила тишина, словно Эдди что-то обдумывал. — Ты не могла бы приехать ко мне, скажем, в субботу? Сама убедишься, какие сложности у меня в связи с Джеком возникли. Как говорится, одна голова хорошо, а две — лучше.

— Я вряд ли смогу… То есть я хочу сказать, что у меня намечены кое-какие дела.

— Так отложи!

Предложение Эдди вызвало в ее душе бурю эмоций. С одной стороны, она, конечно, просто обязана поехать, с другой — посетить его дом означало бы дальнейшее их сближение, в необходимости которого Дороти сомневалась.

— Выкрои хотя бы час! В конце концов, ты взялась опекать собаку, а не я, — резонно заметил он. — Я всего лишь выручил тебя, предоставив Джеку временное жилье. Так что уж будь любезна, дорогая, приехать и взглянуть на своего питомца, иначе не обессудь, если мне придется принять решение, которое тебя не устроит.

Вот негодяй, подумала Дороти. Он снова меня шантажирует.

— Я не терплю, когда меня принуждают или мною командуют, мистер Брасс, — заявила она. — Тем не менее я принимаю предложение. Сообщите, куда ехать и как найти ваш дом, я буду у вас в субботу примерно в четыре часа, если это вас устроит. Надеюсь, мы избежим пререканий, подобных сегодняшним, и к обоюдному удовлетворению найдем нужное решение всех возникших проблем.

— Боже, Дороти! — воскликнул Эдди. — Ты употребляешь десяток слов, когда можно обойтись одним. Для такого обыкновенного, как я, человека это слишком мудрено.

Это ты-то простой, хмыкнула про себя Дороти.

— Диктуйте адрес. Я записываю.

Эдди Брасс жил южнее Бостона, в западной части полуострова Кейп-Код. С одной стороны его омывал залив Мэн, с другой — Атлантический океан. Мисс Ламберт попала в эти края впервые. Вдоль побережья с роскошными песчаными пляжами то тут, то там попадались рыбачьи поселки, особняки и загородные виллы, облюбованные любителями тишины и уединения.

Извилистая дорога, живописная местность, зелень деревьев… Дороти смотрела по сторонам с удовольствием. Наконец у дорожного знака, который отметила на карте, когда уточняла для себя адрес Брасса, она свернула налево и буквально оказалась в тупике, замыкавшемся большим гаражом. Около него стоял знакомый «форд».

Подумав утром, что в субботний день на дорогах будут пробки, Дороти неправильно рассчитала время и прибыла на место почти на три четверти часа раньше, поэтому беспокоилась сейчас, что Эдди может не оказаться дома.

Гранитные ступени вели с гаражной площадки вниз, к коттеджу, имевшему довольно внушительные размеры. Чуть поодаль, у самого берега, виднелось еще одно строение, от которого к воде спускались сходни.

Подойдя к дому, Дороти обнаружила, что звонок не работает, но входная дверь распахнута настежь, позволяя беспрепятственно рассмотреть холл, а за ним просторную комнату, одна из стен которой была сплошь стеклянной.

— Эй! — крикнула она. — Кто-нибудь есть?..

Ответа не последовало. В доме царила знойная полуденная тишина. Издали, как будто от берега, донесся собачий лай и чьи-то голоса, но затем все стихло. Дороти хотела было пойти туда, но вдруг услышала, как где-то в глубине коттеджа отворилась дверь, послышался звук шагов, и тут же перед ней появился молодой парень. Заметив гостью, тот воскликнул:

— А-а, привет! — Юноше было на вид лет девятнадцать; он был высоким, стройным, загорелым и обладал открытой дружелюбной улыбкой, делающей его лице необычайно привлекательным. — Очевидно, это вас ожидает Эдди? Он в лодочном ангаре.

Дороти сразу вспомнила, что именно в лодочном ангаре полиция обнаружила украденного ребенка… Очевидно, работа на пристани приносит немалый доход, раз Эдди Брасс имеет возможность содержать такой дом.

— Я должна была сама догадаться. Извините, если напугала вас своим появлением здесь.

— Вовсе нет. Эдди послал меня немного убраться к вашему приходу. — На лице парня снова вспыхнула улыбка, и у нее создалось впечатление, что она ей знакома. — Эдди не всегда успевает с уборкой, но сегодня ему хотелось, чтобы у вас осталось хорошее впечатление.

— Разве он постоянно живет здесь?

— Конечно, где же еще? — Парень проводил Дороти в большую полную света комнату, стеклянной стеной обращенную к заливу. — Кавардак тут устраивает Эдди, я делаю то же самое, но не здесь, а в пристройке при ангаре.

В этот момент в сознании Дороти словно сложились фрагменты мозаики, образовав полную картину. Приятный во всех отношениях молодой человек, который сейчас протирал овальную стойку, отделявшую кухню от остальной части помещения, по всей видимости, и был племянником Брасса. Если судить по внешним данным, вряд ли можно было найти человека, менее его похожего на злодея.

Она как раз размышляла о том, что, наверное, ей следует представиться и пояснить, кем является, но тут явился Эдди. Его лоб и руки были перепачканы мазутом, а пятна на майке и джинсах свидетельствовали — их использовали вместо полотенца. Но эти детали лишь подчеркивали нечто мужское в его облике. Глаз нельзя было отвести от мощного, крепко сбитого тела, обветренных скул и чуть выгоревших на солнце непослушных вьющихся волос.

— Я ждал тебя несколько позже. Извини уж за кавардак, — сказал он, несколько замешкавшись на пороге.

— Это я должна извиняться, — улыбнулась Дороти. — Причиняю хозяевам лишние неудобства.

Не дослушав ее, Эдди сказал:

— Надеюсь, вы уже познакомились?

— Мы еще не успели представиться, но, насколько я понимаю, он…

— Мой племянник, — резко бросил Эдди. — Клод, это Дороти Ламбер… Именно она нашла Джека.

Тот улыбнулся.

— А Эдди говорил вам, что… ваш Джек… вовсе не…

Юноша осекся, заметив предупреждающий взгляд дяди.

— По-моему, ты собирался куда-то идти, — напомнил тот.

— Ах да, конечно… — понял намек Клод и стал торопливо прощаться. — До свидания, мисс Ламбер. Надеюсь, мы еще увидимся с вами.

В суде — уж точно, печально подумала Дороти. Выждав, пока он скроется за дверью, она спросила:

— Ты зачем это подстроил?

Эдди чуть замялся.

— Я подумал, что общение с обвиняемым во внеслужебное время ты можешь расценить как провокацию, которая в мои планы, поверь, никак не входила. К тому же Клод не догадывается, какого рода деятельностью ты занимаешься.

— Ты хочешь сказать, он не знает, что я являюсь адвокатом Сьюзи?

— Совершенно верно. И я не хочу ему об этом сообщать, чтобы не испортить парню выходные. Он собирался на два дня отправиться в плавание, но мотор нашей лодки вышел из строя, а идти только под парусом рискованно. — Эдди посмотрел на свои измазанные руки и добавил: — Обычно я не позволяю себе находиться дома в подобном виде. Особенно если ожидаю гостей.

— Понятно. А где Джек?

— На берегу, где наш ангар. Послушай, не могли бы мы немного отложить разговор, пока я не вымоюсь? Выбери себе какой-нибудь напиток и посиди на террасе. В холодильнике есть сидр, пиво… Хотя, я совсем забыл, ты ведь его не пьешь.

— Сидр вполне подойдет, — вежливо отозвалась Дороти.

— Хорошо. В таком случае подожди минут пятнадцать, пока я приму душ и побреюсь, а потом займемся делами. Чувствуй себя как дома…

Оказавшись одна, вместо того чтобы пойти на террасу, Дороти предпочла остаться в гостиной. Она совершенно не так представляла себе жилье Эдди Брасса. Во всяком случае, даже вообразить не могла такой обстановки. Высокий потолок прорезали мощные балки, искусно декорированные деревом, пол выстлан дубовым паркетом. Все строго и в то же время изысканно, уютно. Характеризует хозяина как человека и состоятельного, и с хорошим вкусом.

Особенно ее заинтересовали цветные фотографии в рамочках, висящие на стенах. Это были превосходные снимки подводного мира. На каминной доске выстроились в ряд причудливые морские раковины, а между ними стоял удивительный глиняный сосуд. Диковина была, скорее всего, из тех, что иногда поднимают со дна моря. Время и стихия оставили на нем свои следы, придав тем самым особую прелесть. Пожалуй, ни один из знакомых Дороти не был обладателем столь уникального предмета.

За изгибом лестницы, ведущей наверх, разместилось фортепиано, рядом с которым несколько полок сплошь занимали пластинки, что выдавало страсть хозяина к музыке, по большей части к джазу. Все пространство между двумя огромными кожаными диванами покрывал роскошный персидский ковер. На стеклянном столике стояла бронзовая лампа, а с потолка свисала хрустальная люстра.

Перейдя на кухню, Дороти увидела на холодильнике горшок с каким-то комнатным растением, засохшим еще примерно в середине февраля.

В напольной китайской вазе торчали клюшки для гольфа, увенчанные соломенной шляпой с широкими полями.

Пространство между кухней и гостиной использовалось в качестве столовой. Здесь царствовал большой дубовый стол, на котором поблескивали серебром антикварные подсвечники. В плоской вазе лежали два сморщенных яблока и общипанная виноградная гроздь.

Но самым для нее привлекательным в доме Брасса являлся, конечно, вид из окна-стены. Дороти зачарованно смотрела на синюю водную гладь, развернувшуюся во всю ширь и сверкающую под солнцем, на голубое, ясное небо… Половину жизни можно было провести, любуясь такой красотой, и это занятие не наскучило бы.