Ее зять перегнулся через стол, за которым сидел.

— Это потому, что ты слишком глубоко задумалась. Всякий, кто слышал, что эта женщина говорила минуту назад, сказал бы, что она…

— Я знаю, кто она и что собой представляет. Мы с ней работаем в одной компании.

Эрик засунул руки в карманы.

— Грей не притворяется. Он действительно такой, каким кажется.

— Один раз пелена уже застилала мои глаза.

— Кит, перестань сравнивать всех с Трентом Хиггинсом. Ты всегда ищешь скрытый подтекст. В данном случае его нет.

Кит встряхнула бутылку с содовой.

— Хотелось бы в это верить.

— Ты хочешь верить? Или тебе гораздо приятнее постоянно держать оборону?

Но ведь Натали вторила ее внутреннему голосу. Тем не менее Кит улыбнулась:

— Если мне понадобится кто-нибудь, способный задать прямой жесткий вопрос, я обращусь к тебе.

— А для чего еще нужен зять? — Эрик поднялся из-за стола и обнял ее за плечи. — Насколько я помню, на крыльце стоит магнитофон. Давай-ка включим музыку и заставим всех прыгать.

Грей увидел, как Эрик и Кит пошли на крыльцо. Он видел ее сегодня с мужчинами, с которыми у нее были самые разнообразные отношения, — с друзьями, коллегами. Он видел восхищение и восторг в их глазах. Роб просто расточал комплименты. Было очевидно, что ему хотелось бы не только смотреть на нее.

Грей испытал совершенно новое для себя чувство — ревность. Он никогда не испытывал ничего подобного со Сьюзан. Он понял, что его отношения с Кит вышли на совершенно другой уровень, это была не просто дружба и не просто игра гормонов.

Был ли он готов к этому? И была ли готова Диди? Есть только один способ выяснить это. Нужно снова устроить встречу Кит и его сестры.

В воскресенье они были на пикнике. Кори передавал Кит салфетки и случайно задел ее руку. Их пальцы сплелись, и он улыбнулся.

Кит попыталась сосредоточить внимание на корзинке с едой. Здесь они с Диди могут стать друзьями. Каждый раз, когда она ловила на себе настороженный и любопытный взгляд сестры Грея, она понимала, что ей придется немало потрудиться, чтобы вызвать доверие к себе. Диди очень понравился сад с бабочками, и она быстро подружилась с Байроном и Китсом, но отношения Грея и Кит вызывали у нее подозрение.

Сегодня Диди приклеилась к брату, как улитка к раковине. Она настояла на том, чтобы сидеть рядом с ним в грузовике, и неотступно следила, чтобы в тесной кабине между ней и Кит все время была определенная дистанция. Кит была не единственным человеком, который боялся кому-то довериться.

Тем не менее у нее появилась надежда. Они обе очень любили животных, и Диди пообещала пойти в следующий раз вместе с Кит в детскую больницу. У них есть что-то общее. Для начала неплохо.

— Диди, ты предпочитаешь сандвич с индейкой или с цыпленком?

— И то и другое, — ответила та с непоколебимой уверенностью.

Грей рассмеялся:

— Не знаю, Ди. У нас есть картофельный салат, яйца всмятку и шоколадное печенье на десерт. Ты уверена, что все это съешь?

— У нас есть еще свежая клубника. Это полезнее, чем печенье.

Диди посмотрела через плечо брата на Кит.

— Грею нравится печенье.

Кит улыбнулась:

— Знаю. Поэтому мы его и купили. Ты любишь фрукты?

— Я люблю добавлять бананы в кашу.

— А клубнику?

— Тоже.

Кит пожала плечами:

— Ты можешь взять все, что хочешь. Мы потому и накупили столько всего, чтобы тебе что-нибудь обязательно понравилось.

Диди склонила голову и несколько секунд смотрела на Кит, осмысливая ее слова. Потом приняла решение:

— Сначала я съем ножку цыпленка.

Грей поставил тарелку на расстеленное перед ней одеяло:

— Вот тебе ножка.

Диди периодически обращалась к брату, пока ела, но ни разу не посмотрела на Кит, которая прекрасно понимала, чего она добивается. Диди надеялась, что если она не будет обращать на Кит никакого внимания, та разозлится и уйдет. Но она не знала, что Кит никогда не отступала перед трудностями.

Она разговаривала с Диди точно таким же тоном, как и с Греем, без малейшего раздражения или досады.

— Диди, Грей говорил тебе, что я помогаю ему наладить бизнес в магазине?

— Он сказал, что вы друзья.

— Да, мы друзья. Но я еще помогаю ему в магазине.

Кит поставила тарелку на колено.

— Скоро мы устроим праздник, чтобы все знали, какой замечательный магазин у Кори. Хочешь прийти и помочь нам?

Диди явно заинтересовалась и посмотрела в глаза Кит:

— А чем я могу помочь?

— Мне нужен кто-нибудь ответственный, кто следил бы, чтобы у покупателей все время был пунш. Ты будешь наливать его в бокалы и разносить гостям. Хочешь этим заниматься?

Диди посмотрела на свой бокал с лимонадом.

— Я хочу помогать Грею.

— Мы найдем тебе что-нибудь похожее на то, что ты делаешь на работе, — пообещал Грей, и Кит не поняла, нравится ему эта идея или нет.

Несколько минут все были заняты едой. Потом Диди положила остаток цыпленка на тарелку и повернулась к брату:

— Таня говорит, что я должна кое-что у тебя спросить.

Грей вытащил яйцо из пластикового контейнера.

— Что?

— Можно мне поехать в лагерь?

Он медленно положил яйцо на тарелку.

— С Таней?

Диди решительно помотала головой:

— Нет. С ребятами с работы — с Дженни, Уинстоном, Моникой и Марком.

Грей ответил после продолжительного молчания:

— Не знаю, Ди.

— А в какой лагерь они едут? — спросила Кит, заметившая, каким обеспокоенным стало его лицо.

— В Геттисберге. Дженни говорит, мы будем ходить в походы, готовить на костре. Мне хочется поехать, Грей. Можно?

— Не думаю, что это хорошая идея, Ди.

Ее глаза расширились, и губы задрожали.

— Почему? Я буду спать в палатке с Моникой и Дженни. В спальном мешке. Я никогда этого не делала. Пожалуйста, позволь мне поехать.

Кит видела, что Грея мучают сомнения, но не понимала почему.

— Звучит заманчиво. Когда они едут?

— В пятницу. После работы. Но Таня сказала, что Грей должен дать свое согласие.

Он отодвинул тарелку.

— Я не могу согласиться, родная.

Диди заплакала.

— Грей, может быть…

— Не вмешивайся, Кит. Ты не знаешь, в чем дело.

Не вмешиваться? Не вмешиваться во что, в его жизнь? Ей не хотелось спорить с ним в присутствии Диди, чтобы еще больше не ухудшить ситуацию. Но… она внезапно испытала чувство, которое у нее часто бывало в детстве, когда отец приказным тоном разговаривал с ее матерью. Кит не позволит ему так обращаться с собой. Она не собирается молчать.

— Тогда скажи мне, в чем дело.

Его брови поползли вверх.

— Мы поговорим об этом позже.

Кит посмотрела на удрученную Диди и решила, что должна помочь ей.

— Думаю, Грею нужно узнать побольше об этой поездке.

Лицо Диди просветлело.

— Ты можешь поговорить с Дженни.

Грей неодобрительно посмотрел на Кит.

— Хорошо, я поговорю с Дженни. Но я ничего не могу обещать, Ди. Поездка в лагерь может быть опасной. Я не хочу, чтобы ты ездила туда, где с тобой может что-то случиться.

— Я люблю ездить в разные места. — Диди надула губы.

— Знаю, что любишь. Но я не уверен, что лагерь — подходящее место для тебя. Может быть, когда-нибудь я съезжу с тобой в какой-нибудь лагерь.

— Я хочу поехать с Дженни, — повторила Диди упрямо.

Грей выглядел расстроенным, и Кит поняла, что он не разрешит сестре куда-то ехать. Он боится позволить ей жить собственной жизнью и не хочет, чтобы она отправлялась туда, где он не может ее защитить.

Пикник был безнадежно испорчен, настроение пропало. Грей пытался подбодрить Диди и предлагал поиграть в мяч, но было очевидно, что ее интересует только одно. Когда он отвозил ее обратно в интернат, она спросила:

— Ты поговоришь с Дженни?

Он вздохнул:

— Хорошо, я поговорю с ней завтра.

— Позвонишь мне потом?

— Да.

Кит вылезла из кабины, чтобы пропустить Диди. Девушка уже почти дошла до двери, когда внезапно обернулась и сказала:

— Пока, Кит.

Кит улыбнулась:

— До свидания, Диди.

Ей хотелось сказать «до скорой встречи!», но она не знала, что сейчас произойдет между ней и Греем.

Ей не пришлось долго ждать. Как только он выключил зажигание, она спокойно попросила:

— Скажи, что ты думаешь.

— Я лучше не буду.

— Боишься задеть мои чувства?

Она хотела, чтобы он рассказал ей, что творится у него на душе, а не молчал и не обращался с ней как с незнакомым человеком. Грей повернулся к ней. На его лице скорее читалась боль, чем гнев.

— Да, именно этого я и боюсь.

— Я хочу знать, что тебя на самом деле беспокоит, а не теряться в догадках.

Он глубоко вздохнул:

— Ты не знаешь, как живет Диди, что она может и чего не может делать, не знаешь, какой ей нужен уход.

Кит села поудобнее. Она хотела дотронуться до него, но подумала, что ему может не понравиться то, что она собиралась сказать.

— Я понимаю, ты думаешь, что сейчас она находится в безопасности, как если бы она жила с тобой. Может быть, даже в большей безопасности. Ты говоришь себе, что замечательно, что она живет в интернате, потому что это дает ей независимость. А независимость подразумевает, что она должна сама принимать решения, выбирать, что ей делать, ездить куда-то без тебя.

Грей нахмурился и уставился прямо перед собой.

— Она может выбирать, что ей делать, и принимать решения без ограничений. Но если она куда-то едет, кто-то должен следить за ней.

— Но ведь она не собиралась ехать в лагерь одна, — напомнила Кит.

Он рубанул рукой в воздухе.

— Среди людей, с которыми она работает, нет никого старше двадцати пяти. Они не понимают, что она совершает поступки до того, как успевает их обдумать. Они не знают ее…

— Они ведь с ней работают. Конечно, они знают ее.

Грей снова повернулся к ней и положил руку на сиденье между ними.

— Они работают с ней в магазине, где она все знает. У нее там есть определенные обязанности. Поездка в лагерь — совсем другое. И я бы хотел, чтобы ты держала свои мысли на этот счет при себе.

Его рука была совсем рядом, но Кит казалось, что они никогда не были так далеки друг от друга.

— Яснее не скажешь.

Он запустил руку в волосы.

— Я знаю Диди всю мою жизнь. А ты видишь ее практически в первый раз.

Их взгляды встретились, и на секунду Кит захотелось согласиться с ним, чтобы это напряжение между ними исчезло. Но она не стала этого делать.

— Ты прав. И именно потому, что я вижу ее практически первый раз, я могу быть более объективна, чем ты. Возможно, я в состоянии посмотреть на ситуацию с ее точки зрения.

— И что? — резко спросил он.

— Что ты сказал ей, когда отправлял в интернат?

Грей на секунду прикрыл глаза, вспоминая.

— Я сказал, что я не буду меньше думать о ней, что я люблю ее, что в интернате она научится делать вещи, которые делают все взрослые люди и которых она никогда не делала раньше. Что она научится отвечать за себя, что у нее появятся друзья.

— И через год она научилась готовить еду, стала работать, завела друзей, с которыми теперь хочет поехать в лагерь. Мне кажется, она делает именно то, что ты хотел.

Его зеленые глаза свирепо уставились на нее.

— Люди, которые заботятся о ней в интернате, знают ее возможности, ее силы, ее слабость, знают, чего она боится. Иначе я никогда не отправил бы ее туда.

— Может быть, настало время поверить ей и тому, что она чему-то научилась?

Грей помолчал немного.

— Ты не понимаешь.

— Нет, я прекрасно понимаю. Ты просто не хочешь ее отпускать.

— Можешь оставаться при своем мнении. — Он поспешно убрал руку и отстранился от Кит.

— Хорошо, — спокойно ответила она.

На лице Грея застыло выражение непреклонности, руки крепко сжимали руль. Кит знала, что после этого разговора дальнейшее общение не доставит им никакого удовольствия. Но вопрос вырвался из глубины сердца, помимо ее воли:

— Зайдешь?

Он посмотрел на нее. Взгляд был жестким, невозможно было понять, о чем он думает.

— Мне нужно поработать во дворе. Трава уже слишком высокая.

— Конечно. — Кит выскользнула из машины и направилась к дому. Грей не сделал попытки остановить ее.

Она поднялась на крыльцо. Интересно, кто из них сделает первый шаг, у кого хватит на это смелости?

В понедельник, идя домой после работы, Кит вытащила письма из черного почтового ящика на крыльце. Когда-то конверты страшили ее; теперь же это были рядовые счета, не содержавшие сногсшибательных сумм, как было месяц за месяцем, когда ей приходилось платить за Трента. Ее внимание привлек голубой конверт, спрятавшийся за почтовой карточкой, напоминавшей об оплате услуг дантиста.

Она поздоровалась с растянувшимися на ее кровати Китсом и Байроном и пошла к автоответчику, надеясь услышать сообщение от Грея. Но лампочка не мигала. У Кит упало сердце. На этой неделе ей надо будет идти в его магазин, чтобы обсудить некоторые детали. Она также должна будет посмотреть макет рекламы. Ей нужно думать о бизнесе, вне зависимости от их личных отношений, но ей так хочется, чтобы и в личных отношениях у них все было в порядке, чтобы между ними не было никаких недоразумений!

Кит вздохнула, открыла заднюю дверь, отодвинула табуретку от стола и стала перебирать почту. Внезапно ее пальцы похолодели. Она узнала почерк на голубом конверте.

Трент.

О чем он может писать ей?

Злясь, что он все еще способен вызывать у нее эмоции, она отложила в сторону оставшуюся пачку и дрожащими руками надорвала конверт.

«Моя дражайшая Кит,

Я уверен, ты удивлена, почему я решил написать тебе после всего того, что произошло. Все эти месяцы, что я нахожусь здесь, я вспоминаю о тебе каждый день. Я знаю, ты в это не поверишь, но ты была единственной женщиной в моей жизни, которую я любил. Другие женщины… конечно, моим изменам нет оправдания. Думаю, я просто привык к такому образу жизни, и мне было трудно заставить себя измениться даже ради такой чудесной женщины, как ты. Но теперь я изменился — у меня просто не было выбора. Тюрьма заставляет переосмыслить прошлую жизнь, свои мотивы и чувства.

Я по-прежнему люблю тебя, Кит. Мне бы хотелось встретиться с тобой. Мне очень одиноко здесь, и я бы хотел, чтобы ты ко мне приехала. Если ты приедешь, мы можем поговорить о долгах, которые я тебе оставил. Я подумываю написать книгу о своей жизни. Может быть, по ней даже снимут фильм.

Так я впишу твое имя в список моих посетителей и буду ждать. Пожалуйста, подумай об этом.

Трент».

Кит швырнула письмо на стол, потом снова взяла, еще раз перечитала и разорвала на мелкие кусочки. Невероятный нахал! Он на полном серьезе думает, что она отправится в пятичасовую поездку…

Да, думает. В этом весь Трент.

Мужчины. Они ей совершенно не нужны.

Потом она подумала о Грее. И вздохнула.

Когда она вошла в магазин, Кори не улыбнулся. Она сказала себе: «Бизнес» — и расправила плечи. Но как же трудно думать о делах, когда его взгляд скользит вдоль ее узкого облегающего платья с короткими рукавами в индейском стиле, добирается до треугольных сережек и замирает на губах! Она оставила пиджак в машине, ведь в магазине было так же жарко, как и на улице.

Кит подняла подбородок, но Грей не отрывал глаз от ее губ. Наконец он прервал затянувшееся молчание:

— Здесь побудет Гас. Мы можем пойти в офис.

— Это не займет много времени, — ответила Кит в лучшем стиле бизнес-вумен.

Он нахмурился и пропустил ее вперед.

В офисе Кит все время следила за тем, чтобы расстояние между ними не сокращалось, чтобы их руки случайно не соприкоснулись, когда она передавала ему рекламу. Грей обошел стол и опустился во вращающееся кресло, Кит осталась стоять перед ним. Он взглянул на нее снизу вверх.

— Реклама замечательная. Кит…

Она положила на стол свой портфель и открыла его.

— Вот макеты плакатов. Они будут готовы послезавтра.

Кит вытащила картонки и протянула ему.

— Если вам хочется что-нибудь поменять, скажите сейчас.

Грей даже не взглянул на них. Он взял со стола ручку и начал щелкать ею.

— Я вполне доверяю вашему мнению относительно плакатов.

— Но?

— Но я лучше знаю, что хорошо для моей сестры.

— И что? Что это значит? Я не могу высказать свое мнение?

Он положил ручку на торговую книгу.

— Конечно, нет.

Кори встал, обошел стол и остановился совсем рядом с ней.

— Вы можете высказывать свое мнение. Просто не расстраивайтесь, если я к нему не прислушаюсь.

— Но если мы не можем согласиться друг с другом…

— Что?

— Если мы не можем согласиться друг с другом, как можем мы быть близки?

Он погладил ее по щеке и приподнял подбородок.

— Несогласие не означает дистанцию. Не означает, если мы уважаем друг друга.

Кит вспомнила, какие аргументы приводили друг другу ее отец и мать. Отец был более сильным, более громким и поэтому всегда побеждал. Каждая фраза отдаляла их друг от друга, пока мать не замолкала. Кит не считала возможным добиваться мира любой ценой. Она знала, что никогда не откажется от своих убеждений, своей веры, своих мыслей ради другого человека. Грей сказал, что она и не должна этого делать. Прав ли он?

Она смотрела на него, на его волосы, упавшие на лоб, на тени вокруг глаз, появлявшиеся, когда он хмурился или улыбался, на скулы. Ей очень хотелось верить ему.

Грей провел кончиком пальца по ее щеке.

— Что-то не так?

— Очень важно быть согласными в том, что касается Диди. Ты сам говорил, что со своей последней женщиной ты разошелся из-за нее.

— Тебе не кажется, что ты чересчур осмотрительна? — Он криво усмехнулся.

— Я просто не питаю никаких иллюзий.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я сказал, что не согласен с тобой. Но я уважаю твое мнение и готов обдумать твои слова. Я скорее всего отпущу Диди в лагерь. Хотя мне по-прежнему не нравится эта идея. Даже если в данном случае ты и права, все равно это моя проблема, а не Диди. Я позволю ей поехать и попробовать пожить в лагере.

У Грея хватало и мужества, и силы характера, и всего прочего, что Кит хотелось бы видеть в мужчине. Она поняла, что любит его. Любит до беспамятства. Можно сказать, завязла в трясине. Да поможет ей Бог.

Она пробормотала:

— Тебе совершенно не обязательно извиняться. Диди пойдет только на пользу, если ты дашь ей свободу, которая ей необходима.

— Я долго говорил с Таней, она согласна с тобой. Но у меня по-прежнему есть сомнения. Поездка в лагерь все прояснит.

Кит откинула назад волосы с его лба.

— Собираешься волноваться весь уик-энд?

Грей ласково улыбнулся ей, и ее кровь побежала быстрее.

— Ты можешь помочь мне отвлечься.

— Будем рассматривать разные сценарии праздника? — спросила она как можно невиннее, наклоняясь ближе к нему.

— Я думаю, мы можем придумать себе занятие и получше, — промурлыкал он, прижимаясь к ней губами.

Кит думала только о Грее, о его запахе, прикосновении. Она верила, что на сей раз отдала свое сердце человеку, который оправдает все ее надежды. Она верила, что никогда не пожалеет об этом…

Кит копала теплую землю перед домом Грея. Было жарко, так что по ее лбу непрекращающейся струйкой тек пот. Она делала небольшую ямку, сажала в нее цветущую ярко-желтую мимозу, а потом кидала обратно выкопанную землю. Эти цветы до конца лета украсят двор Кори, а потом будут радовать его год за годом.

Внезапно газонокосилка, тарахтевшая на заднем дворе, замолчала, и Кит почувствовала странную пустоту в животе. Ей нужно было рассказать Кори о решении, которое она приняла. Она не могла понять, почему так нервничает. В конце концов, это ее решение. Но они снова могут не согласиться друг с другом, будут спорить…

Кит понимала, что теория Грея верна, — они могут не соглашаться друг с другом и быть близки. Она вспомнила свои отношения с Трентом — вот они никогда не спорили. Почему? Потому что ей казалось, что Трент всегда говорит и делает правильные вещи, совершает поступки, которые радуют Кит и делают ее счастливой. Так, во всяком случае, она думала. А немного спустя она узнала, что он делал за ее спиной — манипулировал, маневрировал, обманывал.