Я заметила, как бабуля пытается подавить саркастичную усмешку. Она сложила губы трубочкой и прикусила щеки, так что стала похожа на золотую рыбку.

Мои родители — отдельная тема. Уже во время часовой поездки на машине из аэропорта вчера вечером все их разговоры сводились к искусству. О судьбоносной выставке в Галифаксе, которую сейчас готовила мама. О новой коллекции открыток с ее фотографиями природы. О папином сотрудничестве с художниками коренных народов Канады, о том, что маму номинировали на премию для начинающих художников. Неважно, что их дочь только что вернулась с дипломом бакалавра после четырех лет жизни в Европе и что ей тоже есть о чем рассказать. Они всегда были такими. Вот почему я с детства проводила большую часть времени у Бабули Жу-Жу.

Она хмыкнула, но воздержалась от комментариев.

— Сомневаюсь, что мне круглосуточно нужна сиделка, но я, конечно, рада проводить с тобой больше времени.

Я ухмыльнулась.

Она подмигнула и невесело улыбнулась в ответ.

— Ну, рассказывай, — в конце концов сказала она. — Что у тебя произошло со времени последней встречи?

Мы пили лимонад, и я рассказала ей о последних днях в Университете Мальмё [Город в Швеции.], куда я перевелась после двух семестров в Женеве. Мы общались по скайпу каждую неделю, так что бабуля знала о том, что у меня происходит.

— А где?.. — протянула она многозначительно, когда я закончила рассказ.

— Я тебя скоро с ним познакомлю, — выпалила я. — А сейчас я хочу к животным.

Бабуля с улыбкой кивнула и указала на сад:

— Ты знаешь дорогу! И раз уж ты туда собралась, поменяй всем воду. Я утром не успела.

Я вскочила и побежала по веранде. В ветвях могучих старых деревьев щебетали птицы, легкий морской бриз трепал мне волосы. Ветер донес до ушей блеянье и кудахтанье. Мне не терпелось увидеть животных. В нос уже ударил терпкий запах овечьей шерсти, сена, козьего кала и куриного корма.

Первой я увидела белоснежную курицу с коричневым пятном.

— Гертруда! — я громко поприветствовала ее, сияя от радости, и так напугала беднягу, что та поскакала прочь, громко кудахтая.

— Прости! — крикнула я вслед старой наседке и спрыгнула со ступенек веранды в сад.

Огромный сад был аккуратно разделен на небольшие царства. Три козы и шесть овец паслись на лужайке, рядом расположился курятник и загон, хотя днем куры свободно разгуливали, где им захочется. В самом углу сада под шишковатыми дубами стояли ульи. Я еще издалека услышала гул и суматошное жужжание своих старых друзей.

Я на секунду остановилась, чтобы проникнуться атмосферой. Сердце до краев наполнилось теплом. Если бы меня спросили, где мой дом, я бы ответила «здесь». Именно здесь.

Я подошла к забору вокруг выгона и открыла калитку. Ко мне тут же подбежали две козы. Я аккуратно закрыла за собой калитку и поздоровалась с животными, которые тут же принялись радостно облизывать мне пальцы.

— Привет, ребята! Я по вам скучала. — Козел Казимир наблюдал за нами с почтительного расстояния. — Да, даже по тебе, старый ворчун!

Я поздоровалась с овцами, которые всегда вели себя крайне настороженно, хотя я всех знала по именам. Затем я начала наполнять корыто из шланга.

Потом я пошла к двум десяткам кур и в деревянных ящиках для несушек нашла пять яиц. Бабуле, должно быть, очень тяжело нагибаться из-за гипса. Я аккуратно сложила яйца в нижнюю часть своего широкого топа и несла их перед собой, словно в переднике.

Наконец-то я дошла до пчел. На мне не было спецодежды, поэтому я присела в траву на безопасном расстоянии и начала наблюдать за хаотичным движением перед пчелиными домиками. Солнце грело лицо, куриные яйца давили на живот, трава щекотала голые ноги, я глубоко вдыхала сладковатый запах пчелиных сот. Как же я скучала по этому месту! Пусть и не хотела себе в этом признаваться.

Когда я вернулась на веранду к бабуле, на столе уже стояла тарелка с аппетитным сэндвичем.

— Ты серьезно?! Я еще не переехала, а ты уже меня кормишь!

Бабуля подняла бровь и посмотрела на меня серьезно.

— Завтра День Канады. Я знаю, куда ты вечером собираешься, так что не отпущу тебя на голодный желудок!

Я не нашлась что ответить. Выложив яйца на стол, я плюхнулась на садовые качели. Откусив сэндвич, я застонала от восторга. Чеддер, огурчики и сливочный сыр по бабушкиному рецепту. Божественно!

Она довольно ухмыльнулась и подмигнула. Я слопала сэндвич в рекордно короткое время. Пока я ела, на экране телефона постоянно выскакивали новые уведомления. Сообщения из Ватсапа. Я их игнорировала.

Бабуля бросила любопытный взгляд на вспыхивающий экран.

— Ну что? Волнуешься из-за сегодняшнего вечера?

Я ожидала этого вопроса, но он все равно застал меня врасплох. Весь день я пыталась вытеснить из головы эту мысль. Нервничала ли я? Я скорее была на грани нервного срыва.

Я пожала плечами.

— Да не особо. Просто хочу всех увидеть.

Бабуля нахмурилась. Она слишком хорошо меня знала. Мне ее не провести.

— Всех?

— Да, всех! — ответила я с вызовом.

Телефон снова вспыхнул. Я использовала это как предлог, чтобы избежать допроса.

— Мне пора собираться и все такое.

— Конечно! — бабуля понимающе улыбнулась.

— Я перееду завтра, хорошо? У меня не так много вещей.

Она кивнула.

— С нетерпением жду рассказа о вечере!

Я закатила глаза и чмокнула ее в щеку.

— До завтра, Бабуля Жу-Жу!

— До завтра, Лив. Повеселись как следует!

Я чувствовала на себе ее взгляд, пока гремела дверью «Вавочки» и лишь с третьей попытки смогла завести мотор. Этот чертов взгляд ее проницательных глаз. Мне не провести бабулю. Но я постараюсь как можно дольше обманывать саму себя. Это мне всегда хорошо удавалось.

Я ненадолго заскочила к родителям, чтобы переодеться и забрать гитару и укулеле. Начало темнеть, и мне казалось, что мое сердце вместе с солнцем погружается в море. Сердце становилось все тяжелее и робко трепыхалось в груди, как цыплята бабули.

Стоя перед зеркалом в своей старой комнате, одетая в свои любимые джинсовые шорты и топ с бахромой, я, несмотря на волнение, не смогла сдержать улыбку. С плакатов на стенах на меня смотрели Bon Iver, Fleetwood Mac, Florence and the Machine и Ben Howard, и я внезапно вновь почувствовала себя восемнадцатилетней. Сегодня будет отличный вечер.

— Думай о хорошем, и тогда с тобой произойдут хорошие вещи, — пробормотала я своему отражению. Я в последний раз провела по светлым волосам, взяла чехол от гитары и поспешила к выходу.

Вскоре я остановилась перед «Кеннеди Инн», одной из многочисленных небольших гостиниц в нашем городе. Глубоко вздохнув, я посмотрела в зеркало заднего вида и взъерошила волосы. Нервозное движение, которое я с детства использовала, чтобы скрыть торчащие уши — одна из причин, почему я всегда носила свою гриву распущенной.

Краем глаза заметив движение, я обернулась. Бьёрн вышел из белого здания в колониальном стиле. Он выглядел чертовски хорошо. Как и всегда. Темно-русые волосы, загорелая кожа, под светло-голубой рубашкой угадывались аккуратные мышцы.

Я еще раз вздохнула и торопливо вышла из машины. Бьёрн тут же притянул меня к себе и страстно поцеловал в знак приветствия.

— Эй, älskling! — он всегда так меня называл. Это слово означало «любимая» [Шведский язык.].

— Привет, — ответила я, слегка запыхавшись.

— Я по тебе скучал. Готова к вечеринке?

Я натянуто улыбнулась.

— Типа того.