— Мне кажется, что Смердис вполне мог быть самозванцем, потому что большую часть своей молодости он провел за границей, участвуя в разных войнах. Более того, ходили слухи, что смерти ему желал родной брат, который в действительности и убил его. Я думаю, Дарий оказался прав, говоря, что Смердис не является сыном старого правителя, но мне кажется, на самом деле ему было все равно. Дарий был жестоким человеком и в любом случае убил бы Смердиса. Обман всего лишь предоставил Дарию повод.

Ангуса поразила глубина ее рассуждений. Похоже, она всерьез размышляла над этой темой.

— А что говорил Майкл?

— Майкл считал, что Смердис вовсе не был самозванцем, — покачала головой Мэри, — и что Дарий придумал всю эту историю. Он хотел подробно исследовать это, чтобы сделать более основательные выводы. — Она быстро посмотрела на Ангуса. — Но вам ведь это известно.

Известно, как и многим другим, кто знаком с Херстом. Она или тот, кто послал ее сюда украсть ларец из оникса, наверняка знают Херста, но это не доказывает, что она его сестра.

— Смердис — частая тема для обсуждения в обществе, — пожал плечами Ангус. — Уверен, многие из нас хотели бы сделать то же самое.

— О!

Мэри сжала кулаки, и Ангусу показалось, что сейчас она даже топнет ногой. Но она только прищурилась.

— Какой вы упрямый!

— Я практичен и предусмотрителен. И вам следует я вести себя так же.

—Я буду вести себя более предусмотрительно, когда освобожусь. Сейчас время действовать. До сих пор все свое время я тратила на то, чтобы обдумать способ освобождения.

— Очевидно, безрезультатно, — прислонился к стене Ангус.

— Рано вы во мне разочаровываетесь, — съязвила Мэри, сверкнув глазами. — Я что-нибудь придумаю.

— Не сомневаюсь в этом.

— Должна сказать, — улыбнулась Мэри, — как это здорово, когда есть компания, пусть даже не очень, желанная. — Она обвела рукой пустую комнату. — Здесь немного одиноко.

— С вами ваша служанка.

— Вы разговаривали с моей служанкой? — насмешливо поинтересовалась Мэри.

— Недолго, а что? Она, что, глупа?

— Нет. Но она не любит читать, ее волнует не план побега, а то, насколько привлекателен один из работников вашей конюшни. Она никогда не выезжала дальне деревушки, в которой родилась, пока не приехала сюда, и наше рискованное предприятие не произвело на нее никакого впечатления.

— Звучит ужасающе, — рассмеялся Ангус.

— Да нет, она очень хорошая девушка, просто с ней невозможно находиться рядом по двенадцать часов в день. Я отправила ее погладить платье, потому что больше не могла слушать рассказы о людях, которых вы наняли на работу в конюшнях. По мнению Абигейл, все они — широкоплечие красавцы, похожие на греческих богов… — Мэри эмоционально размахивала руками, пока вдруг ее внимание не привлекли черные от сажи пальцы. — Ой, нет! У меня же все ногти черные!

Она направилась к умывальнику, а граф поймал себя на том, что его взгляд прикован к ее покачивающимся в такт шагам бедрам. Каждое движение было естественным, но при этом отличалось изяществом, как у танцовщицы.

Мэри окунула пальцы в воду и начала их мыть.

Потянувшись за мылом, она увидела свое отражение в зеркале над чашей.

— Нет! Какой ужас! Я все в саже! — Она быстро оглянулась на графа. — Могли бы мне сказать об этом.

— Никогда не встречал женщин, Которые были бы благодарны за то, что им указали на неопрятный вид.

Мэри состроила гримасу, погрузила в чашу полотенце для рук и протерла им лицо. Закончив эту процедуру, она похлопала по лицу, свернула полотенце, положила его рядом с чашей и занялась волосами.

— Ну вот, теперь у меня хотя бы приличный вид,— вздохнула Мэри, закончив закалывать волосы.

У нее был не просто приличный вид. Она выглядела прекрасно, свежо, очаровательно и даже восхитительно.

Последняя мысль удивила Ангуса. Обычно он не обращал внимания на такую чепуху. Но эта женщина была больше, чем просто женщина. Она стала головоломкой, которую ему предстояло решить.

Мэри отвернулась от туалетного столика и наткнулась на взгляд графа.

— Что-то не так? — удивленно подняла она брови.

— Задумался, почему ваш брат никогда не упоминал о вас.

— Я тоже не знаю, но собираюсь поговорить с ним на эту тему сразу, как только он окажется дома. А он говорил о других родственниках? И о двух сестрах? О наших братьях Уильяме и Роберте?

— Нет, ни слова.

— Значит, он никогда не рассказывал вам, что Уильям — морской капитан, а Роберт стал атташе в министерстве внутренних дел и ведет большую часть сделок Майкла на аукционах в Лондоне?

— Нет. Но ведь и я не припомню, чтобы когда-то рассказывал вашему брату что-то о себе.

— Вы никогда ничего личного не сообщали?

— Нет, — пожал плечами Ангус.

— Но… Он провел с вами много недель! Хотя, подождите, как раз в прошлом году он останавливался в Нью-Слэйнс почти на месяц.

—Да, все верно. И мы каждый день обсуждали большое количество важных вопросов.

— Каких важных вопросов?

— По нашей работе, разумеется.

— И больше ничего?

— У нас не было необходимости говорить о чем-то еще, — недоумевал Ангус. Он лишь махнул рукой в ответ на ее изумленный взгляд. — Женщины всегда испытывают бесконечное желание поговорить о пустяках. Мужчины же говорят о том, о чем надо поговорить, и когда разговор закончен, просто молчат.

— А мне кажется, вы никогда не говорите о вещах, которые по-настоящему важны, таких как семья, чувства и…

— Чепуха. Мы обсуждаем много важных тем. О систематизации династий, подтверждаются или нет слухи о женщине-фараоне, на самом ли деле мы близки к разгадке секретов иероглифов, или нам только хочется в это верить, ну и все в таком духе.

— Значит, вас с Майклом связывает только деловое знакомство.

— Ну конечно, нет, — нахмурился Ангус. — Он — мой друг, и к тому же хороший, именно поэтому я не собираюсь просто передать артефакт в чужие руки, не убедившись, что он действительно этого хочет.

— Вряд ли ему понравится, что его сестра сидит взаперти как настоящая преступница.

— Здесь вы ничем не рискуете, вы в полной безопасности, речь сейчас идет только о комфорте, — прищурился Ангус. — Вы утверждаете, будто знаете Майкла. Неужели вы думаете, что ваш комфорт для него важнее потери одного из артефактов, а именно того, который он явно очень ценит?

Он мог сказать, что этим заявлением победил ее, потому что она на короткое время задумалась.

— Я не знала, что ларец из оникса имеет какое-то отношение к амулету Херста, — осторожно призналась Мэри.

— Который является величайшей ценностью Майкла.

— Если он сможет его найти. Брат ищет амулет с тех пор, как впервые пересек океан.

— Вам это известно, потому что об этом писалось и популярной серии газетных статей Херста.

— Да лучше бы я никогда не писала эти проклятые статьи! — поморщилась Мэри.

Ангус удивленно поднял брови.

— Этому вы тоже не верите, — прищурилась Мэри.

— Не вижу доказательств.

— Проклятие! Неужели я все должна доказывать? Не надо, не отвечайте, — выставила вперед руку Мэри. — Я вижу, вы большой скептик, поэтому ваш ответ мне уже известен.

— До сих пор это шло мне на пользу.

— Осмелюсь сказать, что это качество делает вас отличным исследователем, но ужасным хозяином, — вздохнула Мэри. — Да, я написала эту серию. И продолжаю писать. На самом деле одна статья должна выйти на следующей неделе.

— Правда? — вежливо поинтересовался граф.

— Да, правда, — потерла лоб Мэри. — Хорошо, — скупо добавила она, — не верьте мне. Думаю, я могу это понять. В конце концов, то, что статьи пишу я, являлось секретом, так с какой стати вы поверите мне только потому, что я поделилась им с вами?

—А почему Майкл попросил вас писать эти статьи? — добавил Ангус в знак признательности за ее невозмутимую логику.

— Сам он был слишком занят, чтобы заниматься статьями, а редактор никак не отставал от него. В конце концов я написала одну, чтобы он оставил Майкла в покое. Но как только ее опубликовали, она получила мощный отклик, и Майкл стал просить писать еще и еще. Когда я только начинала писать, он посчитал это пустой тратой времени, однако все это пошло ему на пользу. Он стал известен, и теперь люди готовы платить ему за выступления, не говоря уже о том, какое множество единомышленников будут рады вложить свои деньги в его дело. Мне кажется, ему нравится слава. — Мэри встретилась взглядом с Ангусом. — Вы хотите что-нибудь спросить меня о Майкле? Что-то, что он, возможно, вскользь упоминал в разговорах с вами? Что он любит есть на завтрак? Как он путешествует? Цвет его любимого портмоне?

—Я с удовольствием послушаю вас.

— На завтрак Майкл обожает есть яичницу с ветчиной, — начала перечислять Мэри, загибая пальцы. — Путешествует он с Ануром, это его слуга-египтянин. Они всегда очень много спорят, гораздо больше, чем если бы Майкл нанял английского слугу. Майкл — великолепный наездник, и лошадей у него больше, чем требуется; вероятно, это его самая большая слабость. В детстве он часто болел, поэтому теперь отказывается признаваться, когда плохо себя чувствует, только в крайнем случае. Майкл…

— Стойте. Майкл рос болезненным ребенком? В статьях об этом нет ни слова.

— Там ничего нет и о том, что он любит есть на завтрак. Поскольку здесь он гостил часто, вы сами можете подтвердить, что я говорю правду.

Да, это звучало правдоподобно, но во всей важной схеме обстоятельств эта подробность казалась такой пустяковой.

— Может быть, вы встречались с мистером Херстом. С тех пор как эти чертовы статьи были напечатаны, он превратился в желанного гостя общества.

— О, я напрасно трачу свое время.

Мэри скрестила руки на груди.

— Что еще вы можете рассказать мне о Майкле?

— Спросите что-нибудь сами, — махнула рукой Мэри.

— Он левша или правша?

— Он любит говорить, что одинаково свободно владеет обеими руками, но с большей легкостью пользуется левой рукой.

Это правда.

— А что вам известно о доме викария, где он вырос?

— Старый и дырявый, покосившиеся ступеньки и потертый ковер… Когда-то дом был именно таким.

— Когда-то?

— Обе мои сестры удачно вышли замуж. Последние десять лет они постоянно ремонтируют дом и приводят его в порядок. Теперь ступеньки ровные и больше не скрипят, окна все новые, камины не дымят и почти в каждой комнате — новая мебель и новые ковры. Всякий раз, когда Майкл возвращается домой, он всегда заявляет, что не узнает дом. Неизменным остается только покосившееся переднее крыльцо, его не ремонтировали.

— Ваши сестры удачно вышли замуж? Мне кажется, вы уже упоминали о них.

— Их мужья из клана Маклейнов. Если бы дом мистера Янга не был так близко, я бы попросила поручиться за меня мужа одной из моих сестер.

— Клан Маклейнов? Недалеко от Стерлинга?

—иДа.

— Но это намного дальше дома Янга. Однако если мы не получим от него весточки вскоре, можно послать записку мужьям ваших сестер.

— Но туда и обратно это займет неделю! У меня нет только времени! — Бархатный взгляд карих глаз стал умоляющим. — Майкл в смертельной опасности. Я должна доставить ему этот предмет.

— А я должен этот предмет охранять.

— Ну пожалуйста! Я отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите.

— Херст предупредил меня, что кто-то придет за этой шкатулкой. Как вы думаете, почему он это сделал?

— Не знаю, но очень хочу узнать. Должна признать, тон письма был такой, что я бы тоже не стала от него отмахиваться. Майкл не склонен драматизировать. Если он уверяет, будто кто-то собирается прийти за артефактом, я этому верю.

— Так почему я должен верить вам?

— Я думала об этом, — ровным голосом ответила Мэри. — Суть письма состоит в том, что за артефактом может прийти кто-то, кого вы знаете, а вовсе не незнакомый человек.

— Ваше толкование сомнительно. Он предупредил, будто кто-то придет за этим предметом и что, возможно, но совсем не обязательно, этот человек мне знаком.

— Тогда почему он просто не назвал имя человека, если думал, что вы можете знать предателя? Он считает, что за вами следят.

— Кто? Нисон? В этом замке больше никого нет, никого, кто имел бы доступ к моим записям и артефактам.

— Не знаю, что подразумевал Майкл, но, очевидно, он чувствовал невозможность говорить откровенно, — Мэри быстро ходила взад-вперед перед камином. — Если он предупреждал вас о ком-то конкретном, тогда это должен быть кто-то, кого вы оба знаете. Но кто?

— Но это смешно! Вы играете словами, чтобы отвлечь меня.

— Я пыталась рассказать вам что-то из жизни Майкла, но вы все отвергли:

— У газетной колонки Майкла поклонников больше, чем у Байрона. Кто же не знает подробностей его жизни?

— Но должно же быть что-то, что только я знаю о нем и о чем я не писала в этих проклятых статьях.

Мэри закусила губы и склонила голову набок. Ее лицо сердечком и поджатые пухлые губы делали ее похожей на шаловливого ангелочка.

Ангус почувствовал, как его суровый настрой куда-то испарился, и нахмурился. Черт возьми, да ради Майкла он должен любым способом проникнуть в ее прошлое.

— А может, и нет. — Постукивая по подбородку тонким пальчиком, Мэри продолжала беспокойно мерить шагами длину ковра. — Не имеет значения, какие подробности из личной жизни Майкла я могу рассказать, вы ведь этого все равно не знаете. Ваши отношения с моим братом никогда не выходили за рамки профессионального интереса.

Ангус наблюдал за ней, совершенно завороженный. Он не знал, что его так восхищало: ее спокойная логика, которая находила отклик в душе исследователя, или то, как колышется ее полная грудь, или эротичная комбинация того и другого, но ему доставляло удовольствие наблюдать за ней.

— Вы оба знаете мистера Янга. — Мэри опять подвернулась, всколыхнувшаяся юбка открыла лодыжки: — Как вам известно, он был частым гостем в доме викария в Уитберне вместе со своей сестрой Мириам.

— Всем известно, что Янг путешествует со своей сестрой, — постарался вернуться к действительности Ангус. — Она работает его секретарем.

— Точно так, как я для Майкла, когда он дома.

Мэри с рассеянным видом убрала со щеки упавшую белокурую прядь. Пока она ходила туда-сюда по комнате, густые пряди, которые она заколола шпильками, рассыпались. Она не обращала на них внимания, но убирала каждую прядь, если та случайно касалась лица. Ангус решил, что это привычка.

У нее были роскошные густые волосы, уложенные в крупные локоны, касавшиеся плеч. Если их распустить, они закроют всю спину. Интересно, как она будет выглядеть, если раздеть ее и распустить волосы, подумал Ангус и мгновенно почувствовал реакцию собственного тела. Ему пришлось отвести взгляд и мысленно досчитать до тысячи, чтобы дышать спокойно.

Мэри остановилась всего в нескольких футах от него:

— Кроме Янга, вы оба знаете Шампойона.

— В нашей области этих людей знают все. Они стоят ближе всех к раскрытию тайны иероглифов.

— Да, но вам обоим известны о них какие-нибудь факты личной жизни, которые другие не знают. Например, я знаю, что Янг вырос квакером, у него девять братьев и сестер, он — великолепный врач, знает двенадцать языков и, кроме иероглифов, создал теории во многих других областях науки. А еще он написал отличную статью под названием «Египет» для энциклопедии «Британика». Что касается Шампойона, то он намного моложе мистера Янга, знаменитый ученый, востоковед и лингвист, продвигает исследования Янга по иероглифам и скоро должен напечатать перевод, который Майкл и, я уверена, вы тоже с нетерпением ждете. — Мэри повернулась к Ангусу. — Все правильно?

— Я не знал о религиозных взглядах Янга или о возрасте Шампойона, потому что никогда не встречался с ними с глазу на глаз.

— Но… вы уверяли, будто хорошо знаете Янга и Шампойона.

— Я хорошо знаком с их работами, причем работы Янга я знаю лучше, чем работы Шампойона. И сомневаюсь, что Майкл тоже знает о них что-то еще. Теперь мне интересно, откуда вы так много знаете?

— Потому что я разговаривала с ними, когда они приезжали к Майклу! Ради всего святого, разве исследователи не говорят ни о чем другом, кроме памятников древности?

Нет, не говорят. До сих пор Ангус не считал, что это мешает жить. Сейчас у него было такое чувство, будто он не прошел испытание, и это его раздражало.

— И Янг и Шампойон хорошо известны в ученых фугах, — пожал он плечами. — Я уверен, эта информация общеизвестна.

Мэри прищурилась, обдумывая его слова, и Ангус едва не рассмеялся, когда увидел, как она с рассеянным видом намотала на пальцы выбившийся локон, а потом не смогла распутать его.

— О черт! — Мэри покрутила пальцем, пока не выпуталась из волос. Заметив взгляд Ангуса, она покраснела. — У меня такая привычка. Отец рассказывает, что однажды я так запутала пальцы в волосах, что пришлось их обрезать.

— Пальцы?

— Да нет же, волосы, — улыбнулась Мэри.

Взгляд Ангуса скользнул по пышной копне локонов, которые она попыталась заколоть.

— Когда это случилось, вы, наверное, были слишком молоды.

— Я была совсем малышкой и ничего не помню. Я хотела сказать, что могу описать вам мистера Янга, если это поможет. Он среднего роста, с седеющими волосами и серо-голубыми глазами. Его сестра Мириам на дюйм выше брата, со светло-каштановыми волосами, которые собирает на затылке в пучок. Еще она предпочитает практичную одежду и обувь, тогда как мистер Янг следит за модой.

— Все это доказывает только то, что вы встречались с ними, — подал голос Ангус. — Вы могли видеть их на лекции или встретить на постоялом дворе. Янг и с пнем готов разговаривать, поэтому узнать о нем гораздо больше, чем следует знать случайному наблюдателю, не представляет никакого труда.

— О Господи, если у вас такое отношение к Янгу, тогда совсем не стоило просить его приезжать сюда! Кроме того, неужели вы думаете, будто он бросит все свои дела и помчится сюда только для того, чтобы установить мою личность?

— Почему нет?

Мэри могла бы придумать три или четыре веские причины, но не стала.

— Я надеюсь, он скоро приедет, — вздохнула она.

— Если он дома, то приедет. У меня есть несколько артефактов, которые его особенно интересуют.

Когда мистер Янг узнает ее, это решит все проблемы. Эрролу придется признать, что она является той, кем себя называла, и отдать ей ларец из оникса.

— Надеюсь, что он дома, — с жаром сказала Мэри и постаралась встретиться взглядом с графом. — Милорд, что бы ни случилось, не забудьте, жизнь Майкла — в руках незнакомого человека. Я боюсь за него, и вам тоже следует за него опасаться.

— Я думаю, у Херста возникли какие-то проблемы. Но в отличие от вас я за него не боюсь, — поспешно добавил Ангус после некоторого замешательства. — Херст — человек широких личных возможностей. Если он попал в неприятность, то найдет способ выбраться из нее, возможно, задолго до того, как вы привезете ему этот артефакт.

— Но мы этого не знаем.

— Разве? — Граф отвел пристальный взгляд, и на его выразительном лице появилось задумчивое выражение. — Интересно, может Херста заставили написать письмо, которое вы привезли? Оно кажется немного неестественным.