— Да. Привет, Милли.

Она озадаченно моргает. Сзади слышится сердитое покашливание.

— Извините, могу я пройти вниз?

Обернувшись, я вижу стоящего на верхней ступеньке пожилого мужчину в клетчатых шортах и бейсболке с эмблемой «Ред Сокс».

— Сейчас. Мы уже поднимаемся.

Я разворачиваюсь, и он делает шаг в сторону, пропуская меня. На лестничной площадке я останавливаюсь и облокачиваюсь о стену. Милли подходит, уперев руки в бедра.

— Мы знакомы?

Черт, поверить не могу, что я только что на нее пялился. И она, похоже, была не против. Неудобно получилось.

— Да. Ну, в каком-то смысле. Я Джона, — добавляю я, протягивая руку. — Джона Стори.

— Джона Стори? — повторяет Милли, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Моя ладонь так и висит в воздухе.

— Твой двоюродный брат, — напоминаю я.

Помедлив еще миг, Милли наконец нерешительно касается моих пальцев своими.

— Ты правда Джона?!

— Да.

— Серьезно?

Я позволяю вкрасться в свой голос нотке раздражения. В конце концов, это моя фишка.

— У тебя что, проблемы со слухом? Я уже неоднократно ответил — да.

Милли сужает глаза.

— А, вот теперь узнаю. Меня сбил с толку весь этот твой… — она машет рукой у меня перед лицом, — …модельный вид. Я-то думала, ты выглядишь так же, как разговариваешь.

Меня на это не поймаешь, даже не собираюсь интересоваться, что она имеет в виду. Однако Милли и не ждет моего вопроса.

— Как гном с запором, — уточняет она.

В образности ей не откажешь.

— Я тоже рад с тобой познакомиться.

Она окидывает меня взглядом с головы до ног и морщит нос.

— Почему ты весь потный?

Я с трудом подавляю порыв понюхать, насколько от меня разит. Судя по выражению ее лица, довольно здорово.

— По-моему, это тебя совершенно не касается.

— Что ты вообще здесь делаешь? Ты ведь «не видел смысла» приезжать всем вместе?

Я скрещиваю руки на груди. И надо же мне было потащиться наверх! Разговор меня конкретно утомляет, не знаю, сколько я еще смогу выдержать.

— Планы изменились.

Милли цокает языком, потом делает приглашающий жест:

— Ладно, пошли тогда. Познакомишься с Обри.

Я не в настроении говорить еще с кем-либо, и, видимо, это отражается на моем лице, потому что она закатывает глаза и добавляет:

— Поверь, она тоже вряд ли будет в восторге.

— Не думаю, что…

— Эй, вот ты где! — прерывает нас новый голос. — Я уж думала, что не найду тебя.

Девушка моего возраста, в синей кофте с короткими рукавами и спортивных шортиках, светлые волосы собраны в низкий хвост. Кожу покрывают веснушки, и явно не только нос и щеки, но и все тело. Лицо мне знакомо по вырезкам из моей папки, хотя его обладательница там обычно в шапочке для плавания. Улыбка, адресованная Милли, становится шире, когда Обри замечает меня.

— Ой, извини. Кажется, я помешала…

— Нет-нет, — обрывает ее Милли и указывает на меня с видом ведущей шоу, вручающей какой-то бесполезный приз. — Знаешь, кто это? Джона!

Брови Обри взлетают вверх, она в замешательстве переводит взгляд с Милли на меня и обратно.

— Правда?

— Да, судя по всему, — пожимает плечами Милли.

Глаза Обри продолжают бегать туда-сюда. Даже без улыбки в выражении ее лица остается какое-то дружелюбие. И честность. Похоже, она совсем не умеет врать.

— Вы меня что, разыгрываете?

Кажется, настало время моего выхода.

— Ну извините, что не свечу своей физиономией во всех соцсетях, как другие безмозглые лемминги, которым не хватает чужого внимания.

— А… Теперь вижу. Привет, Джона, — кивает Обри и оглядывается на Милли, которая то и дело косится на океан, будто прикидывая, не спихнуть ли меня за борт. — Ты не очень смахиваешь на Стори.

— Я похож на мать.

Обри со вздохом убирает с глаз прядь тусклых волос.

— Я тоже. — Она глубоко втягивает воздух, словно готовясь нырнуть в холодную воду. — Давайте спустимся вниз, поболтаем немного. Нам не помешает узнать друг друга получше.

Через полчаса Милли доходит до кондиции. Я не знаю ее настолько, чтобы быть полностью уверенным, но готов поставить все, что у меня есть, — она меня терпеть не может. Миссия выполнена, я считаю.

— Пойду возьму себе выпить. — Милли поднимается с места в кабинке у окна, где мы сидим. — Обри, ты хочешь чего-нибудь? Или, может, вместе пойдем?

Вопреки моим ожиданиям, та не срывается за ней. Она сидит с отсутствующим видом, то и дело настойчиво заглядывая в телефон, и каждый раз — как сейчас, например, — ее взгляд затухает. Кажется, она чего-то ждет.

— Нет, спасибо, — бормочет она.

Милли направляется к лестнице. Между нами двумя повисает молчание. Обри методично копается в телефоне. Мой вдруг тоже гудит в кармане. Сообщение от контакта, записанного у меня как «Джей-Ти».

«Как идут дела?»

Весь напрягшись, я печатаю в ответ: «Отлично».

«Это все, что ты мне хочешь сказать?»

Могу еще послать куда подальше. Однако набираю только: «Ага. Ну, мне пора».

Не обращая внимания на сигнал о еще одном сообщении, я убираю телефон обратно. Обри поднимает руки к волосам, затягивая хвост потуже.

— Кстати, мои соболезнования по поводу «лагеря гениев», — говорит она.

— Что?

— Это мы с Милли так назвали твой научный лагерь, куда ты собирался, — поясняет она, склонив голову набок. — Может, у тебя еще будет шанс? Следующим летом, например? Или уже слишком поздно?

— Да. Весь смысл был в дополнительных баллах для поступления в колледж.

В отсутствие Милли сарказм у меня как-то не получается. Разговаривать так с Обри — все равно что пинать щенка ногами.

— Жаль. Честно говоря, не думала, что ты все-таки поедешь на остров. Ты вроде так резко был против…

— Оказалось, что у меня особо нет выбора.

— Похоже, у нас у всех его не было.

Обри закидывает ногу на ногу и, покачивая ступней, уставляется в окно на сгущающиеся тучи. От Хайанниса до Чаячьего острова тридцать пять миль, и погода портится чем дальше, тем больше.

— Твой отец — дядя Андерс… — Обри произносит так, будто это имя персонажа из фильма. — Какой он? Я совсем его не помню. Кажется, последний раз мы виделись, когда мне было пять?

— Он… настойчивый, я бы так сказал.

Голубые глаза Обри рассеянно глядят куда-то вдаль.

— О нем папа меньше всего говорит. Мне кажется, тетя Аллисон ему ближе всего, к дяде Арчеру он относится как-то покровительственно… А вот твоего отца едва вспоминает. Не знаю почему.

Сглотнув, я облизываю губы. Это скользкая тема. Как много можно ей сказать?

— Отец, он… всегда был как бы «белой вороной» в семье. По крайней мере, ему самому так казалось, насколько я понимаю.

— Вы с ним близки?

С этим козлом?! Еще чего! Однако я проглатываю неприятную правду и, изображая безразличие, пожимаю плечами:

— Все сложно. Сама, наверное, сталкивалась…

— Да уж. Особенно в последнее время.

Окно покрывается капельками дождя. Обри, приложив ладони козырьком к стеклу, выглядывает наружу.

— Думаешь, она будет ждать нас на пристани?

— Милли? Считаешь, найдет до того времени компанию получше? — не без надежды спрашиваю я.

— Да я не про нее, — смеется Обри. — Про бабушку.

Ее искренняя реакция застает меня врасплох. Мы как-то слишком легко нашли общий язык, и это не здорово. Как говорят на всяких реалити-шоу: «Я здесь не для того, чтобы заводить друзей».

— Ага, сейчас, — фыркаю я. — Она больше ни одного письма не прислала.

Лицо Обри омрачается.

— Тебе тоже? Я шесть раз ей писала, и она не ответила.

— Я не написал ни разу — с тем же результатом.

— Прямо мороз по коже. — Обри даже слегка поеживается, хотя речь, понятно, идет не о температуре. — Не понимаю. Ну ладно, впервые написать своим внукам с предложением о работе — как будто не родным, а просто наемным помощникам! Но могла бы по крайней мере как-то поддерживать контакт… В чем вообще весь смысл, если она даже не пытается узнать нас поближе?

— Дешевая рабочая сила, — пытаюсь пошутить я, но у Обри только еще больше опускаются уголки рта.

Я уже собираюсь отойти под каким-нибудь предлогом, когда замечаю яркую красную вспышку на лестнице — Милли возвращается. Это должно было бы подстегнуть меня еще больше, но я почему-то не двигаюсь с места.

— Разбирайте.

Милли с трудом удерживает в руках четыре пластиковых стакана — один с прозрачной жидкостью до краев и большой долькой лайма, три других со льдом. Усевшись рядом с Обри, разливает содержимое поровну и протягивает нам двоим.

— За — ну, не знаю, за долгожданную встречу с таинственной Милдред, наверное.

Мы чокаемся. Обри делает длинный глоток, но почти тут же все выплевывает.

— Фу! Милли, что это?!

Та невозмутимо протягивает ей платок.

— Пардон, забыла про лайм. — Она выдавливает в стаканы сок из дольки. — Джин с тоником, а что?

— Ты серьезно?! — Обри с гримасой отвращения отставляет свой. — Спасибо, но я не пью спиртное. Как тебе его вообще продали?

— У меня свои хитрости. — Милли отвлекается на гуськом спускающихся по лестнице пассажиров, которых дождь прогнал с верхней палубы, потом вновь переводит взгляд на нас с Обри. — Ну, потрепались на славу, давайте теперь всерьез. Что мы друг от друга скрываем?