Карен Хокинс
Единственный мой
Глава 1
...«Трудно не заметить, что одной из самых неразлучных парочек в обществе являются леди Истерли и мистер Риддлтон. Они могли бы стать отличной супружеской четой, поскольку оба хороши собой и понимают друг друга с полуслова, если бы… (как бы это деликатней выразиться) леди Истерли уже не состояла в браке. Впрочем, можно ли это назвать браком?
Да, она действительно двенадцать лет назад вышла замуж за виконта Истерли, и их супружеский союз признают легитимным в любой церкви или суде. Однако через несколько месяцев после свадьбы виконт оставил супругу и сбежал на континент из-за страшного скандала, причиной которого стала карточная игра.
Оставшись одна, леди Истерли вела безупречный образ жизни. У нее прекрасная репутация и в высшей степени похвальное поведение… Но что, если вдруг эта дама влюбится?»
«Светские заметки леди Уислдаун» 23 мая 1816 года
— Я предвижу, что дело закончится убийством, — промолвила леди София Трокмортон-Хэмптон, виконтесса Истерли, озираясь по сторонам, чтобы удостовериться, что остальные гости леди Нили не слышат ее. К счастью, большинство из них столпились в другом конце комнаты, восхищаясь новым браслетом хозяйки дома. — Я насажу его как на вертел, проткнув грудь кочергой, а ты поджаришь его на огне свечи.
Брат Софии, Джон Трокмортон, граф Станик, с сомнением посмотрел на предполагаемую жертву:
— Долго же мне придется жарить эту птичку над пламенем свечи.
— Тебе потребуется всего лишь несколько минут. Мне кажется, что питомец леди Нили не из крупных особей.
— Это правда. Попугай лорда Эфтона вдвое больше. Жаль, что мы не можем поджарить его. Держу пари, что на вкус попугай такой же, как цыпленок.
София схватилась за живот.
— Леди Нили пора уже пригласить нас к ужину, — простонала она. — Мы ждем битый час. Если нам немедленно не дадут поесть, кто-нибудь из гостей не выдержит и действительно поужинает ее попугаем.
— Ричард именно так и поступил бы, — заметил Джон с задумчивым видом.
Ричард — очаровательный светский повеса — был их младшим братом. В прошлом году, будучи в сильном подпитии, он вскочил на норовистую лошадь и пустил ее во весь опор. Пытаясь с ходу перемахнуть через забор, он упал и получил смертельные травмы, а на следующий день скончался.
София сдержанно кашлянула.
— Ричард был кладезем бесполезных знаний.
Джон печально улыбнулся:
— Хотя прошел уже год, мне постоянно кажется, что сейчас откроется дверь и он войдет в комнату. Если бы я смог удержать его тогда, он был бы сейчас жив…
София коснулась руки брата:
— Ричард все равно не послушал бы тебя. Возможно, он был не самым добропорядочным человеком, но вот братом он был прекрасным.
Джон внимательно посмотрел на сестру.
— И все же за один поступок он заслуживает упрека, — мягко заметил Джон.
У Софии стеснило грудь. Хотя гибель Ричарда опечалила всех, никто не удивился, что его постигла такая участь. В течение многих лет он подвергал свою жизнь опасности. И лишь лежа на смертном одре признался, что сознательно стремился к смерти — его терзали муки совести за то, что много лет назад он смухлевал в карточной игре, а весь позор за это пал на мужа Софии.
Та карточная игра разрушила ее семейную жизнь. София старалась не вспоминать о месяцах горя и унижения, которые она пережила после отъезда Макса из Англии. Это были ужасные, черные дни, сменявшиеся бесконечными бессонными ночами. Она тонула в мутных потоках сплетен, слухов и притворной жалости.
София тряхнула головой, чтобы отогнать тяжелые мысли:
— Все это было так давно.
— Не говори только, что ты забыла о тех печальных событиях! Ричард продал свою честь и вбил клин между тобой и мужем. Я никогда не смогу оправдать такое поведение.
— Ты попросила его в письме дать согласие на аннулирование брака. Думаю, ему это вряд ли понравится…
— А я считаю, что он с радостью меня отпустит. Я хочу покончить с этим позорным браком и уверена, что Макс стремится к тому же. Он не любит тратить время и энергию впустую и надеяться на невозможное.
— Он мог измениться, София. Ты же изменилась.
— Надеюсь, к лучшему. Да, наверное, Макс тоже стал другим, ведь прошло двенадцать лет. — София на минуту задумалась: — Интересно, продолжает ли он заниматься живописью? У него был талант и… — София осеклась.
Что она делает? Зачем говорит о бывшем муже? Какое ей дело до его занятий?
— Я видел всего лишь одну его картину, — сказал Джон, — но я слышал положительные отзывы о его работах.
— Видел? Где?
Джон на мгновение растерялся.
— О, не помню. Это было, по-моему, сразу после вашей свадьбы, — сказал он и поспешно перевел разговор на другую тему: — Когда, по твоим расчетам, Макс получит письмо?
— Со дня на день. Думаю, недели через две придет его ответ, и к концу лета я стану снова свободной женщиной.
Если, конечно, ее план сработает. За то время, что она жила без Макса, у нее было достаточно времени, чтобы подумать о своей судьбе и все взвесить. Лежа долгими ночами без сна, она размышляла о характере мужа и постепенно пришла к выводу, что Максвеллом Хэмптоном двигали не эмоции, а гордость. Порой эта гордость перерастала во всепоглощающую гордыню. Именно эта черта характера заставит Макса дать согласие на аннулирование брака, когда он прочитает ее письмо.
София улыбнулась своим мыслям.
— София, — нахмурился Джон, — мне не нравится твоя улыбочка. Что ты еще успела натворить?
— Ничего. Я просто написала Максу, что если он немедленно не даст согласие на аннулирование брака, то я выставлю дневник его дядюшки Теодора на публичный аукцион.
Джон был поражен ее словами.
— Макс оставил дневник у тебя?
— В спешке он забыл его. Все это время я хранила дневнику себя, полагая, что когда-нибудь он мне пригодится. И вот это время настало.
— Нет! Неужели ты не понимаешь, какой грандиозный скандал разразится в обществе, если дневник попадет в чужие руки? Теодор переспал чуть ли не с каждой второй светской дамой.
София самодовольно улыбнулась:
— Но по крайней мере всем станет ясно, почему граф Бессингтон внешне так разительно похож на представителей семейства Истерли.
— Черт подери, Софи! Макс придет в ярость!
— Да, его гордость будет уязвлена, — согласилась София, стараясь говорить спокойно, хотя в душе у нее бушевала буря эмоций.
— Но… — пробормотал Джон и провел рукой по волосам, забыв о том, что может испортить прическу. — Раньше Макс никогда не отвечал на твои письма.
— Это так. Однако на сей раз он вынужден будет ответить сам. Я больше не приму отписок его поверенного.
Это правда, муж общался с Софией только через поверенного. Она писала ему всякий раз, когда возникали проблемы с их совместной собственностью — продажей земли, получением дивидендов, вложением капитала. Но Макс не отвечал ей. И когда она уже была готова взять дела в свои руки, неожиданно приходило короткое послание от мистера Причарда с извещением, что проблема успешно решена и ей не следует беспокоиться.
В животе у Софии снова заурчало.
— Где же хозяйка дома? Я умираю с голоду.
Джон осмотрелся по сторонам.
— Леди Нили стоит у двери и разговаривает с леди Матильдой, — сообщил он. — А рядом с ними…
Джон замолчал, потеряв дар речи от изумления, и глаза у него полезли на лоб.
— В чем дело? Что ты там такое увидел? — спросила София.
Оправившись от потрясения, Джон взглянул на сестру:
— Черт возьми, твое письмо произвело небывалый эффект. Он здесь, София. Макс вернулся.
София несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот. Сердце ее пустилось вскачь, и она тяжело задышала.
Положив ладони на плечи сестры, Джон всмотрелся в ее лицо:
— Софи? Ты меня слышишь?
— Да, — задыхаясь, пробормотала она и прижала к горячему лбу дрожащую руку. — Н-но каким образом он оказался здесь? Письмо не могло дойти до него так быстро.
— Я сам этого не понимаю, — пожав плечами, сказал Джон. — Соберись, Софи, он идет сюда…
София обернулась и, увидев мужа, забыла обо всем на свете — о том, что хотела есть, о том, что рядом стоял брат, и о том, что ее новые туфли жали. Все ее внимание сосредоточилось на Максе — на человеке, которого, как ей казалось, она любила; человеке, который обещал никогда не покидать ее, однако покинул; человеке, который был ее мужем в течение двух восхитительных месяцев, а потом уехал, не сказав ни слова.
Макс пробирался сквозь толпу к Софии. Он был таким же, каким являлся ей в снах, — высоким, широкоплечим, с густыми, черными как ночь волосами и холодными серебристыми глазами. На Софию накатила волна эмоций, и ей стало трудно дышать. Представляя себе момент встречи с мужем, она не могла и подумать, что ее охватят такие сильные чувства.
«Это просто шок от неожиданности, — сказала она себе. — Сейчас я возьму себя в руки, и все встанет на свои места».
Джон дотронулся до руки сестры.
— С тобой все в порядке? — с тревогой спросил он. Сделав над собой усилие, София отвела взгляд от Макса.
— Да, все хорошо.
Обведя глазами комнату, София, к своему ужасу, поняла, что не одна она заметила присутствие Макса. У нее упало сердце. Гости поглядывали на виконта и перешептывались. София знала, что ее ждет: в обществе снова пойдут слухи и сплетни о ней и ее непутевом муже.
— Мне кажется, нам лучше уйти, — проговорила София.
— Ты права, Софи, — согласился Джон. — Никто не упрекнет тебя в том, что ты не захотела оставаться в доме, в котором неожиданно появился твой муж…
Она сердито взглянула на брата.
— Не называй Максвелла Хэмптона моим мужем! Он никогда им не был, хотя сначала я думала, что этот человек любит меня… — Голос Софии дрогнул, и на глазах заблестели слезы.
Черт возьми! Ей совсем не хотелось предстать перед Максом в жалком виде, а тем более расплакаться в присутствии гостей леди Нили. Чтобы не заплакать, она стала вспоминать все те годы, которые прожила одна, без Макса; все те досужие сплетни, окружавшие ее, жалостливые взгляды, чувство пустоты и одиночества, холодную постель. Она просыпалась в одиночестве, завтракала в одиночестве, в одиночестве гуляла…
И все это из-за того, что муж бросил ее, вышел из дома и не вернулся.
— Привет, Станик, — раздался рядом глубокий звучный голос Макса.
Казалось, он наполнил все помещение и обжег Софию.
Джон приветствовал виконта кивком:
— Как дела, Истерли?
Мужчины старались не выходить за рамки хорошего тона. Ведь окружающие люди внимательно прислушивались к их разговору — каждое слово будет передано и проанализировано.
Собравшись с духом, София подняла глаза и посмотрела на мужа. Лучше бы она этого не делала… Когда она смотрела на него издалека, ей казалось, что он совсем не изменился. Но теперь она заметила, что выражение его лица стало жестче — в глазах горел холодный огонь.
Он немного похудел и вытянулся, на висках появилась седина. Да, Макс сильно изменился за эти годы.
— Здравствуй, — выдавила из себя София, едва шевеля сухими губами, — я рада тебя видеть.
Муж отвесил ей легкий поклон и окинул придирчивым взглядом с головы до ног. София словно впала в оцепенение. Ей был знаком этот взгляд, он пробудил в ней непрошеные воспоминания, которые она предпочла бы стереть из памяти. Софии захотелось броситься мужу на шею, но она поборола в себе это желание. Ведь муж оставил ее одну, покинул на несколько лет. Она не сомневалась, что если простит его, то он снова ее предаст и окончательно разобьет ее сердце.
От этих мыслей в душе Софии снова закипел гнев. Однако она не хотела давать волю своим чувствам. Натянуто улыбнувшись, она промолвила:
— Давно не виделись.
Макс сдержанно кивнул:
— Да, очень давно.
От звука его голоса по телу Софии пробежала жаркая волна. Макс взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
София закрыла на мгновение глаза, пытаясь взять себя в руки. Как она могла забыть о том, что их всегда как магнитом влекло друг к другу? «Нет, это всего лишь грубое плотское влечение», — сказала она себе, стараясь обуздать свои желания.
Пауза затягивалась. «Скажи хоть что-нибудь!» приказала себе София, однако язык словно прилип к нёбу. Тело и разум не подчинялись ей больше. На них были направлены взгляды гостей. Все ждали, что произойдет дальше. София лихорадочно вцепилась в руку Макса, как будто боялась отпустить ее… Они стояли вот так — молча, взявшись за руки и глядя в глаза друг другу. Ими владели два чувства — гнев и вожделение. Джон откашлялся.
— Гм… София! — позвал он сестру.
София вспыхнула до корней волос и отдернула свою руку. О Боже, как глупо, должно быть, они выглядели со стороны! Она опустила глаза, боясь их снова поднять на мужа.
— О, простите, я просто… просто…
— Да, я тоже сильно проголодался, — сказал Джон. — Впрочем, как и все мы. Интересно, когда подадут ужин?
— Надеюсь, скоро, — промолвил Макс. Он тоже был потрясен этой встречей и не сводил глаз с Софии. — Ты изменила прическу.
София машинально дотронулась до волос. Макс всегда хотел, чтобы у нее были длинные волосы, однако она заявляла, что с ними слишком много возни. Но после бегства мужа она отрастила их.
— Я не стригла волосы с тех пор, как ты уехал… — сказала она, но тут же прикусила язык.
— Да, они у тебя очень длинные. София судорожно сглотнула.
— Итак, Макс, что привело тебя в Лондон?
В его глазах вспыхнули искорки едва сдерживаемого гнева, и Софию обдало жаром.
— Ты отлично знаешь, что именно привело меня сюда. Нам нужно кое-что обсудить с глазу на глаз. Я заеду к тебе завтра утром.
Черт бы его побрал! По какому праву он говорит с ней таким тоном? Разве у него остались на нее какие-то права?
София вскинула подбородок.
— Завтра утром меня не будет дома, — холодно заметила она.
Макс прищурился:
— Я буду у тебя в десять.
— На десять у меня запланированы визиты.
— В таком случае я приеду в девять. Мы можем поговорить за завтраком.
София нахмурилась, а на губах Макса появилась ледяная улыбка.
— Ты думала, что я шутки с тобой буду шутить? — спросил он. — Если ты надеялась на мою снисходительность, то ты просчиталась. Я не люблю, когда мне угрожают.
— Я надеялась, ты незамедлительно дашь мне ответ, но не рассчитывала на твой приезд. Кроме того, я тебе не угрожала. Я просто высказала свое намерение. Дала тебе, так сказать, обещание.
— Мне не нравятся подобные обещания.
— Как бы то ни было, но завтра ты все равно не сможешь ко мне приехать. В девять часов утра меня уже не будет дома.
Макс поднял бровь:
— Ты кое о чем забыла.
— О чем же?
— Я тебя хорошо знаю. Ты не любишь рано вставать и всегда долго лежишь в постели.
Голос Макса звучал вкрадчиво, он как будто обволакивал Софию и таил в себе одновременно и угрозу и обещание неги.
Джон снова кашлянул:
— Гм… послушайте, может, мы… — пробормотал он и беспомощно взглянул на сестру.
— Я… я… — пролепетала София. Проклятие! Что она могла возразить Максу? Кроме того, рано или поздно ей все равно придется встретиться с ним лицом к лицу. — Ну хорошо, встретимся за завтраком. Но предупреждаю, я завтракаю очень рано!
Макс прищурился:
— Во сколько?
София хотела сказать «в шесть», но вовремя одумалась. В такую рань она вряд ли поднимется.
— В восемь, — наконец ответила она.
Это было на четыре часа раньше, чем она обычно садилась за стол. Ее слуги будут в шоке.
— Отлично, в восемь часов я буду у тебя.
Он снова взял ее руку и поцеловал, однако на этот раз сделал это столь пылко, что его горячие губы, казалось, прожгли тонкую ткань перчатки.
У Софии перехватило дыхание, ее колени дрожали. После стольких лет одиночества, слез, страданий, попыток забыть его, вытеснить любовь из сердца с помощью гнева и ярости этот негодяй все еще имел над ней огромную власть! Одним прикосновением он приводил ее в трепет. Нет, это никуда не годится!
В этот момент раздался громкий возглас леди Нили. Что-то случилось с застежкой ее браслета. Макс с видимой неохотой выпустил руку Софии и направился к хозяйке дома.
— Если хочешь, мы немедленно уедем, — сказал Джон сестре, как только виконт отошел от них. — Я уверен, нас правильно поймут.
Однако София была убеждена, что их наоборот никто не поймет. Или, вернее, окружающие сделают вид, что понимают их, и даже выразят свою поддержку, но потом будут шушукаться и посмеиваться за их спиной. София прекрасно знала, что люди на самом деле думают о брошенных женах. Они испытывают к несчастным супругам чувство жалости и превосходства, а София не желала, чтобы ее унижали жалостью.
— Где это видано, чтобы Трокмортоны робели перед Хэмптонами? — вскинув подбородок, сказала она. — Ты хочешь, чтобы я без боя покинула поле битвы? Этому не бывать!
Джон поправил узел галстука с таким видом, как будто ему стало трудно дышать.
— Как ты думаешь, Макс согласится аннулировать брак?
— Согласится. Но за это придется заплатить.
Джон с беспокойством взглянул на сестру:
— И какова же будет плата?
— Я бы тоже хотела это знать, — мрачно ответила София.
Глава 2
...«Ажиотаж, связанный с пропажей браслета, не единственная новость, достойная украсить колонку светской хроники. Автор этих строк спешит первым сообщить дорогим читателям о том, что в Лондон вернулся виконт Истерли!
Этот джентльмен совершенно неожиданно появился на злополучном званом ужине леди Нили и наверняка стал бы главным объектом слухов и сплетен, если б не пропажа браслета хозяйки дома. Судя по всему, возращение супруга было полной неожиданностью для леди Истерли. Во всяком случае, в присутствии многих свидетелей эта парочка пикировалась и обменивалась колкостями на протяжении всего ужина — вернее, за первым блюдом, поскольку второго, как известно, не последовало из-за скандала, связанного с исчезновением браслета.
По словам одной леди (довольно язвительным, по нашему мнению), все сожалели о том, что вечер закончился слишком рано и чета Истерли не успела довести друг друга до точки кипения на потеху присутствующим. «Этот скандал явился бы достойным завершением всего скандального вечера», — добавила вышеупомянутая дама!»
«Светские заметки леди Уислдаун» 29 мая 1816 года
На следующее утро, войдя в просторную приемную своей конторы, мистер Причард увидел стоявшего у окна посетителя. Широкие поля надвинутой на лоб шляпы бросали густую тень на его лицо.
— Простите, чем могу служить? — спросил мистер Причард, пытаясь скрыть свое удивление.
В столь ранний час к нему редко заходили клиенты. Посетитель повернул голову, и Причард шагнул ему навстречу:
— Милорд, это вы?! Когда вы приехали? Я и не знал, что вы…
Поверенного прервал громкий смех виконта. Мрачное выражение его лица никак не вязалось с таким бурным проявлением веселья. Истерли снял шляпу.
— Я пришел сюда как раз для того, чтобы известить вас о своем возвращении. — Он широко раскинул руки: — Примите в свои объятия блудного сына!
В последний раз поверенный виделся с виконтом несколько лет назад в Италии, где тогда жил Истерли. С тех пор тот сильно переменился — похудел и вместе с тем раздался в плечах. В его чертах появилась жесткость, которую подчеркивали тонкая линия крепко сжатых губ и мрачная складка между бровями. Столь суровое выражение лица не очень подходило тридцатидвухлетнему человеку. Впрочем, виконту многое довелось пережить на своем веку.