События в жизни Беатриче развивались так стремительно, что совет старшей сестры иногда пришелся бы весьма кстати. После смерти матери Изабелла стала для сестры хранительницей ее детского мира. В тяжелую минуту Беатриче ловила себя на мысли, что постоянно задается вопросом: как поступила бы на ее месте Изабелла? Беатриче старалась вести себя так, как, по ее мнению, вела бы себя в похожих обстоятельствах старшая сестра. Если Изабеллы не было рядом, она все равно служила примером для сестры. Иногда, всматриваясь в толпу, Беатриче замечала женщину, похожую на Изабеллу, чтобы через мгновение убедиться, что воображение ее подводит.

Вечером, на роскошном пиру при свечах, куда были приглашены две тысячи гостей, Беатриче обнаружила, что ее неудержимо тянет поговорить с мужем Изабеллы. Лодовико велел ей расспросить Франческо о его настроениях и отношении к войне с французами, но на самом деле Беатриче хотелось услышать новости о сестре.

— Давайте в этот раз не будем обсуждать лошадиные стати, маркиз, — заявила Беатриче в ответ на многословное приветствие Франческо. — Меня интересует только здоровье сестры. Я жажду подробностей, ведь в письмах всего не расскажешь.

— Что ж, извольте. Изабелла уже вот такая, — Франческо отвел руку на несколько дюймов от живота. — Покупая вазы и картины, она торгуется, словно арабский барышник. Иногда мне кажется, что моя жена родом из Венеции.

Беатриче заметила гордый блеск в водянистых карих глазах Франческо. Несомненно, он знал цену своей блестящей супруге. Беатриче слышала, что Изабелла — гордая, прекрасная Изабелла — заложила свои драгоценности, чтобы Франческо смог заплатить за оружие и припасы для армии.

— Она велела Андреа Мантенье расписать стену в своем студиоло, предложив в качестве темы какой-нибудь классический сюжет. И как вы думаете, что выбрал старик Мантенья? Он изобразил девять муз на горе Парнас, а в центре танцует золотоволосая беременная муза с лицом Изабеллы. Она прекраснее самой Венеры, что изображена сверху.

— Она и есть сама Венера, — согласилась Беатриче. — Наконец кто-то нарисовал Изабеллу в ее подлинном облике.

— Это так, — ответил Франческо, — она вдохновляет многих. Будь я ревнивцем, поэтам, художникам и придворным не поздоровилось бы.

Беатриче не удержалась от смеха.

— Но ведь вы на самом деле очень ревнивы, маркиз!

— Не стану отрицать. Наверное, до сих пор мне просто не изменяло самообладание.

После того как гости разошлись и герцог с герцогиней остались одни, Лодовико захотел узнать, о чем Беатриче так живо беседовала с Франческо. Она рассказала, что Мантенья изобразил Изабеллу в образе музы.

— Вот и славно. Может быть, теперь она оставит в покое magistro, — заметил Лодовико. — Мантенья — гений. Хочется верить, что ему удалось утолить ее жажду остаться в веках.

Никогда еще Беатриче не слышала, чтобы Лодовико отзывался об Изабелле так язвительно.

— А как насчет более важных материй?

— Вряд ли здоровье и благополучие моей сестры — материя, недостойная вашего внимания.

— Это самодовольное ничтожество Франческо! С удовольствием отказался бы от его услуг! — воскликнул Лодовико. — Он даже не соизволил обсудить со мной дела! Наверное, маркиз полагает, что служит только венецианцам. Его не заботит, чьи деньги звенят в его карманах.

Вряд ли в Италии остался хоть один человек, подумала Беатриче, который не знал бы, чьи деньги наполняют карманы итальянских союзников Лодовико, французского короля и германского императора. Лодовико вел тайные переговоры с врагами французов, но на публике продолжал клясться королю Карлу в верности и не так давно одолжил ему большую сумму.

— Важно, чтобы враги не подозревали о том, что ты действительно задумал, — сказал он Беатриче.

— Пока нам это прекрасно удается, — отвечала Беатриче.

В Венеции, во время празднеств, посвященных созданию Лиги, Лодовико продолжал публично отрицать свою связь с этим союзом. В городе звонили все колокола, горожане говорили только о том, что французов скоро вышвырнут из Италии. Даже французский посол заинтересовался слухами.

— Герцогу ничего об этом не известно, — отвечал французу посланник Лодовико.

— Почему ты решил, что Франческо не хочет обсуждать дела? Он был так приветлив со мной! Никогда не поверю, что он собрался оскорбить тебя в день твоего триумфа. Не глупец же он, в самом деле!

Темная жилка вздулась на лбу Лодовико, делая его старше и суровее. Беатриче никогда не видела мужа таким раньше.

— Наверное, все остроумие и любезность он растратил на дам. Когда я спросил его, намерен ли он выступить на юг, Франческо с самым наглым видом заявил, что не собирается воевать с французами. После чего гордо удалился, словно я его оскорбил!

— Наверное, ты действительно оскорбил его. Может быть, Франческо решил, что ты усомнился в его военных талантах? Ты — великий правитель, Лодовико, но ты не военачальник. Кроме того, до Франческо могли дойти слухи о твоих переговорах с французами и венецианцами, поэтому он и не захотел открыто обсуждать эту тему.

— Почему ты встаешь на его сторону? — воскликнул Лодовико. — Ты больше не доверяешь мне?

Беатриче не помнила, чтобы Лодовико когда-нибудь повышал на нее голос.

— Мне не нравятся твои домыслы о моей сестре и ее муже. Они никогда не давали повода сомневаться в своей лояльности. Господин мой, что так гнетет твой дух в день твоей победы? Ты основал самый мощный союз в итальянской истории, собрал самую сильную армию!

Лодовико не ответил. Он несколько секунд пристально смотрел на Беатриче, затем в сердцах махнул рукой и вышел из комнаты.

После этого разговора Беатриче не видела мужа два дня.

От слуг она узнала, что Лодовико в Виджевано, где отдыхает от пышных торжеств. Чтобы не давать повода для слухов, она притворилась, что знала об этом. Беатриче не понимала, в чем она провинилась. Раньше Лодовико всегда разделял с ней свои беды и заботы. Почему теперь он бежит от нее?

Вернулся Лодовико полумертвым.

Взволнованный гонец вытащил Беатриче из ванной, где она спасалась от полуденной жары.

— Герцог болен и хочет видеть герцогиню. В сопровождении мессира Амброджо он направляется сюда и просит приготовить комнаты.

— Чума?

Завтрак подступил к горлу Беатриче.

— Нет, не чума, — отвечал посланник, отводя глаза от растрепанной герцогини, закутанной в льняной халат. Мокрые волосы Беатриче рассыпались по плечам. — Похоже на припадок. Герцог получил дурные известия, но какие — мне не известно.

Беатриче так спешила, что отпихнула служанку, которая пыталась затянуть корсаж ее платья. Услыхав внизу шум, полуодетая герцогиня бросилась в холл. Вода с мокрых волос капала на спину и платье. С обеих сторон Лодовико поддерживали мессир Амброджо и его слуга. Шелковая ткань на шее герцога потемнела от пота. С подбородка на грудь капала слюна, глаза дико вращались. Беатриче показалось, что левая сторона тела Лодовико неподвижна. Рот скривился набок, напоминая перевернутый полумесяц. Беатриче рывком отворила дверь спальни. Лодовико уложили в постель, он застонал. Глазами Лодовико искал глаза Беатриче. На лице застыло удивление — в кои-то веки на его пути оказалось препятствие, с которым он не в силах справиться!

Помощник лекаря поднял голову герцога и влил в рот какое-то снадобье. Лодовико подавился, попытался выплюнуть жидкость, но собственный язык ему не повиновался. Наконец ему удалось расслабиться, и жидкость попала в горло.

— Я дал ему успокаивающее питье, — объяснил мессир Амброджо.

— Что случилось? — спросила Беатриче. — Он съел что-то дурное?

Беатриче не на шутку испугалась, но гордость не позволяла ей обнажить чувства перед человеком, которому она не доверяла.

— С ним удар, приключившийся от дурных новостей. С мужчинами его лет такое бывает. Ему требуется отдых.

Лекарь отвел Беатриче от кровати, пока его помощник прикладывал к лицу герцога прохладную ткань.

— О каких новостях вы говорите? — спросила Беатриче.

Лекарь медлил, словно прикидывая, заслуживает ли герцогиня миланская его доверия. Лодовико застонал. Беатриче теряла терпение.

— Должна напомнить вам, что я являюсь регентом моего мужа, — промолвила она.

— Сегодня утром он узнал, что Людовик, герцог Орлеанский, захватил Новару.

— Но ведь это же наш город! В двадцати милях от Милана!

— Людовик неожиданно покинул Асти и объявился перед воротами Новары с огромной армией. Он заявил горожанам, что его бабкой была Валентина Висконти, предложил признать его законным герцогом Милана и открыть ворота. Иначе город будет разграблен.

Беатриче ждала завершения истории.

— Разумеется, горожане открыли ворота.

Казалось, что с каждым днем Лодовико все больше впадает в беспамятство. При виде Беатриче он пытался шевелить правой рукой, но левая по-прежнему оставалась неподвижной. Лодовико хотел что-то сказать, но с губ срывались только несвязные звуки, словно у глухонемых нищих, которые торчат на городских площадях. Беатриче пыталась устоять перед обрушившейся на нее лавиной: болезнь мужа, его отдаление от нее, претензии герцога Орлеанского на миланское герцогство. Вероятно, до Карла уже долетели слухи о Лиге. Объединенные итальянские армии готовились выступить на юг. Карл понимал, что Лодовико, несмотря на все его клятвы, больше не союзник Франции. Наверняка герцог Орлеанский действовал с одобрения Карла.

В любом случае Карл не станет мешать захвату Милана. Если кто-нибудь прознает о болезни Лодовико, французы тут же окажутся у ворот города.

Беатриче доводилось слышать истории о ночном нападении на замок д'Эсте. Враги Эрколя хотели захватить его семью, чтобы заставить герцога отказаться от власти. Ей тогда исполнился год, и Беатриче ничего не помнила. Проявив мудрость и мужество, мать спрятала детей, и герцог смог расправиться с восставшими. Теперь рядом с Беатриче не было ни матери, ни отца, ни старшей сестры. Ныне она сама стала матерью. Изабелла далеко. Муж, который должен защищать ее от тягот и бед, не может вымолвить ни слова. Беатриче вспоминала, как обычная сдержанность Леоноры боролась с женской гордостью, когда при ней пересказывали давнюю историю. Герцог Эрколь не уставал восхищаться мужественным поведением жены в час испытаний. Теперь и Беатриче должна сделать так, чтобы ее дети и дети ее детей вспоминали не страдания, а благополучное завершение всех бедствий. Ей хотелось, чтобы в глазах Лодовико светились восхищение и благодарность, когда в будущем он будет пересказывать эту историю.

Она сжала правую руку Лодовико. На ощупь рука неприятно холодила.

— Я позабочусь обо всем, дорогой мой, — промолвила Беатриче, бесстрашно встречая молящий взгляд мужа и заставляя себя улыбнуться.

Она укрыла детей в Рочетте, надежном убежище замка, и выставила вооруженную охрану. Направила посланцев ко всем дворянам, которые публично заявляли о верности нынешнему миланскому герцогу, прося их немедленно собраться в Кастелло. Беатриче сообщила сторонникам Лодовико о нападении герцога Орлеанского и отправила защищать город. Когда герцогиню спрашивали про мужа, она отвечала, что герцог совещается со своими генералами.

Беатриче вызвала Бернардино дель Корте, давнего и преданного друга Лодовико, которого этой зимой приставили следить за сокровищницей замка. Тогда дель Корте поклялся в вассальной верности герцогу и герцогине миланским и заверил их, что будет защищать сокровищницу до последней капли крови. Теперь он повторил перед Беатриче свои клятвы. Беатриче встретилась с начальником замковой стражи, которому подчинялись пятьсот солдат, и велела усилить бдительность.

Герцогиня направила письмо Галеаззу, который с небольшой армией уже находится на пути в Новару. Бьянку Джованну Беатриче приютила у себя. Она боялась за душевное здоровье дочери Лодовико, отец которой лежал при смерти, а муж отправился в опасный военный поход. Беатриче рассылала послания итальянским сторонникам миланского правителя и императору Максимилиану, рассказывая о предательстве герцога Орлеанского и прося помочь Галеаззу. Если последнему не удастся задержать Людовика в Новаре, французы окажутся у ворот Милана. Куда еще мог направиться Людовик, задумавший стать миланским герцогом? Ночью Беатриче спала, крепко прижав к себе сыновей. Она вспоминала, как в детстве засыпала рядом со щенками, которые согревали ее и дарили безмятежный сон. Теперь каждую ночь она готовилась спасаться бегством, как некогда герцогиня Леонора.

Бьянка Джованна, мужа которой война вырвала из супружеской спальни, ночи напролет просиживала у постели отца и нежно разговаривала с ним. От бессонных ночей кожа Бьянки стала почти прозрачной. Когда Лодовико засыпал, Бьянка пробиралась в семейную часовню и до самого рассвета молилась за мужа. Однажды утром Беатриче нашла ее на коленях перед алтарем. Бьянка явно не ложилась с самого вечера. Высокая свеча, перед которой она молилась, догорела до фитиля. Беатриче заметила темные круги под мутными от слез глазами Бьянки.

— Ты должна спать, Бьянка, — сказала Беатриче. — Разве твоему отцу, мужу или мне с детьми будет хорошо, если ты уморишь себя до смерти?

— Я часто провожу ночи в молитвах, — пыталась защититься Бьянка, — ведь Господь так добр ко мне. Хоть я и незаконнорожденная, после смерти матери отец всегда был так нежен и щедр ко мне! Он выдал меня замуж за самого доблестного рыцаря в Италии. Если я проведу на коленях остаток жизни, мне все равно никогда не отблагодарить Создателя за его доброту.

Не приходилось сомневаться в искренности Бьянки. Беатриче не хотелось остужать благочестивый пыл дочери Лодовико. Она протянула Бьянке руки, подняла ее с пола и отправила поспать пару часов, пообещав, что разбудит, если отцу станет хуже.

Проходили недели. С каждым днем Лодовико становилось лучше, он уже мог сжимать левый кулак. Рассеивались и тучи, сгустившиеся над городом. Венецианец Бернард Контрарини прибыл в Милан с двумя тысячами греческих наемников, чтобы защищать город. Каждый день Беатриче получала от Галеазза донесения о мелких стычках с французами у стен Новары. Содержание писем она от мужа скрывала.

...

Пока нам удается удерживать Людовика в стенах Новары, но все больше времени мне приходится проводить, убеждая войска оставаться на месте. Им не платили несколько недель, солдаты на грани бунта. Карманы пусты даже у интенданта, и он грозится перейти на сторону французов.

Беатриче вступила в тайные переговоры с казначеем Лодовико мессиром Гвалтьери, но узнала только, что все деньги ушли на создание Святой Лиги. Солдатам обещали щедро заплатить, если Лига одержит победу. Теперь успех кампании зависел не только от воинского искусства Франческо и Галеазза, но и от их умения уговорить солдат подождать.

Беатриче следила за перемещениями армии Франческо, которая продвигалась на юг. Изабелла писала, что дни и ночи вместе со священниками молится об успехе Франческо. Битва казалась неминуемой. Неаполитанцы устали от французов: недалекого Карла (неаполитанцы считали короля тупицей), способного думать только о любовных утехах, и его солдат. Пьяные французы валялись на улицах, врывались в дома, насиловали женщин и забирали все, что попадалось под руку.

Наверное, Карл успел прочесть надписи на стенах. Неаполитанцы готовились к восстанию. Король покинул Неаполь, оставив город на герцога Монпансье, кузена Франческо Гонзаги. Жену герцога Кьяру укрывала в Мантуе Изабелла. Маркиза мантуанская заявляла, что готова приютить любого члена своего клана. Странные отношения завязывались на войне. Ее сестра укрывала Кьяру, с мужем которой Франческо собирался воевать. Армию Франческо оплачивал другой родственник Франческо по жене, которого поддерживали венецианцы, некогда считавшиеся его заклятыми врагами. Чем же все это закончится? Да и закончится ли вообще?

Однажды утром Беатриче сидела в своем студиоло, безрадостно размышляя о будущем. Французская и итальянская армия вот-вот сойдутся в битве, а человек, который задумал и оплатил эту войну, не встает с постели, словно дряхлый старик. Лодовико медленно поправлялся. Каждое утро его выводили во двор погреться на солнце, но едва ли он был в состоянии влиять на ход событий. Двадцатилетней герцогине миланской приходилось постоянно напоминать себе о том, что она приходится дочерью герцогу Эрколю д'Эсте и внучкой королю Ферранте. Если придется, она сумеет постоять за себя и свое королевство. Почему бы и нет? В истории немало женщин, которые, оказавшись в положении Беатриче, сумели достойно выдержать испытания. Сможет ли Беатриче д'Эсте стать новой Семирамидой или Артемидой? Кузина Лодовико Катерина Сфорца из Форли вечно затевала войны с соседями. В девятнадцать лет эта женщина с мечом в руке вела свою армию на штурм замка Святого Ангела в Риме. Мысль о том, что ей предстоит управлять целым королевством, до смерти пугала Беатриче. Что, если итальянцы потерпят поражение и французы окажутся у ворот Милана?

Беатриче отодвинула нетронутый завтрак и подняла глаза. Перед ней с сумой в руках стоял Леонардо Флорентийский. На усталом лице художника было написано беспокойство. Интересно, кто впустил его?

— Чем я могу помочь вам, сударь? — спросила Беатриче.

Наверняка он пришел просить аванс за фреску в трапезной доминиканского монастыря.

— Ваша милость, я получил от герцога записку, в которой он призывает меня обсудить некоторые военные и инженерные вопросы. Однако слуги сказали, что он болен и не принимает посетителей.

— Герцог прислал вам письмо? — недоверчиво переспросила Беатриче.

Еще одна уловка, чтобы выманить деньги? Для чего еще художнику понадобилось выдумывать подобную нелепую историю?

— Не письмо, а записку, написанную его собственной рукой. Герцог беспокоится о безопасности замка. Я поступал к нему на службу в качестве военного инженера и специалиста по вооружениям. И вот мои умения пригодились.

Лодовико, не желавший никого видеть, послал за Леонардо? Беатриче удивленно разглядывала письмо, несомненно написанное рукою мужа.

— Мне сказали, что письмо было передано через его дочь, мадонну Бьянку.

Что ж, похоже на правду. Бьянка не смогла бы отказать отцу.

— Ваша милость, вы позволите мне говорить откровенно? — спросил Леонардо.

— Воля ваша.

Беатриче, как обычно, пугали рассуждения magistro.

— Мне случалось отрезать языки, препарируя трупы. Увы, я не обнаружил мышцы, которая отвечает за сплетни, хотя иногда кажется, что распространять их — главное предназначение этого органа, по крайней мере у придворных.

— Понимаю, — ответила Беатриче. — Стало быть, вам известно о состоянии герцога?

— Известно, ваша милость.

— Тогда вы знаете, что он выздоравливает, однако герцог еще слишком слаб, чтобы принимать посетителей.

— Возможно, у герцога созрели мысли, которыми он хотел бы со мной поделиться.

— Magistro Леонардо, позвольте и мне быть откровенной. Не секрет, что иногда ваши разговоры заканчиваются ссорой. Если излишнее волнение приведет к припадку, мы потеряем герцога.

— Этого не случится, поверьте мне. — Никогда еще в присутствии Беатриче Леонардо не выглядел таким уверенным в себе.

— Вы еще и будущее предсказываете? — улыбнулась Беатриче.