Все это признали, хотя Стивенсон и Смит сделали это довольно настороженно.

— Наша сознательная жизнь имеет форму падения или полета вдоль этого измерения, времени, но в любой момент мы способны воспринимать только три измерения. Однако мы все знаем, что в целом наше существование продолжается от рождения до смерти. Следовательно, мы — существа четырех измерений. Что мы видим в каждый отдельный момент — это только кусочек нашей реальности.

— Вы по-прежнему не выдали никому билета в вашу так называемую Утопию, — отметил Стивенсон.

Уэллс только улыбнулся, решив не отвечать на это замечание.

— Если время — это некое пространство, то почему мы не способны перемещаться по четвертому измерению так же, как по остальным трем?

— Мы это делаем, — возразил Смит. — Со скоростью, которую мы называем минутами, часами, днями, неделями и так далее.

— А если бы мы могли ускорить или замедлить эту скорость?

— Исключено, — сказал Стивенсон. — Время диктует нам скорость жизни, так уж все устроено.

— Разве мы изучаем естественные науки для того, чтобы удовлетворяться тем, как все устроено, а не для познания неизведанного?

Харпер и Гриннел согласились с Уэллсом. Стивенсон, Смит и Престон отпустили шуточки насчет состояния финансов и здравого ума хозяина дома, однако никто из них не выразил желания удалиться.

Спор затянулся на несколько часов, с короткими перерывами на новые порции еды и вина. Уэллс наслаждался дискуссией: он занимался любимым делом, применяя логику, чтобы убедить скептиков. Под возгласы «Невозможно!» он уверенно поведал о последних плодах научного творчества: говорящем аппарате Эдисона, работающей электрической лампочке (он уже установил несколько таких у себя в лаборатории), двигателе внутреннего сгорания Даймлера — Бенца, беспроводной передаче Маркони и (хвала королеве) новой электрической подземке Лондона.

— Так что же невозможно, джентльмены?

Эйч Джи раскинул руки. Он бросил взгляд на стоявшие на бюро часы. Через полчаса встанет солнце. Они проговорили ночь напролет.

— Что невозможно? — устало переспросил Стивенсон. — Невозможно попасть в прошлое или будущее.

Уэллс развернулся к нему. Несмотря на поздний час, глаза у него оставались блестящими и зоркими.

— Что вы делали восемь лет назад, Джон?

— Изучал медицину. И что это доказывает?

— Какой курс лекций был у вас первым?

— Анатомия.

— Вы можете представить себе лицо, фигуру и ухватки вашего профессора?

— Конечно.

— Можете закрыть глаза и увидеть изображения и схемы человеческого тела?

— Безусловно.

— Можете вспомнить первый труп, который вы препарировали?

— К чему вы ведете, Уэллс? Конечно, могу! Память у меня не хуже, чем у всех!

— Значит, ваш разум только что совершил путешествие во времени. Что и требовалось доказать. — Уэллс улыбнулся и нанес решающий удар: — А если ваш разум на это способен, почему же не вы целиком?

Гости начали тихо переговариваться.

Стивенсон вскочил на ноги и воскликнул:

— Это противоречит разумному, Уэллс!

— Возможно. Но и преодоление силы тяжести — тоже. Однако вы ведь знаете, что уже не один человек поднимался на высоту пяти тысяч футов над землей на воздушном шаре, верно?

Стивенсон начал было что-то говорить, но тут же сгорбился, лихорадочно соображая. Разве десять лет назад кто-то мог себе представить электрическую лампу? Или говорящий аппарат? Разве сто лет назад кто-то мог себе представить фотокамеру? Или граммофон? Техника действительно развивается все стремительнее. Может, Уэллс не ошибся относительно утопического будущего с довольным населением. Его теории звучали убедительно.

Смит взял слово — и начал торжествующе:

— А не кажется ли вам все это подозрительно знакомым? Не похоже ли это на то собрание нелепостей, которые Уэллс опубликовал пять лет назад? — Повернувшись к Уэллсу, он спросил: — Как вы назвали ту вещь?

— «Аргонавты времени».

— Да, точно! — подхватил Смит. — Кажется, про молодого человека, который путешествовал во времени, встречаясь с великими цивилизациями будущего. Что за примитивная чушь! Хватит думать о машине времени, Уэллс! Это — потеря времени, и вам не к лицу!

Герберт Джордж Уэллс откашлялся и самодовольно ухмыльнулся:

— Я не просто думал о машине времени, джентльмены. Я ее построил.

Глава 2

Миссис Нельсон разбудили громкие крики. Она прислушалась — и различила приглушенный голос Уэллса, а потом новый взрыв криков. Она посмотрела на часы, стоявшие на тумбочке: 5.15 утра. Миссис Нельсон нахмурилась и подумала, что ее хозяин совершенно лишен благоразумия. Ни благоразумия, ни воспитанности, несмотря на всю его образованность. Он со своими приятелями вот-вот перебудит всех соседей. Если у мистера Уэллса не хватает такта сказать гостям, когда пора расходиться, то она сама им об этом скажет. Она встала с постели и надела поверх синей ночной сорочки халат.

Направляясь к лестнице, миссис Нельсон качала головой. Не понимает она этого человека! Он может быть таким милым и внимательным, таким добрым и щедрым, а потом вдруг взять и начать проповедовать свои радикальные и богопротивные идеи всю ночь напролет. Несомненно, все хорошие качества можно отнести насчет твердой руки матери мистера Уэллса, которая стала опорой всей семьи. А все нехорошее — несомненно, наследство его безответственного отца, который вечно уезжал играть в полупрофессиональный крикет. Не говоря уже об образовании, которое посеяло во впечатлительном уме бедного мистера Уэллса фальшивые семена дарвинизма, социализма и других еретических идей. Она вздохнула. Наверное, ей следует как-нибудь пригласить на чай викария: возможно, он сумеет помочь этому молодому человеку опомниться.

Миссис Нельсон как раз спустилась с лестницы, когда услышала резкий стук в дверь. Кто это мог быть в такое время? Если это еще какие-то неряшливые друзья Уэллса, она сейчас же отправит их восвояси. Она резко открыла дверь. Туман рассеялся, и ей пришлось заслонять глаза от яркого восходящего солнца.

— Мистер Уэллс больше никого сегодня не принимает, джентльмены, — заявила она высокомерно двум крупным, но явно робеющим мужчинам.

Они сняли шляпы и одернули плохо сидящие пиджаки. Она уже собиралась захлопнуть перед ними дверь, когда один из них предъявил ей значок.

— Доброе утро, мэм. Я инспектор Адамс. Скотленд-Ярд. Прошу прощения за ранний визит, но, может, хозяин дома не спит?

* * *

После сделанного Уэллсом объявления гости вскочили и забросали его вопросами. Самым громким оказался Стивенсон. Эйч Джи еще никогда не видел его таким возбужденным. Его крики выходили за рамки приличий. Уэллсу подумалось, что Стивенсон ведет себя как новообращенный католик. А впрочем, почему бы и нет? Машина времени уничтожит смерть — и, надо надеяться, существование Бога тоже.

Когда гости успокоились, Эйч Джи попытался объясниться. Он старался говорить как можно проще, понимая, что много лет изучал и проверял понятия времени и четырехмерной геометрии. Его друзья этим похвастаться не могли, а ему хотелось убедить их полностью и окончательно.

— Джентльмены. Атомы вращаются в Солнечной системе точно так же, как Солнечная система вращается во вселенной. Вселенная тоже вращается, двигаясь в пространстве со скоростью света. Я открыл, что прошлое и будущее существуют в нашей вселенной постоянно, однако наш разум видит только «сейчас», потому что он приучен так делать — возможно, в результате тиранической потребности природы сохранять порядок. Плоскости времени, или сферы, прилегают к той, в которой мы сейчас находимся, и функционируют в соответствии с законами гауссовских координат. Другими словами, наше временное измерение — это всего лишь электромагнитное поле. Вихрь, если хотите. Я сделал следующее: создал аппарат, который противопоставляет энергетические поля, создавая трение. В результате возникают постоянно возрастающие и усиливающиеся цепные реакции, которые поднимают — или скорее выкручивают — машину времени и того, кто в ней находится, из всех временных сфер в сознательном, но испаренном состоянии. Вы сможете переместиться в прошлое или будущее по вашему желанию.

— А откуда вы узнаете, что где? — спросил Гриннел.

— Если вы вращаетесь на запад, то получаете прошлое. Если на восток — вы аккумулируете будущее.

Уэллс допил свой бокал и налил себе еще вина.

— А если отправитесь на север, то найдете Шотландию, а если на юг — то очутитесь в Темзе! — сыронизировал Смит. — Это чушь, вот что я вам скажу.

— Тихо! — прикрикнул на него Стивенсон. Он повернулся к Уэллсу, широко раскрыв горящие глаза. — Это устройство работает, Уэллс?

— В теории — да. Я его пока не испытывал, поскольку меня беспокоит проблема возвращения. Хотя этим утром я установил устройство, которое назвал «регулятором интервалов испарения». Надо надеяться, что оно автоматически удержит пассажиров над временными сферами, если обнаружит опасность.

— Какую опасность?

— Ну, вы же не захотите выйти посреди мора или войны.

— А разве машина времени не остается на одном и том же месте? — проницательно поинтересовался Гриннел.