С минуту женщины молча пили кофе, каждая по-своему вспоминая Тома Тейлора.

— Где эти курятники, о которых вчера вечером говорили Рей и Джадд? — спросила Джинджер. — Я ходила на пастбище, но курятников не видела.

— Они на задворках, за огородом, на вершине холма.

— Пожалуй, схожу посмотрю, прежде чем ехать в город. — Джинджер допила кофе и встала. — Мне следует вернуться до полудня.

Огород всегда был гордостью и радостью Тома. На участке размером пятьдесят на сто футов буйно разрослись овощи. Салат, помидоры, сладкий горошек, молодая картошка — Том нянчился с ними со всеми. Он часто говорил, мол, земля настолько плодородна, что если он посадит пальцы ног Джинджер, то вырастут десять новых девочек, таких же, как она.

Вспомнив это, Джинджер улыбнулась, но стоило ей увидеть небольшой бесплодный клочок земли, граничащий с большим огородом, как улыбка слиняла. Когда-то здесь был ее собственный огород. Каждую весну, пока дед засевал свой большой участок, Джинджер ухаживала за своим маленьким. По вечерам они работали вместе, пропалывая и поливая посадки, соревнуясь, кто раньше вырастит на своем участке первый росток, раздвигающий землю и тянущийся к солнцу. Но сейчас ее участок был бурым и пустым, и она спросила себя, не вспоминал ли дед свою внучку всякий раз, когда приходил работать на большой огород.

Джинджер миновала огороды и достигла вершины холма. Внутри большой, огороженной проволокой территории она увидела три курятника. Рей работал на одном из них, прибивая доски. Когда она подошла ближе, он помахал ей рукой.

— Итак, это курятники, — сказала она, пролезая сквозь промежуток в проволочной ограде.

— Они самые. — Рей опустил молоток и смахнул пот со лба тыльной стороной ладони.

— Я не могу поверить, что у нас что-нибудь получится. Я ничего не знаю о курах, а ты?

— Я тоже нет, но, раз надо, мы узнаем.

— Почему этот не похож на другие? — Джинджер подошла к последнему курятнику, который был меньше двух других.

— Это питомник для еще не оперившихся цыплят. Потом их переведут в курятники.

Джинджер кивнула. Как же она ненавидела кур с их глазами-бусинками и привычкой постоянно копаться в земле и клевать! Если ферму следует расширять, почему бы не разводить более привлекательных домашних животных, например овец, или не увеличить поголовье крупного рогатого скота? Почему из всех представителей животного царства Джадд выбрал именно кур? В ее глазах это было еще одно свидетельство его неблагонадежности.

— Я еду в город. Тебе ничего не нужно?

Рей помотал головой, и Джинджер, махнув рукой, пошла назад к дому и машине.

До городка Джентри, штат Канзас, езды было всего пятнадцать минут. Сегодня, как и всегда в хорошую погоду, город выглядел пустынным. Но Джинджер знала, что в дождливое утро, когда поля пропитывались влагой и на них нельзя было работать, город оживал: фермерам надо было убить время. В такие дни стоянка перед кафе «Чудесный день» была заполнена грузовыми пикапами.

Сегодня утром Джинджер смогла свободно выбрать место на стоянке. Она припарковала машину прямо напротив магазина скобяных изделий, где собиралась сделать большую часть своих покупок.

Ей понадобилось почти полчаса, чтобы выбрать для дома такую краску, какую она хотела, и погрузить банки в багажник. Поддавшись искушению, Джинджер купила дверной замок. Никогда больше Джадд Бишоп не проникнет украдкой к ней в спальню без ее ведома.

Выйдя из магазина скобяных изделий, она пересекла улицу и зашла в бакалейный магазин Мэй.

— Привет, Джинджер. — Старая морщинистая женщина за кассовым аппаратом поздоровалась с ней так, словно они расстались только вчера, а не шесть лет назад.

— Привет, Мэй! Как поживаешь?

— Пока еще дышу, поэтому не могу пожаловаться. — Мэй придвинула к Джинджер большой стеклянный контейнер с лакричными булочками.

— Спасибо. — Джинджер потянулась и достала булочку.

Это был давнишний ритуал. Всякий раз, когда Том приезжал в город, он брал с собой Джинджер, и, пока он делал покупки, Джинджер сидела с Мэй, обсуждая мировые проблемы и жуя булочки.

— Я знала, что ты вернешься домой. Твой дедушка говорил мне. Он явился мне прошлой ночью во сне и сказал, что его внучка Джинджер едет домой, чтобы взять дела в свои руки.

Джинджер улыбнулась: она еще много лет назад привыкла к чудачествам старой женщины. Это Мэй рассказала Джинджер о путешествиях во времени, о летающих тарелках и экстрасенсах.

— Да, теперь я дома и собираюсь взять дело в свои руки.

Мэй удовлетворенно кивнула.

— Будет только справедливо, если «Островком спокойствия» станет управлять член семьи Тейлор, а не чужак, взявшийся невесть откуда.

— В точности мое мнение, — согласилась Джинджер, довольная тем, что нашла единомышленника в вопросе о Джадде. Правда, Мэй верила также, что ее на неделю похищала летающая тарелка и что она была перевоплощением Марии Стюарт, королевы шотландцев, но это не имело значения. Лишь бы Мэй, как и сама Джинджер, считала, что для Джадда нет места в «Островке спокойствия».

— Большой город пришелся тебе не по нраву. — Это было скорее утверждение, чем вопрос. — Ты из семьи Тейлор, Джинджер, ты принадлежишь нашему штату, нашей земле, как твой дед, а еще раньше — его отец, твой прадед.

— Ну, я дома теперь, дома и останусь.

Время приближалось к полудню, когда Джинджер тащилась вверх по дороге к ферме. Ей было приятно в городе, но она помнила, что обещала Лайзе вернуться в поддень.

Лайза позвала ее завтракать. Джинджер увидела на столе только два прибора.

— Где все остальные? — спросила она.

— Джадд и Рей никогда не завтракают в уборочную страду. Кто-нибудь из них позднее зайдет за бутербродами и заберет их в поле. Потом они будут работать дотемна.

Во время еды Джинджер и Лайза болтали, как две кумушки, потом Джинджер поднялась наверх, чтобы навесить замок на дверь своей спальни. Не успела она закончить, как услышала тяжелые шаги на лестнице. Она повернулась и увидела Джадда, идущего по коридору. Заметив ее, он замедлил шаг, а на его лице появилась насмешливая улыбка, от которой девушка вся сжалась.

— Делаешь мелкий ремонт? — спросил он, разглядывая отвертку и молоток, которые Джинджер держала в руках.

— Вешаю замок, — ответила она холодно.

Хоть бы он отступил назад! Он стоял так близко, что она ощущала острый запах мужского пота, аромат спелой пшеницы и свежесть солнечного света.

— Ты собираешься от кого-то запереться или держать кого-то взаперти?

— Запереться от тебя, — ответила она раздраженно. — Ты, кажется, не признаешь за мной права на частную жизнь.

— И ты думаешь, что этот непрочный кусок металла удержит меня, если я захочу войти? — Он смотрел с вызовом, глаза блеснули как сталь. — Иди в комнату и запри дверь. — Он мягко подтолкнул ее в спальню.

Джинджер закрыла дверь и набросила замок, потом отошла назад, ее сердце часто билось в груди. Он попытается сломать дверь, и это просто игра, говорила она себе. Все же она чувствовала, что их игра выходила за рамки приличия и что вызов, который она видела в его глазах, не имеет ничего общего с замком на двери. Хорошо бы он использовал свою голову как стенобитное орудие и обнаружил, что замок непоколебим. Но едва эта приятная мысль пришла ей на ум, как он сильно ударил в дверь, и она открылась, сломанный замок висел на косяке. Мгновение они смотрели друг на друга, потом, сделав три быстрых шага, он оказался около нее. Его жесткое лицо было в дюйме от ее лица, так близко, что она могла разглядеть на нем поры и темную тень отрастающей щетины.

Сейчас он меня поцелует, подумала она. И тут же его рот накрыл ее рот, и все мысли улетучились из ее головы. Ее жизненный опыт не подготовил ее к такому огненному и в то же время ледяному поцелую. Она не была готова к той страсти, которая пронзила ее, как молния пронзает штормовое небо.

И так же неожиданно он отпустил ее. Когда он отошел, его глаза снова смеялись.

— Ты видишь, Перчинка: если я захочу тебя, ничто не сможет мне помешать. Тебе просто повезло, что я не хочу тебя. — Джадд повернулся и вышел из комнаты.

Джинджер села на кровать: ноги у нее дрожали, и она боялась, что сейчас упадет. Она провела пальцем по губам, чувствуя, что нижняя опухла, а подбородок ободран его щетиной. Его слова должны были бы привести ее в ярость, но этого не произошло. Она чувствовала, что, когда он целовал ее, его сердце билось так же часто, как ее собственное.

Джинджер ощущала вкус страсти на губах Джадда, видела, как страсть горит в его глазах. Он солгал, но тело выдало его. Он хотел ее, и она могла использовать это как оружие, чтобы заставить его покинуть «Островок спокойствия» навсегда.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Он хочет ее. Она почувствовала прилив энергии. Он желает её. И мысль об этом, словно припев ее любимой песни, постоянно вертелась у нее в голове.

Этим открытием пока еще не удалось воспользоваться, потому что следующие четыре дня Джинджер не видела Джадда. Он уходил рано утром, когда она еще спала, и возвращался в сумерки. Приняв душ и побрившись, он уходил снова и возвращался поздно ночью.

Джинджер, однако, забавлялась, ведя искусную игру, направленную на то, чтобы раздразнить его. Она щедро разбрызгивала свои духи в их общей ванной, так что он мог ощущать ее аромат, когда бы ни заходил туда. Она оставляла пару черных лосин, перекинутых через шланг душа, и сексуальный пеньюар на крючке за дверью. Она вела древнюю игру, прибегая к оружию, к которому прибегали женщины от сотворения мира.

Но кроме того, Джинджер провела эти четыре дня за кухонным столом, проверяя бухгалтерские книги, которые велись на ферме. Мистер Робертс заверил ее, что материально она хорошо обеспечена, но, изучив эти книги, Джинджер поняла, что ее благополучие построено на песке. Дождливое лето, падение цен на зерно… Ее доходы зависели от очень многих непредсказуемых факторов. Цены на говядину падали, а на домашнюю птицу росли. И хоть ей и не хотелось это признавать, оказывалось, что идея Джадда разводить кур была разумной. Хорошо, если сегодня он закончит уборку. Метеорологи предсказывают вечером грозу, а сильный дождь может побить созревшую пшеницу, как моль — свитер.

Джинджер закрыла книги, разложенные перед ней, встала и, выгнув руки над головой, потянулась. Она подошла к окну, вглядываясь в дальнее поле, где комбайн оставлял широкие прокосы в золоте пшеницы. Она представляла себе Джадда за рулем, окидывающего земли взглядом собственника. Он ведет комбайн с уверенностью и непринужденностью ковбоя, сидящего на своем любимом коне, его сильные загорелые руки легко управляют мощной машиной.

Джинджер отошла от окна, недовольная тем, что до сих пор ее усилия заставить его уехать ничего не дали. На минуту она подумала, не вернуться ли к своим детским проделкам, но тут же отвергла эту идею. Она не сработала много лет назад, не сработает и теперь. К тому же она больше не ребенок, и пришло время оставить детские игры.

Джинджер раздраженно одернула прилипшую блузку. Вернувшись к окну, она на этот раз посмотрела на юго-восток: небо стало угрожающе темнеть. Да она и без этого знала, что надвигается гроза. Чувствовала по липкой влажности, по тяжелой неподвижности воздуха. Джинджер терпеть не могла грозу: раскаты грома и вспышки молний всегда вызывали у нее безотчетный страх. Она повзрослела, но детский страх остался при ней, как, бывает, хранится старый ненужный чемодан.

Джинджер опять отошла от окна: она не хотела поддаться искушению снова взглянуть на комбайн и мужчину, который управлял им.

«Я лучше приму ванну, — решила она. — Избавлюсь от липкой одежды и надену легкий сарафан».

Пока Джинджер ждала, когда наполнится ванна, она думала о встрече, которую назначила Джадду на вечер. Она наконец-таки отловила его этим утром и настояла на встрече после ужина.

Принимая ванну, Джинджер обдумывала те вопросы, которые хотела обсудить с ним. Она хотела узнать о цыплятах, которых должны были доставить на ферму послезавтра. Если она собирается владеть птицефермой, ей нужно знать о них все. Она также хотела, чтобы он занялся покраской дома. Каждый раз, выходя на улицу и видя унылый, запущенный дом, она сердилась на Джадда. Небось бездельничал все эти месяцы…

Джинджер положила голову на прохладный край ванны, ощущая, как ее тело отвечает на расслабляющее тепло воды. Она устала. Последние три ночи она не могла уснуть до тех пор, пока не услышит тяжелые шаги Джадда, который проходил по коридору мимо ее двери. Только зная, что он вернулся, она засыпала как убитая. А сейчас она прикрыла глаза, дав своему телу полностью расслабиться.

Джадд выключил мотор комбайна и вытер пот со лба. Закончил… и как раз вовремя, судя по темным облакам, надвигающимся с юга. До того, как гроза будет прямо над ними, оставалось еще несколько часов, но все равно хорошо, что зерно уже собрано и свезено в хранилище.

Он оглядел теперь уже голое поле. Как бы он хотел, чтобы Том был здесь и мог разделить с ним радость этой минуты! Как ему не хватало мудрого совета старого человека, дружеского общения с ним! Он представлял себе, что Том сидит сейчас рядом с ним и на его старом, обветренном лице появляется выражение довольства. «Ты хорошо потрудился, парень!» Эти четыре слова, которые Том произносил, подмигнув, были самой большой похвалой, какую он когда-либо высказывал. И все же Джадд чувствовал воодушевление и гордость всякий раз, когда Том говорил ему эти слова.

— Ох, Том, зачем ты задал мне такую непосильную задачу? — сказал Джадд, слезая с комбайна и разминая затекшие мышцы.

«Найди хорошего мужа для Джинджер», — умолял Том, его глаза на исхудавшем, бледном лице настойчиво и требовательно смотрели на Джадда.

Джадд не мог отказать старику в его последней просьбе. И не потому, что Том умирал. Просто Джадд любил хозяина. Если бы Том попросил его вывернуться наизнанку, Джадд сделал бы все возможное и невозможное, чтобы выполнить его просьбу.

— Найди хорошего мужа для Джинджер, — передразнил Джадд, стягивая с себя пропотевшую футболку.

Джинджер… В последние три дня, с той минуты, когда, поддавшись безрассудному порыву, он поцеловал ее, Джадд не мог выкинуть ее из головы. Ее аромат, казалось, заполнил каждый уголок дома. Он увидел ее темные лосины и пеньюар, висящие в ванной, и сразу же стал мучительно представлять, как она выглядит в этих вещах. Из-за таких-то видений он и уходил из дома каждый вечер.

Последние три вечера он провел с Амандой Уидерз. Ему было приятно общество женщины, которая ловила каждое его слово, соглашаясь со всем, что он говорит, которая смотрела на него так, как будто он знал ответы на все вопросы в мире.

Но вечера с Амандой не решали проблему мужа для Джинджер. В списке кандидатов значилось четыре имени, и все они были вычеркнуты. Найти хорошего мужа для Джинджер было не легче, чем иголку в стоге сена. Ладно, хватит думать об этом. Сейчас ему нужны только стакан воды и горячий душ. Он вяло направился к дому, ощущая тяжесть и влажность воздуха.

В кухне он налил себе большой стакан воды со льдом, невольно прислушиваясь, чтоб узнать, здесь ли Джинджер. Но ее не было слышно. «Вероятно, обнюхивает курятники, выискивая недостатки», — зло подумал он.

Роджер Хауэлл. Имя всплыло неожиданно, когда он поднимался по лестнице в ванную. Роджер был почти ровесником Джинджер, и Джадд знал, что большинство женщин находят его привлекательным: он был блондин с правильными чертами лица. Он работал в семейном бизнесе по продаже недвижимости и, кажется, вполне преуспевал. Да, Роджер Хауэлл мог быть именно тем, кого искал Джадд.

Стоило ему открыть дверь в ванную, как все мысли о Роджере Хауэлле исчезли. Более того, он вообще потерял способность думать, так он был ошеломлен представшим перед ним зрелищем. Джинджер спала, повернув голову и положив щеку на край прохладной ванны, влажные завитки волос обрамляли лицо. Ее щеки слегка порозовели от горячей воды, а длинные ресницы потемнели от влаги.

Почему во сне она всегда выглядела такой уязвимой? И такой осязаемой? Ее плечи выступали над водой, светящиеся округлые формы ее тела цвета слоновой кости были усыпаны солнечными поцелуями в виде веснушек. Джадд представил себе, как он прижимается губами ко всем этим милым коричневым пятнышкам, и у него задрожали руки.

Пена в ванне начала опадать, и он смог различить слабые очертания ее грудей. Ему захотелось взять мыло и медленно намылить ее всю. Интересно, знало ли ее тело любовные ласки? В ее глазах он читал невинность еще не разбуженной женщины. Но, глядя на нее сейчас, он удивлялся, как любой мужчина из тех, кого она встречала в Нью-Йорке, смог удержаться и не прикоснуться к ней.

Он вышел, тихонько затворив дверь и ощущая, что весь дрожит и что над верхней губой у него выступил лот.

Что-то необходимо сделать, думал он, спускаясь по лестнице и садясь за кухонный стол. Роджер Хауэлл — он уцепился за это имя, как утопающий цепляется за спасательную шлюпку в бурном море.

Если он выдаст Джинджер замуж, выполнив тем самым обещание, данное Тому, тогда, возможно, будет разумно покинуть ферму. Но, как это ни было разумно, его сердце восставало от одной только этой мысли. «Островок спокойствия» — это его дом. Его сердце, его душа принадлежат полям и службам фермы. Все счастливые минуты его жизни были проведены здесь, все хорошие воспоминания были связаны с этим местом. И он знал, как управлять фермой, чтобы она процветала еще больше. Разведение кур — это был только первый шаг из тех, что позволят ему сделать из «Островка спокойствия» ферму его мечты, а эту мечту он вынашивал с пятнадцати лет. При мысли об отъезде его сердце заболело так же сильно, как тогда, когда умер Том.

Нет, он не должен уезжать, по крайней мере, сейчас. Слишком много дел, которые надо завершить, прежде чем уехать.

Между тем он решил, что очень неплохо бы облиться в саду из шланга. Он надеялся, что это охладит не только его тело, но и разыгравшееся воображение.

Джинджер вдруг проснулась, осознав, что вода остыла, а пальцы на руках и ногах стали ребристыми, как чернослив. Она открыла душ и быстро ополоснулась, потом вытерлась и завернулась в большое полотенце.

Выйдя в коридор, она услышала звон посуды и скрипучий звук открываемой духовки. «Должно быть, пока я была в ванной, пришла Лайза», — подумала Джинджер, быстро идя в спальню. Через несколько минут она уже спускалась с лестницы, на ней был легкий ситцевый сарафан.

Джинджер остановилась в дверном проеме, с удивлением увидев, что на кухне хозяйничает Джадд: рукава рубашки закатаны, он помешивает что-то на плите.

— Где Лайза? — спросила она, прислонившись к косяку.

— Звонил Рей, сообщил, что она не очень хорошо себя чувствует. Я сказал, пусть лежит, сегодня вечером мы позаботимся о себе сами, — ответил он, не поднимая глаз от плиты. — Надеюсь, ты любишь гуляш, в холодильнике есть еще салат, в духовке — хлеб с чесноком.

— Прекрасно, — сказала Джинджер рассеянно; она подошла к окну и стала смотреть в него.

Сгущались ранние сумерки, вернее, так казалось из-за грозовых туч. В небе сверкнула молния, Джинджер вздрогнула и прижала к груди руки, еще через мгновение она услышала раскаты грома.

— Я полагаю, утром метеоролог был прав, предсказав дождь.

— Да, скоро разразится сильная гроза. — Он открыл духовку и вынул завернутую в фольгу буханку чесночного хлеба.