Вопросов мы не задавали никогда, не желая давать преподавателям возможность пуститься в пространные объяснения в счет нашего свободного времени. С нас хватает и того, что из-за учебных мероприятий мы спим по три часа в сутки и не можем смотреть на пищу без рвотных позывов.

— О чем она сегодня говорила? — сдерживая зевок, спросил Рем.

— О принципе меньшего зла, — отмахнулся Анджей.

— И что? — не уяснил смысла фразы однокашник.

— В общем, это тот самый принцип, из-за которого нас еще не везде сажают на кол и забивают камнями.

— А… Ну тогда ясно, — кивнул Рем. Он явно ничего не понял, но нарываться на дальнейшее обсуждение материала не стал. Вот еще. Этику сдавать только через месяц, так на кой ляд мозги засорять?

— Может, позавтракаем в кои-то веки? — предложил Анджей. — У нас вроде бы следующей парой лекция по всеобщей истории магии и колдовства.

— Не выйдет, — ответил я. — Мэтр Кассиан уехал в командировку, и вместо истории у нас дополнительная лекция по ритуальному мучительству.

— …! — одновременно выдохнули оба моих друга. — А раньше предупредить нельзя было? Мы бы тогда не стали ужинать.

— Да ладно, может, уже все успело перевариться, — неуверенно предположил я.

— Ничего, скоро узнаем, — обреченно произнес Рем.

Вышеозначенный предмет даже как чисто лекционный курс вызывал у студиозусов непередаваемые ощущения, заставляющие желудки совершать невероятные кульбиты и расставаться со своим содержимым. А уж когда пошли практические занятия… Человек двадцать с нашего курса вообще испарились в неизвестном направлении, до сих пор так и не появившись.

Еще в начале второго года обучения старшекурсники передали нам величайшую мудрость факультета, накопленную многими поколениями наших предшественников и бережно хранимую на протяжении веков: особую дыхательную технику, которая позволяла если не сохранить пищу в желудке, то хотя бы не дать последовать внутренностям на свободу вслед за непереварившимся обедом. Не самое приятное времяпрепровождение — слушать, как правильно загонять в жертву ножи, крючья, иголки, под каким углом, как поворачивать, чтобы боль была наиболее сильной… Как вспомню, так тошно становится. А ведь нам еще зачет сдавать. И не только на овеществленной иллюзии. Для нужд факультета некромантии королевские тюрьмы регулярно поставляют в Академию некоторое количество приговоренных к смерти узников. Они-то и являются рабочим материалом для зачетов по ритуальному мучительству и жертвоприношениям. А живодерни присылают животных. Особенно часто для некромантских обрядов используются кошки всех мастей и возрастов.

Все это, конечно, жутко, отвратительно, но такова наша будущая профессия, и никто не в состоянии изменить ее специфику. А сама по себе некромантия — магия полезная и необходимая, причем так считают абсолютно все, иначе бы всех, даже самых завалящих мастеров смерти, давным-давно отправили бы на костер. Хотя некромантов и так частенько убивают не самыми приятными способами: обычно самосуд вершат селяне, люди темные и необразованные, искренне считающие, будто их выходки угодны Светлому Единорогу. Вот только вряд ли воплощение Света нашего мира может быть в восторге от того, что озверевшая толпа разрывает на части одного-единственного мага, хоть и темного.

— Добрый день, студиозусы, — как обычно, радостно поприветствовал аудиторию мэтр Вансел.

Каким образом этому преподавателю при его-то специализации удалось сохранить нездоровый оптимизм и неплохое, пусть и странноватое чувство юмора, было никому не известно. Вансел вел себя дружелюбно, в ссоры не вступал и вообще, как казалось, обладал легким, незлобивым нравом. Но при этом ни один из магов-преподавателей не осмеливался в открытую противоречить мэтру Ванселу хоть в чем-то. И именно этот факт наводил на мысль, что показная благостность этого некроманта имеет не слишком большое отношение к истинным свойствам его натуры. Нет, до сего момента этот странный тип еще никого не подверг пыткам без официального на то разрешения, но вот взгляд у него всегда был хищно-оценивающий, как у паука, который снисходительно взирает на мух, кружащих в опасной близости от его паутины.

На пожелание «доброго дня» народ, по своему обыкновению, старательно промолчал, потому что на нашем факультете день, равно как и ночь, добрым не бывает.

— Итак, сегодня мы с вами…

Даже предполагать, о чем пойдет речь на этой лекции, не хотелось, к тому же реальность всегда оказывалась хуже обещаний. Нам уже объясняли, для каких ритуалов лучше всего подходят девственницы, для каких — младенцы… и далее по списку. Высшая некромантия не бывает ни чистой, ни милосердной.

Из аудитории мы не вышли, а вылетели со скоростью пушечного ядра, сметая все на своем пути. Конечным пунктом был туалет, и тот студент, который не успел бы в это великое место вовремя, запачкал бы пол в коридоре (а это администрацией не поощрялось), испортив себе репутацию до конца учебы. Как выяснилось, ни у Анджея, ни у Рема ужин все-таки перевариться не успел, и они долго прощались с его остатками. Двум девушкам понадобились нюхательные соли, коими я щедро поделился. Я таскаю с собой в сумке небольшую аптечку, в которой не переводятся обеззараживающие зелья (мало ли с какой дрянью придется возиться), бинты, нюхательные соли и нашатырь, средство надежное, проверенное, но оставляющее непередаваемые ощущения после применения.

— Слушай, а ты-то почему нормальный?! — искренне возмутились зеленовато-бледные друзья, недовольно взирая на более-менее бодрого меня.

— Не знаю, — тоже удивился я, только сейчас понимая, что сегодняшняя лекция не произвела на меня сильного деморализующего эффекта. — Но мне вообще-то всегда было не так паршиво, как вам. В конце концов, у меня мама и бабушка — некроманты, я с детства привык к подобному.

— Да, парень, ну и поганое же было у тебя детство, — хмуро пробурчал Анджей.

На самом деле детство мое было замечательным. Меня вечно перетаскивали из Рассветного леса в Закатный, к бабушке Гире и дедушке Нимлоссэ. В Закатном лесу мне нравилось гораздо больше, чем в чопорной обители моих родственников со стороны отца. Ее королевское высочество принцесса Гира за долгие годы замужества многое сумела изменить в устоявшихся и скучных традициях королевства своего супруга.

Эта женщина всегда была для меня загадкой, которую я так и не сумел разгадать. Самым удивительным казалось то, что на этой вспыльчивой, резкой, неусидчивой и язвительной особе по какой-то прихоти судьбы женился эльфийский принц и живет с ней по сей день. Причем живет благополучно и счастливо. Просто невозможно представить себе менее похожих друг на друга супругов. Дед — царственно сдержанный, спокойный. Даже если бы он ходил в лохмотьях, по его гордо поднятой голове и неестественно идеальной осанке любой понял бы, что перед ним принц. А рядом с ним — неугомонная, вечно встрепанная бабушка, в которой было слишком много энергии, чтобы она могла позволить себе такую роскошь, как величественное спокойствие.

Не могу сказать, что я сразу проникся любовью к некромантии и страстно желал обучаться этому виду магии. Поначалу я пришел в откровенный ужас, осознав, чем занимаются моя мать и бабка. Да и вряд ли какой ребенок мечтает возиться с трупами, а уж тем более взывать к силам смерти… Я хотел стать самым обычным светлым магом-воином, как отец и дед, спасать прекрасных дев, побеждать злобных монстров, и надеялся, что когда-нибудь даже сумею убить дракона. Хотя бы одного, не слишком крупного, все же великого воителя из меня не получилось бы.

Учителя годами бились со мной, пытаясь впихнуть в мою венценосную головушку знания, необходимые для того, чтобы стать великим воином… Не вышло. Так, боец среднего пошиба. К тому же выяснилось, что по какой-то непонятной причине мне недоступна магия Света. Абсолютно. Даже в самом простом своем проявлении. Когда дед со стороны отца, повелитель Рассветного леса, узнал об этом, его едва удар не хватил. Он закатил безобразную истерику моей матери Мириэль и предъявил претензии бабке и деду — дескать, подсунули королевскому дому Рассветных эльфов негодный товар. Скандал был жуткий, но что можно было сделать, если принц Эльдан уже родился и даже благополучно дожил до тридцати лет? До этого узнать о моем дефекте было невозможно: у эльфов магический узор формируется к пятидесяти годам (можно сказать, отставание в развитии по сравнению с другими расами), но я же не чистокровный, вот и получил доступ к магии раньше положенного срока. Все-таки в наличии человеческих генов есть некоторые преимущества. Ко всему прочему, я был признан совершеннолетним уже в шестьдесят, а не в девяносто-сто лет, как принято у эльфов.

— Бр-р, — помотал головой Анджей. — Кошмар какой-то. Не представляю, как я буду применять эти знания на практике.

Это он о лекции по ритуальному мучительству. Да уж, после подобных занятий нормальные студиозусы ночами спать не могут, а мы ничего — вот отдохнем немного и будем как новенькие.

— Да сдашь ты этот несчастный коллоквиум, — отмахнулся я. Опять Анджей начинает истерить по поводу того, что ничего не знает и уж точно ничего не сдаст.

— Я не о коллоквиуме, — тихо и как-то обреченно сказал однокашник. — Я о практике.

Мы промолчали. Бывают вещи, о которых просто не хочется разговаривать. Так люди стараются не называть волка волком, а говорят «серый»… Кажется, что пока не произнесешь это проклятое слово, ничего не случится и все будет хорошо.

— Да ладно, может, тебя еще отчислят, — вздохнул Рем, пытаясь хоть как-то утешить друга. Но вышло несколько неуклюже.

Анджей считался энтузиастом на нашем факультете. По крайней мере, так полагали все, кроме нас с Ремом. Было в этом парне что-то, что давало основания считать его кандидатом на отчисление. У нас никогда не выгоняли за неуспеваемость, и ни один из учащихся не уходил сам — если уж хватило духу поступить на этот факультет, то хватало духу и на нем учиться… К тому же некромантов всегда было чуть меньше необходимого количества, и при таком раскладе упустить даже одного способного ученика — это преступление. Просто…

Просто в какой-то момент к студиозусу мог подойти преподаватель и будничным тоном сообщить, что он больше не учится на нашем факультете и должен перевестись на любой другой по своему желанию. На первом курсе мы еще не понимали принципа этого странного отбора и искренне считали подобные действия откровеннейшим произволом деканата… На втором уже начали улавливать некоторую закономерность. На третьем поняли: выставляли тех, кто не сможет. Что конкретно не сможет, представлялось еще смутно, но ощущение неуверенности и неустойчивости, чувствующееся в некоторых, говорило о том, что этим студиозусам не следует становиться мастерами смерти, так будет лучше для всех. Иногда такая неустойчивость чувствовалась и в Анджее.

— Может, и отчислят, — согласился приятель. — Но я не уверен, что хочу этого.

— Тут решение зависит не от тебя, — вздохнул я.

Меня-то с факультета точно не отпустят, даже если я буду прорываться с обнаженным мечом. В первый же день обучения у меня состоялся очень познавательный разговор с деканом, во время которого я узнал многое о себе и своей семье. В том числе выяснилось, почему мне неподвластна обычная магия светлых эльфов.

— Ладно, хватит мучиться ерундой, лучше поспим пару часов, а то ночью погонят на кладбище, призраков классифицировать, — махнул рукой на все проблемы Рем.

— Надеюсь, это не то кладбище, где обосновалась Черная Теща? — во весь рот ухмыльнулся я.

— Нет, мы отправимся туда, где обитает Любвеобильная Невеста, — хрюкнул однокашник. — Вот будет тебе приятная встреча. Невеста так неравнодушна к эльфам, особенно к блондинистым!

— Не напоминай, — горестно простонал я. — Эту дуру бесплотную даже заклинания третьего порядка не берут. Мощная, зараза.

Так уж получилось, что, на свою беду, я представляю собой классический образчик (хоть и слегка поблекший за годы учебы) затаенной девичьей мечты: златоволосый синеглазый принц. И даже белый конь в конюшне имеется, злющий жеребец, к которому я порой боюсь подходить, — одному Единорогу известно, где бабушка Гира достала это чудовище. Если бы я не носил на груди медальон студента факультета некромантии, не одевался в помятую черную одежду и не был бы столь вопиюще костляв, то все девушки нашей Академии были бы моими. Ужас… Я, конечно, ничего не имею против девушек, но не в таком же количестве! Тем более что юные особы, узрев перед собой воплощенную мечту, не размениваются на мелочи, а сразу же пытаются затащить избранника в храм и совершить свадебный обряд. Нет, брак — дело весьма неплохое, но я для этого еще слишком молод, к тому же не думаю, что родственники обрадуются, если я заведу себе пару сотен жен. Да и как я справлюсь с такой толпой?!

Вот и призрачная девица, имевшая несчастье почить накануне собственной свадьбы, с какого-то перепугу решила облагодетельствовать меня своим вниманием, и теперь все практические занятия на кладбище, где обитала Любвеобильная Невеста, были похожи на переполох в больнице для умалишенных. Я старательно пытался окончательно отправить в загробный мир эту стерву, преподаватели вопили, чтобы я не трогал ценного призрака (все-таки такой сильный экземпляр — большая редкость), ценный призрак почему-то никак не переселялся за Последние Врата… Полный идиотизм.

— К Дракону всё, — устало и недовольно поморщился я. — Спать!

Наша комнатушка в общежитии была самым родным и спокойным местом из всех, что я знал. Занимали мы ее втроем с друзьями, хотя комната была рассчитана на четверых. К нам упорно пытались подселить еще кого-нибудь, но любой пробовавшийся на место нашего соседа позорно сбегал после двух суток совместного проживания. К нам засылали и будущих коллег, и ребят с факультета светлой боевой магии, даже предсказателя подсунули (тот напророчил, что конец света начнется именно в нашей комнате, и удрал проситься на постой к алхимикам). И чего они все так боятся? Ну мертвый хомяк исправно крутит свое колесо круглые сутки (черный юмор Рема), ну пентаграмма нарисована посреди комнаты — так она нерабочая, демоны из нее уже не выходят (это уже я на спор чертил, до сих пор как вспомню — так вздрогну), ну холодильный шкаф охраняется привидением, подселенным Анджеем… Что тут такого? Обычное дело, мы же некроманты. Вон девчонки из соседней комнаты зомби пятого порядка на посылках держат — и все нормально. До того момента, пока они его на этаж целителей с поручениями не посылают. У бедных борцов за здравие после встречи с чудом современной некромантии запасы успокоительных зелий заканчиваются. В общем, нормальная жизнь нормальных студиозусов ненормального факультета.

Повалились спать и вырубились мы одновременно. Привыкли. Если с нашим образом жизни не научишься засыпать мгновенно, то рано или поздно свалишься от истощения. О предстоящем через четыре года выпускном мы просто мечтали: возможно, после получения диплома наш график станет более приемлемым, чем тот, что мы имеем сейчас.

Сны мне снились беспокойные. Наверное, их условно можно было бы назвать кошмарами, но для студента нашего факультета сновидения с душераздирающе кричащими персонажами — это мелочь, на которую уже и внимания особого не обращаешь. Как-то во время жертвоприношения других звуков жертвы и им сочувствующие не издают. Издержки профессии.

Утро наступает всегда слишком рано. Даже если это день, неумолимо приближающийся к вечеру.

— Подъем!!! — заорал над самым моим ухом Злобный Суслик.

Я подскочил на постели как укушенный. Еще не до конца проснувшийся мозг пытался сообразить, по какой причине нас так не вовремя разбудили. Идеи проносились одна бредовее другой, начиная с мысли о пришествии Черного Дракона, заканчивая версией об отчислении.

— Вы где были час назад?! — почему-то именно из меня начал выбивать признание замдекана.

— Здесь, — пробормотал я, пытаясь скрыться от наставника под подушкой. Ну совесть-то у него есть? И так целую неделю спим урывками.

Подушку у меня отобрали, и миру явилась моя помятая заспанная физиономия во всей своей эльфийской красе.

— Эльдан, ты и твои друзья покидали территорию общежития? — странным тоном спросил у меня маг.

— Если ни у кого не было приступа лунатизма, то не покидали, — чуть не вывихнул челюсть в зевке я, отворачиваясь к стене.

— Точно? — не унимался замдекана.

— Келе, прибей его, а? — раздалось со стороны кровати Анджея.

Рем одобрительно всхрапнул.

Келе — это тоже я. Айаллэ, верный рыцарь моей любимой матери, дал мне второе имя, как было принято у его народа. Честно говоря, это прозвание нравилось мне куда больше пафосного эльфийского Эльдана, что означало «дар звезд». Келе — ветер, причем дарующий надежду. Среди демонов такое имя считается почетным. Так что я гордился им и просил друзей называть меня именно так.

— Эльдан!

Суслик в число друзей не входил.

— Да не покидали мы эту комнату! Хоть у вахтера спросите и сигнальные чары на дверях проверьте!

— А то я не знаю, что, когда вам нужно, вы из общежития испаряетесь не хуже привидений!

Я совершенно не понимал, к чему клонит наставник. Ну даже и удрали бы мы с ребятами погулять, так это что, преступление?

— Да что стряслось-то? — в конце концов не выдержал я.

— Не знаешь, стало быть, — то ли мне, то ли самому себе сказал преподаватель.

Что я должен был знать и почему я об этом должен был знать, известно только Дракону с Единорогом, но уж никак не замученному учебой эльфу. Я хотел было донести до Суслика эту мысль, но… позорно отключился.

— Твое высочество, а что там такое было, а? — позевывая, спросил меня за полчаса до практикума Рем.

— Да Суслик прискакал, спрашивал, не отлучались ли мы куда-нибудь. Как будто мы физически могли хоть куда-то выползти…

Анджей неодобрительно фыркнул. Прерывать сон некроманта — это нарушение неписаных правил поведения мастеров смерти. Нам и так редко выспаться удается.

— Надо бы проверить, не сгорел ли главный корпус, — рассмеялся Рем. — Впрочем… С чего бы это на нас подумали? Мы еще ничего не сжигали.

Ключевым словом было «еще». Мы, трое, многое делали, чтобы Академия не могла спать спокойно. Но, разумеется, не только мы. У всех ребят с нашего факультета очень сильна тяга к розыгрышам, давно ставшая притчей во языцех, а уж имея под рукой практически ничем не ограниченное количество мертвых тел, которые нам с дорогой душой поставляет муниципалитет близлежащего городка (гораздо выгоднее подсунуть останки нам, чем хоронить за собственный счет), мы развлекались с удовольствием и огромной фантазией. Впрочем, никого из объектов шуток не съели и не увезли в больницу для умалишенных… Так что наши забавы можно считать вполне невинными. К тому же так развлекались не только некроманты: чего стоил голем, которого соорудили ребята с кафедры магии земли… Нормальный такой голем. Вот только не надо было его создавать в непосредственной близости от нужника… Маги-недоучки хватанули чуть больше землицы, чем рассчитывали… и творение их благоухало, как нечищеный скотный двор.

— Да Дракон с ним, — хмыкнул я, натягивая поверх штанов и рубашки, в которых спал, традиционную черную робу.