…надо написать Нинусу.

Или послать кого по следу. Но кого? Кого-нибудь. Найти. Если все так, то… возможно, дитя священной крови им все же понадобится.

Правда, пока не ясно, для чего.

Глава 3

Баронесса глядела на Миху с печалью. И под взглядом её он несколько терялся, впрочем, не только он. Вот баронесса вздохнула. И Джер тоже, только тише и, как почудилось, не совсем искренне.

— То есть, — уточнила она, — вы полагаете, что весьма скоро исполнится предсказание Анноры? И небеса вновь прольются огненным дождем?

В её исполнении это прозвучало весьма по светски. Так и захотелось шаркнуть ножкой, приложиться к бледной ручке и заверить, что все будет именно так.

— Что за предсказание? — уточнил Миха.

Вдруг да там что-то полезное предсказали?

— О конце света, — Джер тотчас развеял надежды. — О том, что однажды грехи людские отвратят богов от них. И те, в гневе своем, обрушаться на мир. Небеса загорятся. Огненный дождь пройдет по земле, и не останется никого живого.

Да, за оптимизмом и надеждой — это не к предсказателям. Определенно.

— Примерно так, — Миха почесал себя за ухом. — Но тут может, и выживем. Есть шанс. Надо сделать запасы. Еды. Воды. Всего запасы.

И неплохо бы развернуть гидропонные фермы. Конечно, полностью перейти на гидропонику не получится, не те технологии, не тот уровень развития и собственные Михи познания слишком уж обобщенные. Но вот хотя бы частично.

Скажем, пара бассейнов с водорослями.

А их уже будет жрать скот.

И… и будет ли? Да и сколько коров можно прокормить таким образом? Нет, все это, что мертвому припарки.

— Сколько у нас времени? — баронесса явно решила в панику не ударяться. — Урожай только начали снимать. Сперва зерно, позже — репа и капуста, это вовсе ближе к заморозкам. Зерно еще высушить надо. Обмолотить. Или наоборот?

Она ненадолго задумалась.

— Твой отец как-то упомянул, что в замке может укрыться тысяча человек, настолько велики его подземелья. Но…

Миха понял.

Укрыться на недельку-другую — это одно. А сколько продлится метеоритный дождь? Эту тысячу ведь кормить чем-то надо. И поить. И гадить они станут, а человеческое дерьмо — отличный источник всякой заразы. Хотя, чего уж тут, не только человеческое.

— Все равно, — Джер дернул головой. — Надо сказать, чтобы зерно не продавали на сторону.

— Распоряжусь. Но этого будет мало. Пошлем обозы в город, но опять же, не сейчас. Сейчас если что и продадут, то старое и по завышенной цене. Надо ждать сбора урожая.

И на Миху посмотрела.

А что он?

— Небо пока чистое и… не думаю, что все будет в один миг.

От астрономии Миха по-прежнему далек, но вот что-то подсказывало, что входить в пояс астероидов планета будет постепенно.

— Значит, какое-то время у нас имеется.

— Имеется. Может даже не один год, — Миха поерзал. — Если повезет.

Если очень уж повезет, то на тех самых болотах, возвращаться на которые ему категорически не хотелось, он найдет чудо-кнопку, заботливо оставленную Древними для потомков. Нажмет её и спасет этот гребаный, наизнанку вывернутый мир.

— Мой покойный супруг, — губы баронессы чуть дрогнули. — Часто повторял, что на везение рассчитывают лишь неудачники.

Она поднялась.

— Я напишу отцу, если вы не возражаете. И Совет… новость такова, Джер, что тебе стоит обратиться к Совету. Правда, не уверена, что они послушают, но повод собраться будет. С другой стороны, если обратиться сейчас, цены на зерно взлетят. И не только на него. Люди, может, и не поверят всецело, но опасения возникнут. А значит… в Совет отпишем чуть позже. После урожая. Раз уж время есть.

— А если, — Джер глянул на Миху в поисках поддержки. — Если времени не так много? Если все случится раньше, чем они соберутся?

— Тогда, думаю, они и сами вспомнят о предсказании Анноры.

Баронесса взяла в руки книгу в темной обложке.

— А тебе стоит жениться.

— Мама!

— Ты единственный наследник, дорогой. И твой наставник согласен.

Миха на всякий случай кивнул. Не то, чтобы он был так уж согласен, но возражать баронессе сейчас явно не стоило.

— Мир на краю гибели!

— Вот именно. Мир на краю гибели, а у тебя ни одного наследника! Даже бастардами не обзавелся.

Уши у Джера покраснели, да и кончик носа тоже.

— Я понимаю, что твоя невеста еще не достигла женского возраста, но… она ведь не одна.

— Я слово дал!

— И никто с тем не спорит. Де Варрены всегда держат слово, — почему-то в словах баронессы почудилась насмешка. — Однако сейчас особые обстоятельства. И да, ты ведь не обещал, что она будет первой женой.

— Чего ты хочешь?

— У моего дорогого брата остались две дочери.

Наследницы.

— Старшая уже в нужном возрасте и вполне способна произвести дитя. Да и сама девушка мила, скромна, воспитана.

— А еще имеет права на замок? Так?

Баронесса пожала плечами. Мол, лишний замок в хозяйстве всегда пригодится.

— Мама… это просто…

— Невозможно, — подал голос Миха, за что и получил недовольный взгляд. — Слишком близкое родство.

Джер выдохнул и с явным облегчением.

— Мой отец взял в жены свою кузину, а до того его отец…

— Именно. И если Джер последует их примеру, то дети его родятся уродами, — Миха поднялся. — Если вам так охота его женить, то пускай. Но выберете уж тогда кого-нибудь… поздоровее, покрепче и не близкую родственницу.

Сказал и удалился.

Быстро.

Пока баронесса не пожелала еще какого-нибудь совета испросить.

Во сне Винченцо снова горел. Жар исходил изнутри, грозя испепелить, и кажется, легкие плавились, ребра готовы были потечь раскаленным металлом. И когда он уже почти-почти вспыхивал, чтобы превратиться в пепел, сон отступал.

И Винченцо осознавал себя, настоящим, лежащим в постели, промокшей от его пота.

Он хватал воздух губами и давил в себе крик.

Снова.

И опять. И даже когда он честно пытался удержаться на грани, все равно засыпал, выпуская огонь из-под контроля. А потом просыпался.

И в очередной раз он просто повернул голову, вцепившись в подушку зубами. Именно тогда на лоб легла ледяная ладонь.

— Плохо? — темнота скрывала Миару, но Винченцо узнал её голос. И едва не расплакался от облегчения, от осознания, что он не один. — Ты горишь весь. Лихорадка?

Рука не убиралась, и держала его в сознании своим холодом, силой, что пробиралась сквозь нее. Винченцо закрыл глаза.

В груди болело.

Тело болело.

Особенно ноги. Сейчас он ощущал их, каждый треклятый осколок кости, который составили, притянули силой к другим, но не срастили.

Рука убралась.

— Не уходи, — если бы он мог, он бы поймал Миару. Усадил бы рядом. Просто так. Просто, чтобы сидела. Но сил не было даже на то, чтобы приподняться.

— Куда я от тебя уйду, — её рука скользнула под голову. — Это просто лихорадка. Ничего серьезного. Тело слишком пострадало, вот и отвечает. Пей.

В рот полилось что-то горькое и мерзкое до того, что каждый глоток приходится делать усилием воли. Но он глотает. Лишь бы не ушла. Лишь бы задержалась, пусть даже ненадолго.

— Ты…

— Я сейчас, — она сняла одеяло. — Ты весь вымок. Надо раздеться. Будет неприятно. Повязки тоже сменю, насквозь… вот почему ты просто не сбежал, а?

— Н-не знаю, — от горечи губы онемели. И язык с ними.

Миара стянула с него рубашку, и это тоже было больно. Кожа, кажется, натянулась, и Винченцо ощущал её, тончайшую пленку, готовую лопнуть.

— Давай-ка… нет, простынь я с тебя не стяну.

— Позови.

Должны быть слуги. Рабы. Кто-то, кто поможет.

— Позову, — ладонь снова коснулась лба. — Ты только не вздумай…

Он не дослушал, опять проваливаясь в наполненную болью и огнем бездну. И в ней уже почти сгорел. Привычно даже, если подумать. Правда, на сей раз пламя обнимало нежно, лаская, и боль сгорала раньше, чем сам Винченцо.

Она отступала потихоньку, оставляя место для странных мыслей.

Он глава рода?

Может стать, если захочет… хочет ли? Когда-то мечтал. Робко, потому что это были очень опасные мечты. Узнай кто о них, и Винченцо не дожил бы до рассвета. Сейчас он, кажется, тоже не доживет, а потому можно мечтать смело.

О том, как он вернется в город.

И главный смотритель башни поклонится, признавая право. И как он войдет в эту башню, поднимется по лестнице, уже не презренный бастард, один из многих, а как глава великого рода.

— Глава, глава… пей, — донеслось сквозь пламя. — Будешь сжимать зубы, я их тебе выбью.

Она всегда отличалась заботой и нежностью.

Миара.

Бледная девчонка в темных одеждах.

…иди сюда, я тебе что-то покажу. Видишь?

Птица на ладони. Махонькая. И перья радужные. Такие есть у невесты старшего брата. Их привезли в золотых клетках и Вин смотрел, как одну за другой клетки вносят в башню.

— Откуда она?

Миара смотрит с жалостью.

— Болела. Вот и выбросили. А я взяла и теперь у меня будет своя птица, — она гладила хрупкое тельце осторожно. — Хочешь потрогать?

Вин прикоснулся к лазоревым перьям. И птица чуть дрогнула. Было слышно, как мелко и часто стучит её сердечко.

— Только ты никому не говори, — Миара прижала сложенные вместе ладони к груди. — А то отберет. Она мне не нравится.