— Доктор Маршалл, можно вас на минутку?

Дженна оглянулась: за ней пыталась поспеть по лестнице одиннадцатиклассница Келли Темплтон.

— Если будешь бежать со мной, давай говори.

Келли ускорила шаг.

— Я насчет своей контрольной. Мне нужно «автоматом» зачесть четыре темы.

Келли Темплтон всегда думала, что часть тем ей зачтут «автоматом». Дженна редко была с ней согласна.

— Знаешь что, Келли? Приходи утром в понедельник, и мы это обсудим. Сейчас я очень спешу.

— Но в понедельник утром у нас репетиция с группой поддержки.

— Тогда встретимся в понедельник в обед. Только не сейчас. — Дженна смягчила отказ улыбкой. — У тебя девяносто два балла, Келли. Каких еще «автоматов» ты ждешь?

— Еще восемь баллов, — пролепетала девочка, перебрасывая через плечо длинные темные волосы. — Хорошо, доктор Маршалл. В понедельник в обед. — И она унеслась в сторону шкафчиков, даже не попрощавшись.

— Келли! — окликнула Дженна.

Школьница оглянулась, на юном личике читалось нетерпение.

— Будь осторожна, ладно? Мисс Райен только что сказала мне, что пропала уже вторая девочка.

Глаза Келли расширились от удивления.

— Ничего себе! В какой школе?

— Дюваль.

Келли прикусила губу.

— Рядом с нами. Я знаю ребят из Дюваля. — Но через секунду ее лицо посветлело, она стряхнула с себя тревогу, как это способны делать только подростки. — Увидимся, доктор Маршалл.

Дженна посмотрела в спину удаляющейся девочки и быстро повернула на ноющих ногах к вестибюлю, жалея о том, что не обладает и десятой долей энергии шестнадцатилетней «стрекозы».

— Доктор Маршалл, можно вас на минутку?

Дженна замерла на месте — на этот раз ее остановил голос директора школы. Она поморщилась — от проклятых высоких каблуков нестерпимо пекло икры. «В последний раз ходила по магазинам с Кейси», — раздраженно думала она, борясь с желанием попрыгать на одной ножке и помассировать лодыжку. Она сделала медленный вдох, чтобы унять сердцебиение, и обернулась к стоящему в двери кабинета доктору Блэкмэну. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. При виде директора у Дженны тут же возникло чувство неприязни. Тот слишком пекся о политике и был… скользким типом.

— Я опаздываю на встречу с родителями, доктор Блэкмэн. Мы можем поговорить позже? — В данном случае «позже» — после пяти часов вечера. Сегодня пятница. В это время Блэкмэн будет сидеть в первом ряду на футбольном матче, который должен начаться менее чем через час.

— Дело неотложное, доктор Маршалл, — ответил он ледяным голосом. — Пожалуйста, пройдемте со мной. — И, не дожидаясь ответа, резко развернулся на каблуках.

Дженна пошарила глазами по вестибюлю. Ни одного человека, похожего на ожидающего родителя. Она проглотила раздражение и последовала за Блэкмэном в кабинет, надеясь, что «неотложное дело» не займет много времени.

В кабинете Блэкмэна ждал мужчина, он смотрел в окно, стоя к ним спиной. Он был огромным, плечи не меньше полуметра шириной. На голове у него была черная фетровая шляпа, через руку переброшено черное пальто. Дженна удивленно приподняла бровь при виде пальто. В Северной Каролине осенью свежо, но пальто — явный перебор. Мужчина обернулся, и сердце Дженны на долю секунды остановилось при виде прищуренных черных глаз и стиснутых зубов. Казалось, все его тело дрожало, хотя он стоял совершенно неподвижно.

Он злился. Злился на нее. Но она была уверена, что никогда раньше с этим человеком не встречалась.

Доктор Блэкмэн закрыл дверь.

— Доктор Маршалл, это мистер Лютц. Насколько я понимаю, вы знакомы?

О Боже! Теперь сердцебиение Дженны едва прослушивалось. Лютц. Отец звездного квотербека школьной футбольной команды. Звездного квотербека, который будет просиживать штаны на скамейке запасных, пока не улучшит свои оценки по химии по крайней мере до уровня С. «Такова политика школы», — подумала она с яростью, вспоминая свой последний разговор с мистером Лютцем. Он разозлился не на шутку из-за того, что она поставила его сыну неудовлетворительную оценку за последнюю контрольную. Он всячески оскорблял ее. Дженну еще целый час трясло после того, как она повесила трубку. Сейчас он смотрел на нее из-под полей шляпы, его глаза странно блестели.

«Он считает, что одержал победу, — подумала Дженна, и внезапная злость вытеснила страх. — Он думает, что я струсила. Посмотрим».

— У нас была лишь короткая беседа по телефону, — ответила она, радуясь, что голос ее звучит холодно и ровно, и с мрачным удовлетворением отмечая, что с высоты своего немаленького роста, да еще на десятисантиметровых каблуках ей не приходится смотреть на этого высокомерного индюка снизу вверх. — Сын мистера Лютца, Руди, посещает мои занятия по химии. — Мысленно добавила: «спецзанятия для умственно отсталых», а потом уже вслух: — Когда он все-таки забредает ко мне, если быть предельно точной в формулировках. Сейчас у него неудовлетворительная оценка по моему предмету.

Темные глаза Лютца вспыхнули недобрым огнем, ноздри раздулись.

— Моего сына отстранили от игры.

— Такова политика школы, — спокойно ответила Дженна, ожидая, что Блэкмэн ее поддержит.

Она ждала. Молчание затягивалось и уже начинало душить, они с Лютцем продолжали обмениваться злыми взглядами.

— Может быть, контрольную юноши можно проверить более внимательно? — предложил стоящий у нее за спиной Блэкмэн с наигранной мягкостью в голосе. — Возможно, его ответы были… неверно истолкованы.

Дженна медленно обернулась и негодующе посмотрела на Блэкмэна, на секунду лишившись дара речи.

— В контрольной были задания с вариантами ответов и утверждениями «истинно — ложно», — холодно произнесла она. — Вам известно, что такое «истинно — ложно». Варианты ответов — «а», «б», «в» или «ни один из вышеперечисленных». Трудно неверно истолковать ответы, особенно учитывая, что Руди написал на листке только собственное имя. Он даже не пытался угадывать. Руди «провалил» контрольную, доктор Блэкмэн. Так же как и предыдущую. И это случилось потому, что он не посещает занятия, а когда все-таки приходит, садится сзади и заигрывает с девочками. — «С теми, у кого настолько низкая самооценка, что эти заигрывания производят на них впечатление», — добавила она про себя, потом осторожно вздохнула. — Его оценка останется без изменений.

Доктор Блэкмэн побагровел. Дженна заметила его трясущиеся руки, которые он тут же спрятал в карманы.

— Доктор Маршалл, мне кажется, вы не в должной мере понимаете всю серьезность сложившейся ситуации — и для Руди, и для всей команды.

«Ради Бога!» — подумала она, ощущая, как начинает покалывать кожу.

— Я отлично понимаю, что моя задача состоит в том, чтобы сын мистера Лютца получил образование. — Дженна повернулась к Лютцу, и от выражения его холодных глаз в ее сердце поселилась тревога. Она отмахнулась от этого чувства, сосредоточившись на мальчике и его будущем. — Надеюсь, вы согласитесь, что образование вашего сына — намного более важная ступень в его жизни, чем внеаудиторные занятия.

На квадратной челюсти Лютца заиграли желваки. Он медленно снял шляпу, открыв взгляду аккуратно подстриженные темные волосы, едва посеребренные сединой на висках. «Головорез из высших кругов», — подумала Дженна, отмахиваясь от предупреждающих звоночков в голове. Он смерил ее взглядом. В этом взгляде сквозило высокомерное презрение, вульгарное сексуальное пренебрежение. Дженна почувствовала себя так, как будто на ней были только трусики «танга», а не строгий костюм с юбкой до колена. И опять она ждала, что Блэкмэн вмешается. И вновь напрасно.

Лютц шагнул вперед и улыбнулся. По рукам Дженны пробежал холодок. Улыбка ничего хорошего не предвещала. Это было устрашение в самой неприкрытой форме.

Дженна откашлялась.

— Вы согласны, не так ли, мистер Лютц? — вежливо уточнила она.

Лютц еще раз улыбнулся, обнажая зубы.

— Мисс Маршалл…

— Доктор Маршалл, — поправила она с едва заметной улыбкой. На щеке задергалась мышца.

— Мисс Маршалл, — повторил он, стиснув зубы, и Дженна равнодушно дернула плечом.

— Теперь я понимаю, у кого ваш сын научился такому неуважительному отношению, — негромко произнесла она, не опуская глаз.

Мистер Головорез первым отвел глаза — она и была уверена на все сто, что никогда не отведет взгляд первой.

Лютц шагнул ближе, чуть не наступая ботинками на ее туфли с открытыми носками. Сейчас она смотрела на него снизу вверх, потому что даже на каблуках была сантиметров на десять ниже.

— Похоже, мисс Маршалл, вы не понимаете, кто я. Да я могу купить эту школу с потрохами. — Он щелкнул пальцами прямо возле уха Дженны, она постаралась сдержаться и не поморщиться. — Я могу купить пять таких школ. — Он еще раз щелкнул пальцами, на сей раз ближе. — Вы доставили мне массу неудобств, мисс Маршалл. Я вел важные деловые переговоры в Бостоне, когда позвонил мой сын и сообщил, что его отстранили от игры. Мне пришлось свернуть переговоры, лететь домой и уверять жену, что футбольный агент, которого ее отец пригласил на матч, чтобы посмотреть на игру нашего сына, все-таки увидит на поле Руди.

— Сегодня его на поле не увидят. — Дженна встретила злобный взгляд, как она надеялась, с холодной решимостью, хотя сердце бешено колотилось. — Этот агент сможет увидеть, как играет ваш сын, когда он исправит оценку по моему предмету.

Она отступила и перевела дух. Решила быть в этом кабинете единственным взрослым человеком. Ее отец любил повторять: «Оставайся учтивой даже под давлением».

— Вы можете покупать и продавать эту школу, мистер Лютц, но меня ни купить, ни продать нельзя. Если бы деньги имели для меня большое значение, могу вас заверить, я бы тут не работала. Однако я здесь — чтобы учить детей. И без поддержки со стороны родителей мне не обойтись. Если мы не сможем объединить наши усилия ради блага Руди, у вас появится возможность запугать следующую его учительницу — когда вашему сыну придется повторить курс в будущем году. Всего доброго, сэр.

Дженна обернулась, увидела бледное, в красных пятнах, полное ярости лицо Блэкмэна. Она склонила голову, руки так и тянулись врезать ему по лицу.

— И спасибо за поддержку, доктор Блэкмэн.

Вскинув на плечо портфель и дрожа всем телом, Дженна вышла из кабинета директора.

Глава 4

Пятница, 30 сентября, 16.20

— Черт! — выругался себе под нос Стивен, быстрым шагом приближаясь ко входу в школу.

Он уже на двадцать минут опаздывал на встречу с доктором Маршалл. Ему еще повезло, что она согласилась встретиться в пятницу вечером. И невозможно предположить, что она стоит и ждет его. Если бы он не заезжал к Иглстонам, возвращаясь из Пайнвилля… «Нет, — думал он, преодолевая ступеньки в три огромных прыжка, — правильно я поступил». Родители Саманты должны знать, что он делает все возможное, чтобы найти их дочь. Он обязан был при личной встрече, не по телефону, узнать у них, не слышали ли они о человеке, который склонен издеваться над животными. Им необходима была его молчаливая поддержка, ведь они пали духом, цепляясь друг за друга, сотрясаясь от беззвучных рыданий, — Стивену даже показалось, что они перестали замечать его присутствие. Он правильно сделал, что заехал к Иглстонам.

Но теперь он опаздывал на встречу, которая могла оказаться крайне важной для его сына. Черт! Когда-нибудь он найдет способ уладить все. Да, правильно.

Стивен оглядел школьный вестибюль — никого даже отдаленно напоминающего учительницу химии. Наверное, она ушла домой. Стивен вздохнул, его охватила усталость. Придется звонить доктору Маршалл в понедельник и переносить встречу. А сейчас бессмысленно беспокоиться о том, что она хотела сказать ему о Брэде, хотя Стивен сомневался, что можно волноваться сильнее, чем он сейчас. Ему лучше остальных родителей известно, куда могут в наше время оказаться втянутыми дети. Ему лучше остальных известно, насколько это опасно. Как ни печально, это знание не спасло Брэда от неведомой силы, за коротких четыре недели превратившей его в замкнутого незнакомца.

— Неужели она не могла подождать лишних двадцать минут? — пробормотал он, направляясь в учительскую, чтобы оставить ей сообщение на понедельник, и одновременно крутя головой, чтобы еще раз осмотреть вестибюль — а вдруг он ее увидит?

Он попятился и неожиданно на что-то наткнулся, причем это что-то вскрикнуло и упало на кафельный пол, как кирпич.

Годы привычки заставили его потянуться за оружием, но, оглянувшись и опустив глаза, он обнаружил распластанную на полу женщину. Лицо ее скрывали блестящие черные волосы, бледно-лиловая юбка задралась на бедра, открыв резинку шелковых чулок, краешек подвязки и но́ги, которые, казалось, длились бесконечно. Он услышал собственное свистящее дыхание, сердце ухнуло вниз, кулаки сжались, он почувствовал, как кровь отлила от головы.

«Бог мой! — единственное, о чем он мог думать. — О, мой Бог!»

Она подняла голову, руками отбросила с лица длинные волосы, открыв синие, сверкающие гневом глаза и полные, властно сжатые губы. На высоких скулах выступил румянец. Стивен, как зачарованный, не мог отвести от нее взгляд.

Пока она не заговорила.

— Вы неуклюжий идиот!

Стивен недоуменно таращился. Открыл рот. Закрыл. Опять открыл.

— Прошу прощения…

Она закатила глаза и, шумно вздохнув, широко развела руками.

— Только посмотрите, что вы наделали!

Стивен оглядел школьный вестибюль: на полу валялось листов сто, не меньше, исписанной бумаги, кожаный портфель лежал на боку. Из сумочки выпали ручки, ключи, помада… Тут он заметил, что она потирает лодыжку, лицо напряжено, глаза закрылись — смятение уступило место боли.

Он опустился на одно колено.

— Простите, мадам. Я вас не заметил.

— А вы и не смотрели, — отрезала она, ее губы тут же превратились в узкую линию.

— Да, не смотрел.

Он кончиками пальцев прикоснулся к ее лодыжке, и она распахнула глаза, в которых плескалась тревога, смешанная с болью. Стивен тут же отдернул руку.

— И что это вы надумали? — спросила женщина, ее голос был низким и дрожал.

Она отодвинулась на полметра, опустила взгляд на юбку. Лицо залила краска стыда.

— Черт! — Она начала одергивать юбку, чтобы как можно больше прикрыть ноги.

Черт. Исчезли подвязки и резинки шелковых чулок. Стивен должен был бы чувствовать вину за то, что оказался свидетелем ее конфуза, но почему-то не чувствовал. Тем не менее он жалел, что напугал ее, да к тому же сбил с ног. Он поднял руку, словно утешая.

— Я не хотел напугать вас, мисс. Я всего лишь хотел посмотреть, не сломана ли у вас нога. — Он протянул руку к ее лодыжке, не дотянувшись пары сантиметров, прося разрешения. — Можно?

Она кивнула. Сейчас в ее взгляде была настороженность, и он замер. Находясь так близко, он мог разглядеть, что глаза у нее не синие, а темно-фиолетовые. Фиалкового цвета. Комбинация фиалковых глаз и черных волос была просто… поразительной.

— Можно, — ответила она, переключая его внимание к делу насущному. К ее лодыжке. Возможно, сломанной. Она опять нахмурилась. — Я могу подписать отказ, если вы боитесь, что я подам на вас в суд, — добавила она с сарказмом, поскольку он продолжал сидеть не двигаясь.

Удивленный тем, что его губы расплылись в улыбке, Стивен с трудом оторвался от фиалковых глаз и сосредоточился на лодыжке, которая уже начала опухать. Как можно нежнее он ощупал ногу, искоса следя за реакцией девушки. От него не ускользнуло то, как она крепко прижала руки к груди, как затаила дыхание, как прикусила губу. Ей явно было больно, но кость, скорее всего, была не сломана. Он осторожно опустил ее ногу на кафельный пол, стараясь не обращать внимания на то, что ногти у нее на ногах нежно-розового цвета, на то, как шелковые чулки облегают ее икры. Пытаясь не думать о том, что под строгой бледно-лиловой юбкой она носит настоящие чулки.

Боже! Сколько еще женщин в наше время носят чулки с подвязками?

Стивен откашлялся, надеясь, что голос не выдаст его волнения.

— Я бы сказал, что это сильное растяжение, но, возможно, вы захотите обратиться в травмпункт, — сказал он, присаживаясь на пятки и отворачиваясь от ее ног. Он взглянул на ее туфли — обе валялись в стороне. Черные, с открытыми носками, на тонких десятисантиметровых каблуках.

Он представил ее ноги на этих каблуках, с трудом отмахнулся от видения и мягко упрекнул:

— В более практичной обуви наверняка удалось бы избежать падения.

Она даже рот открыла.

— Да вы… — Она закатила фиалковые глаза и встала на колени, оттолкнув протянутую им руку помощи. Она смотрела ему прямо в глаза, уперев руки в бока. — У вас, сэр, скажу я вам, стальные нервы. Вы врезались в меня, сбили с ног, а теперь еще смеете критиковать мой выбор туфель! — Она схватила сумочку, стала засовывать в нее помаду, ключи и всякую всячину. — Как будто я вообще собиралась покупать эти чертовы туфли, — пробормотала она.

Стивен поднял блестящую черную пудреницу, и девушка сердито вырвала ее у него из рук.

— Дайте сюда! — отрывисто бросила она.

— Тогда зачем? — поинтересовался Стивен, протягивая ей полиэтиленовый пакет с… Он прищурился и посмотрел повнимательнее. Собачье печенье?

Этот пакет она тоже рванула у него из рук и засунула в сумку.

— Что — зачем?

— Зачем вы купили эти туфли, если не хотели?

Она застыла, ее рука лежала на карманном компьютере. Когда она подняла голову, ее ниспадающие темные волосы разделились на пробор, и сердце Стивена остановилось. Она улыбалась. Даже смеялась. И с хмурым лицом она была просто восхитительной, а с улыбкой… Настоящая красавица. От ее улыбки и губы Стивена расплылись в усмешке. По телу разлилось тепло.

— Подруга уговорила купить, — призналась она. Потянулась за одной туфлей, подняла вверх, с грустью посмотрела на каблук. — Говорила я ей, что упаду и сломаю ногу…

Стивен громко засмеялся, чувствуя себя так, словно груз упал с плеч. Не полностью, и гадать не стоит, но стало значительно легче. На одну секунду. Затем неожиданно стало неловко, он поднялся. Девушка неотрывно следила за ним, а он поймал себя на мысли о том, что ему неуютно под ее пристальным взглядом.

— Простите меня, — негромко произнесла она. — Я не смотрела, куда шла. Я так же, как и вы, виновата в том, что мы столкнулись. Вы вели себя очень вежливо, а я нагрубила. Я… — Она пожала плечами. — Тяжелый выдался день. Знаю, это не оправдание, но лучшего придумать не могу. Надеюсь, вы простите мне мои отвратительные манеры.

Стивен окинул взглядом школьный вестибюль, на полу которого по-прежнему валялись разбросанные бумаги.

— Все в порядке. Позвольте помочь вам собрать работы.

Он слышал резкие нотки в своем голосе и ненавидел себя за них, как ненавидел каждый раз, когда они появлялись. Но резкость стала его частью, элементом щита, которым он защищался от посторонних. И все же ему не понравилось, как расширились ее фиалковые глаза, как удивленно нахмурились брови.

Дженна продолжала сидеть на полу, сжимая в руке предательскую туфлю. Такая резкая перемена: секунду назад он смеялся, а в следующую — ледяная холодность. Что такого она сказала? Он начал собирать бумаги. Когда он нагнулся, золотистые волосы поймали отражение верхнего света и стали отливать красным. Он был высок и крепко сложен, и Дженна поймала себя на том, что мысленно сравнивает его с мистером Лютцем. Она отложила туфлю и тоже стала собирать бумаги. Мужчины были высокими, на этом сходство между ними заканчивалось. Лютц пользовался своим ростом и физической силой для того, чтобы запугивать. У незнакомца прикосновения были нежными. После первого испуга, когда он схватил ее за ногу, она больше страха не чувствовала. Глаза Лютца были холодны как лед. У этого мужчины глаза были теплыми, карими, а когда он смеялся, вокруг них собирались морщинки.