Однако что-то не сходилось. Тави всматривалась в лицо монаха и все больше проникалась уверенностью, что Дэнг — самый нормальный из всех людей, которых она когда-либо знала. Противоречие было настолько сильным, что от него чесался мозг.

— Это какая-то метафора? — ухватилась она за соломинку.

— Да нет же, — качнул головой Дэнг. — Асуров много. Те из них, кто не знаком с учением Будды, называют себя Иными…

«Ты — Иная, — прозвучал в голове голос Андрея. — Магия существует…»

— Асуры, которые полностью приняли свою природу, называют себя Темными. Есть и другие — не смирившиеся со своим перерождением и стремящиеся нести добро людям. Они зовут себя Светлыми. Темные и Светлые — враги друг другу, но на деле между ними нет разницы: яростное желание блага — себе ли, другим — несет лишь зло и страдание. Есть и третьи. Те, кто следит за равновесием, чтобы Темные и Светлые асуры не пошли войной друг на друга: ведь их гнев так велик, что может низвергнуть мир в Сумрак. И каждый асур, не отвергший свою природу, не отказавшийся от волшебства, в глубине души жаждет лишь силы. Его гложет зависть к тем, у кого ее больше. Ему всегда требуется сила, все больше и больше энергии, чтобы исполнить свои неутолимые желания…

— Но, Дэнг, — слабым голосом проговорила Тави, — я же…

«Не такая», — хотела она сказать и задумалась. Видимо, все ее мысли отчетливо отражались на лице, потому что Дэнг печально кивнул.

— Но почему? — с отчаянием спросила Тави. — Что я такого сделала, что превратилась в это?

— Ты уже родилась такой. А почему… Кто знает, кем ты была в прошлой жизни? Может, человеком, который совершил много зла. А может, животным, невинным и буйным, и это — ступень не вниз, а вверх…

Тави схватилась за голову. Больше всего ей хотелось отвергнуть слова монаха, объяснить их бредом или счесть замысловатой буддистской метафорой: только пойми, что к чему, и тут же настигнет просветление. Однако серое стояло за плечами. Тави чувствовала дыхание Сумрака. Она была в нем. Она умела толкать мир в нужную сторону.

— Асуры ищут друг друга, объединяются. Владеющим магией слишком одиноко жить среди людей, ведь им приходится скрывать свое существование. Но их власть огромна, ведь единственная настоящая радость Иного — менять судьбы людей так, как он считает нужным. Они находят юных асуров, еще не осознавших свою природу, и берут под свою опеку. Эти двое, которых ты встретила на острове…

— Да, я поняла, — пробормотала Тави. Стоило представить Семена в качестве опекуна и наставника, и ее охватило желание драться. «Полезут опять — дам в морду и убегу, — мелькнула мысль, — не станут же они меня силой отлавливать…» А голос монаха все шелестел — видно, ему самому давно хотелось поговорить о том, что скрыто от обычных людей.

— Теперь ты понимаешь, что происходит? — тихо спросил монах. — Ты даешь волю своим желаниям, позволяешь себе быть асуром — и тут же погружаешься в пучины моря вокруг горы Сумеру, куда мы были низвергнуты богами…

— Мы?!

— Конечно. Откуда ж мне все это знать, по-твоему?

— Ну, вы же монах, — растерянно пожала плечами Тави. — Простите, но вы не похожи на чело… асура, измученного завистью и желаниями.

— Потому что милосердие Будды бесконечно, — улыбнулся Дэнг. — И для асура есть путь к освобождению. Ты можешь перестать страдать. Ведь эти мучения существуют только в твоем уме.

— Вы же не будете запирать меня и бить палкой по голове, чтобы я быстрее достигла просветления? — подозрительно спросила Тави.

— А ты считаешь, что по-другому никак? — хмыкнул Дэнг. — Думаешь, я беру в ученики всех напуганных туристок, которых удастся поймать?

— Да я уже не знаю, — буркнула Тави. — Что же делать? Стать монахиней, как вы?

Она представила себя замотанной в белую рясу, беззвучно скользящей по предрассветным улицам с плошкой для подаяния в руке. Бледная моль, жалкая тень бывшей Тави. Тишина и медитации, спокойствие… Она же хотела спокойствия? Такая жизнь не лишена радости — во время путешествий по Азии Тави повидала достаточно монахов, чтобы понять это. Но это точно не та жизнь, которой она хотела. Надо совсем устать и вымотаться, чтобы допустить саму мысль о таком существовании.

— Зачем же сразу в монахини? — покачал головой Дэнг. — Просто тебе придется выбрать. Это не правда, что у асуров нет свободы воли. Есть. Но им много труднее, чем людям: судьбы асуров жестче, определенней, чем судьбы людей, и их почти невозможно поменять. Но все-таки, если много трудиться и избегать соблазнов, которых у тебя намного больше, чем у людей… Но ты все-таки можешь выбрать, пойти ли по пути асура или встать на срединный путь, прожить человеческую жизнь, очистить карму.

Тави тихонько вздохнула, и монах понимающе улыбнулся.

— Не думаю, что тебе будет трудно выполнять заповеди Учителя, — успокаивающе произнес он. — Они просты и естественны, и скорее всего ты уже, не зная сама, соблюдаешь их. Намного труднее будет отказаться от возможностей, данных тебе с рождения, тех, что дарит тебе Изначальная Сила. Но если сумеешь — в следующей жизни переродишься в человека. В единственное существо, для которого возможно освобождение от колеса сансары, от вечных страданий и зла. Но тебе придется выбирать. Иначе это произойдет само собой, без твоей воли.

— Это как? — насторожилась Тави.

— Иные не оставят тебя в покое. Они захотят, чтобы ты стала одной из них, и будут заманивать тебя обещанием магии, обещанием силы и власти, обещанием возможности творить добро… ведь ты из Светлых, ты стремишься к этому. Не сделаешь осознанный выбор, поддашься течению — и сама не заметишь, как отвергнешь человеческую жизнь и растворишься в своих соплеменниках. И все они будут убеждать тебя, что ты решила правильно. Ты забудешь даже, что ничего не решала, так асуры умны и лукавы. Самый сильный и необузданный из них — Джору, его хитрость не знает границ, остерегайся его…

Монах вдруг поморщился, будто вспомнил о чем-то очень досадном, и Тави показалось, что он сейчас просто и незамысловато выругается. Но Дэнг уже взял себя в руки.

— Но и другие асуры для тебя опасны, — немного торопливо добавил он. — Ведь устоять будет почти невозможно.

* * *

Тави мрачно следила за оранжевой рясой Дэнга, все еще мелькающей на краю парка.

— Вот что это было, а? — печально спросила она в пространство. Перегруженная голова гудела, мозг буксовал, отказываясь обрабатывать новую информацию. Хоть монетку бросай: верю — не верю… Впрочем, не верить в существование Сумрака она не могла. А вот объяснения…

— Но логично же! — произнесла Тави совсем уже жалобно.

В канале громко плеснуло, мелькнула плоская скользкая голова с толстыми усами. Наверняка съедобная, подумала Тави и тут же поняла, что снова проголодалась. Хорошо рыбам: ни мозгов, ни чувств, можно лопать их с чистой совестью. И Дэнгу хорошо — у него есть вера, он с этой верой вырос, для него существование асуров так же естественно, как чашка жареного риса с утра. А главное, совершенно понятно, что с этим делать. Для него единственная разумная цель — спрыгнуть с колеса сансары и уйти в нирвану. А если Тави пока не хочет спрыгивать? Ей пока, между прочим, и здесь нравится… Ну и что, что этот мир — иллюзия. Зато красивая.

Она вдруг поняла, что монах так ничего и не сказал о самом важном: о том, что случилось с Андреем. Не подсказал, как ей с этим жить. Ведь именно для этого она сунулась в монастырь — чтобы кто-то рассказал ей, как жить с этим ужасом внутри. Или такие случаи — нормальное дело для асуров? С точки зрения Дэнга, обижать людей и зверей нехорошо, а убивать — вообще немыслимо. А как насчет Иных? Не люди же, в самом деле, и не животные…

Тави замотала головой. Если так — она совершенно точно хочет остаться человеком, тут и выбирать нечего. И вообще к черту асуров. Ей сейчас надо совершить подвиг и найти в недрах загадочной гостиницы хозяина, или дежурного, или хотя бы того парня в татуировках. Любого, кто сумеет выделить ей кровать. Остальное — потом. Может, ближе к вечеру у нее даже найдутся силы пройтись. Может, она даже разорится на кофе в прохладной, всегда малолюдной кофейне неподалеку. Помнится, там еще потрясающе вкусные булочки… Но сначала надо хоть немного подремать.

А гостиная здесь, кажется, прямо на мосту, подумала Тави. Пока она маялась на веранде и тупо пялилась в мутную воду канала, сгинувшего бородача сменили двое в дрэдах, один в наушниках, другой — с путеводителем. На мосту — не под мостом, уже хлеб, решила Тави и волоком потащила рюкзак через низкий порожек.