ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Джадд, дорогой, ты не хочешь потанцевать? — промурлыкала Аманда, наклонившись над столом и ведя вверх по его руке острым розовым ноготком.

— Мне не хочется танцевать, — ответил Джадд, отодвигая свою руку подальше от Аманды.

Она надула губы.

— Я думала, что мы пришли сюда хорошо провести время. Я не знала, что ты собираешься весь вечер сидеть и злиться.

— Я не злюсь, — возразил он. — Просто мне неохота танцевать.

— Но все танцуют! — воскликнула Аманда, невольно взвизгнув, как двигатель маломощного мотоцикла. — Все веселятся, кроме нас. Посмотри на Джинджер, она танцует почти каждый танец.

Все танцы, кроме одного, подумал мрачно Джадд, его взгляд был устремлен на рыжеволосую царицу бала. Стоило им переступить порог «Клуба лосей», и холостые парни обступили Джинджер, словно настоящие лоси на водопое, толпящиеся вокруг источника. Противно смотреть, как взрослые мужчины строят из себя дураков перед рыжей озорницей, чьи ноги оказались самыми сексуальными, фигура самой стройной, а улыбка самой кокетливой на этих танцах. И почему она танцует именно так — крутя бедрами, извиваясь всем телом, откинув назад голову, чтобы продемонстрировать грациозный изгиб шеи?

Когда музыкальный автомат отыграл очередную мелодию, один парень предложил Джинджер стул, а еще трое бросились в бар, очевидно, чтобы принести ей выпить. Совсем как в фильме «Унесенные ветром»: Джинджер в роли Скарлетт О'Хары устраивала прием своим поклонникам.

Джадд начал свой вечерний отбор претендентов с тех, кто, как ему казалось, был больше всех увлечен Джинджер. Мысленно он добавил их имена к списку кандидатов, который лежал в его записной книжке. Но постепенно он производил отсев. Все эти холостяки казались ему безмозглыми баранами, загипнотизированными ее очаровательной улыбкой, впавшими в транс от ее ярких волос и веселости. Эти парни не подошли бы ей в качестве мужей. Они не для такой женщины, как Джинджер. Ей необходим мужчина, который мог бы противостоять ей, — мужчина, равный ей по силе воли и интеллекту.

Джинджер необходим мужчина достаточно сильный, чтобы справляться с ее слабостями, и достаточно слабый, чтобы любить ее силу. Джадду пришлось признать: Том дал ему невыполнимое задание.

— Я просто не понимаю тебя, Джадд. Зачем ты пришел сюда, если не хочешь веселиться? — Голос Аманды стал напоминать двигатель, набирающий обороты.

— Мне весело. — Джадд посмотрел на женщину, сидящую рядом, потом снова на Джинджер, которая опять танцевала. И подумал: как будто сначала я увидел обычную моль, а потом мой взгляд приковала трепещущая экзотическая бабочка.

— Если ты не собираешься танцевать со мной, может, мне поискать другого партнера? — спросила Аманда, сменив высокие нотки на тон обиженного ребенка.

— Пожалуй, это хорошая идея, — ответил Джадд.

Он не хотел выглядеть невежливым, но отдавал себе отчет в том, что это их последнее свидание. Ему не нужна такая женщина, как Аманда. Ему нужна… Джадд стиснул зубы, боясь закончить начатую мысль. Его взгляд снова был прикован к рыжеволосой царице бала.

— Да ну же, Джинджер! Почему ты отказываешься встретиться со мной в выходные?

Джинджер посмотрела на красивого парня, с которым танцевала, одарив его широкой улыбкой.

— Скажу тебе, Билли Уэйн Грин, я удивлена твоим предложением. Насколько я помню, до моего отъезда в Нью-Йорк ты называл меня стручком красного перца — дескать, я такая же жгучая и тощая.

— Джинджер, мы же были тогда детьми. Об этом пора забыть, — возразил Билли Уэйн, его красивое лицо хмуро искривилось.

— Да, но и кое о чем другом тоже пора забыть, — вполголоса, как бы про себя, сказала Джинджер.

— Что? Повтори, пожалуйста.

— Ничего. — Джинджер помотала головой и знаком дала понять, что громкая музыка мешает продолжать беседу.

Танцуя, она изучала привлекательного блондина, который был ее партнером. Когда они росли, она всегда была немного увлечена Билли Уэйном Грином, с его смазливым лицом и золотистыми волосами. Все были чуточку увлечены им, включая и самого Билли Уэйна. Вообще-то она должна бы почувствовать волнение. Ведь ее детская любовь, которая когда-то заставляла учащенно биться ее сердце, теперь прямо-таки умоляет о встрече. Но она ничего не чувствовала. В этом зале только один мужчина вызывал у нее волнение.

Она бросила взгляд на Джадда: сейчас он сидел за столиком один, а его розовое пирожное танцевало с Харви Ли, самым главным банкиром Джентри. Не оттого ли Джадд нахмурился, словно обнаружил лису в своем драгоценном курятнике? Джинджер, решив, что ей безразлична причина его хмурого вида, продолжала улыбаться Билли Уэйну, пока музыка не закончилась.

— Спасибо за танец, — сказала она, вместе с Билли направляясь к бару.

— Джинджер, ты мне не ответила, — сказал Билли Уэйн, когда она взяла бутылку холодного пива и отхлебнула большой глоток. — Ты будешь со мной встречаться или нет?

Он озабоченно провел рукой по волосам, будто хотел удостовериться, что его прическа осталась идеальной. Так оно и было.

— Нет, — ответила Джинджер, смягчив отказ дружеской улыбкой. — Но все равно спасибо. — Она посмотрела на него взглядом, не допускающим возражений.

Билли Уэйн пожал плечами и отошел, очевидно в поисках той, кто сможет более полно оценить его очарование.

Джинджер подвинула табурет и села, наслаждаясь вкусом холодного пива. «Сбавь скорость, девушка», — сказала она себе, чувствуя, как действует на нее выпитое. Это была ее третья бутылка. Никто не знал лучше ее самой, что она всегда пьянеет от пива. Но ощущение было приятным.

Она посмотрела на Джадда. Их взгляды пересеклись в наполненном людьми помещении, и у нее перехватило дыхание. Может быть, прошло мгновение, а может быть, пролетела вечность, глаза приближали их друг к другу, хотя ни один из них не шелохнулся.

Желание… оно медленно разгоралось в его глазах, захватывая ее своими пылающими щупальцами. Джинджер вспомнила, как однажды их губы слились, а ее пальцы касались его обнаженной груди. Глаза его говорили, что он тоже помнит это. От его взгляда мурашки бежали по ее спине и рукам.

Джинджер резко отвернулась. Ее рука, подносящая бутылку пива ко рту, дрожала. Ну его к черту! Нечего смотреть на нее страстными глазами! Пусть смотрит так на женщину, которую привел сюда как свою подружку.

— Джинджер?

Она повернулась на робкий, заискивающий голос и улыбнулась худому парню в очках, оказавшемуся рядом с ней.

— Ба, Ронни Маккей. Я не знала, что ты все еще здесь. Я думала, ты на Уолл-стрите и заставляешь весь финансовый мир стоять на ушах.

— Ну уж нет!

Ронни покраснел и стал еще больше похож на прежнего Ронни. Серьезный ученик, гениальный математик, Ронни был в какой-то мере занудой, но он всегда хорошо относился к Джинджер, и она об этом не забыла.

— Я… э-э-э… хочешь потанцевать? — неуверенно проговорил Ронни, когда на музыкальном автомате зазвучала медленная мелодия.

— Хочу. — Джинджер быстро допила остатки пива. Слезая с табурета, она слегка оступилась: последняя порция пива ударила ей в голову.

Она танцевала с Ронни, чуть ли не прижавшись к нему, чего обычно никогда не делала, однако сейчас ей надо было удержать равновесие. Когда они с Ронни начали двигаться в такт музыке, он снова покраснел. Даже кончики его ушей стали цвета перезрелых томатов. Бедный Ронни, наверное, ужасно быть таким застенчивым.

Она пискнула от удивления, когда он неожиданно отступил и на его месте оказался Джадд, лицо которого напоминало маску разгневанного ацтекского бога.

— Я разбиваю вас, — сказал Джадд рокочущим басом.

Ронни не пытался возражать. Если руки Ронни обнимали Джинджер нерешительно и трепетно, то Джадд, напротив, держал ее крепко и уверенно. Он прижимал ее к себе так, что даже шепот не мог прокрасться между ними. Кожей спины Джинджер ощущала беспокойство, шедшее от его пальцев. Голова ее шла кругом — то ли от выпитого, то ли от близости Джадда. Ей хотелось, чтобы мелодия длилась вечно, а танец никогда не кончался. Ей хотелось млеть в его объятиях, пока все другие не устанут и не разойдутся по домам, оставив ее и Джадда одних.

Джадд тоже был захвачен эмоциями. Он чувствовал ее тепло; ее духи обволакивали его. Он пригласил ее, потому что не смог больше смотреть, как Джинджер переходила из рук в руки. Кровь стала тяжело биться в висках, и он подумал, что может ослепнуть или сойти с ума. Но сейчас, когда он держал ее в объятиях, пульсация в голове прошла, а вместо этого кровь мощной волной хлынула по венам, разнося по всему телу радость оттого, что Джинджер так близко.

— Ты был прав, когда говорил, что хорошо танцуешь, — хрипло прошептала она.

— Я говорил, что все делаю хорошо, — ответил он, с наслаждением ощущая под рукой ее спину.

— Не следует ли тебе потанцевать с Амандой? — Она откинула голову назад и посмотрела на него. — Ведь это же невежливо — не танцевать с той, кого ты пригласил на свидание.

— Я удивлен, что ты вообще ухитряешься попадать в такт и слушаться партнера. Я знаю, как это утомительно, когда стараешься обратить на себя внимание. — Его голос прозвучал более грубо, чем он того хотел, гнев, который всегда служил ему защитой, сейчас оказал плохую услугу.

— Обратить на себя внимание? — Глаза Джинджер сузились, а искры в них разгорелись. — Думай что хочешь, но я просто веселюсь.

— Тебе весело соблазнять людей? — От этих слов ее тело затрепетало в его объятиях. — Бедный, невинный Ронни, он чуть не взорвался от твоих соблазнительных ухваток.

— Я никого не соблазняла.

— А как ты это называешь? Задираешь юбку, выставляешь напоказ свои сексуальные ноги.

— Ты правда так думаешь? — Ее пальцы перебирали волосы у него на затылке.

— Да, черт возьми, это и называется соблазнять.

— Я имею в виду, ты действительно считаешь мои ноги сексуальными? — Она накручивала его волосы на пальцы, удивляясь, какие они густые и шелковистые.

— Не пытайся уйти от разговора, — возразил он. — И оставь мои волосы в покое. — На лице его ходили желваки, и снова она заметила темную отросшую щетину у него на подбородке. — Я думаю, что пора заканчивать.

— То есть пора домой? — Она застыла на месте и посмотрела на него с удивлением. — Но еще не так поздно.

— Ты достаточно выпила, пора уходить.

— Хочешь домой — тогда вперед, уходи. Меня кто-нибудь подвезет. — Джинджер смотрела на него с вызовом. — Я уверена, что Билли Уэйн будет счастлив подбросить меня на ферму.

— Ты пришла со мной и уйдешь тоже со мной.

Когда музыка умолкла, Джадд железной хваткой вцепился в руку Джинджер и повел ее к двери.

— А как же Аманда? — спросила Джинджер, сдерживая ярость, приберегая ее до того времени, когда они доберутся домой.

Уж там-то она ему задаст! Как он смеет ею командовать!

— Харви отвезет Аманду, — сказал Джадд.

Он не отпускал руку Джинджер, пока они не вышли на улицу и не остановились у автомобиля.

«Вот, значит, почему он сердится, — подумала Джинджер, проскальзывая на переднее сиденье. — Но это не дает ему права вытаскивать ее из зала и заставлять ехать домой».

Джадд сел за руль и завел мотор.

Всю дорогу оба молчали. Чем ближе они подъезжали к ферме, тем больше сердилась Джинджер. Да кто он такой, чтобы называть ее соблазнительницей и вести себя как пещерный человек? Кто дал ему право указывать ей, что делать?

Джинджер цеплялась за свой гнев, как всегда находя его более удобным, чем другие эмоции, переполнявшие ее. Они вошли в дом, и только тут Джинджер позволила ярости выйти наружу. Она повернулась и посмотрела Джадду в лицо таким испепеляющим взглядом, словно он исходил от печки, топка которой была полностью загружена. Но от этого жара лишь сильнее заиграла кровь Джадда, и весь он затрепетал от какого-то неясного предчувствия.

— Кто дал тебе право отдавать мне приказы и вытаскивать меня с танцев?

— Кому-то же надо присмотреть за тобой, раз ты сама ничего не соображаешь! — ответил Джадд, кровь опять начала стучать у него в висках. — Если бы твой дедушка видел тебя сегодня вечером, окруженную подвыпившими парнями, он отхлестал бы тебя кнутом.

— Я просто веселилась, — возразила Джинджер. — По-твоему, лучше бы я жеманно улыбалась и строила из себя застенчивую барышню?

Она начала двигаться по комнате, очень похоже подражая жеманной походке Аманды. Остановилась прямо перед Джаддом. Заморгала длинными ресницами и, протянув руку, дотронулась до средней пуговки на его рубашке.

— Джадд, дорогой, испечь тебе торт? Заштопать тебе носки?

— Прекрати, Джинджер!

Предостережение прошло незамеченным. Джинджер обвила руками его шею, чувствуя упругие мышцы на его плечах.

— Ax, Джадд, солнышко мое, ты такой напряженный и возбужденный! Давай я помассирую тебе плечи, давай я потру тебе спину. Ты ведь знаешь, что единственное мое желание — это угодить тебе, приспособиться к твоим запросам. — Она снова захлопала ресницами, очень удачно пародируя Аманду.

Несмотря на весь свой гнев, Джадд рассмеялся.

— Ты действительно маленькая ведьма.

Джинджер оторвалась от него, ощутив охватившее ее странное чувство разочарования и безысходности.

— Итак, я соблазнительница, пьяница и ведьма. Выбирай выражения, Джадд, твои комплименты могут остаться у меня в памяти. — Она отошла к бару и налила себе немного виски.

— Стоит ли тебе добавлять виски к пиву?

Он наблюдал за ней, очарованный тем, как свет, казалось, резвится в ее огненных волосах, превращая каждую ее прядь в сверкающую медь. Джинджер дерзко посмотрела на него и одним глотком опорожнила стакан. Его глаза сузились.

— Ты самая упрямая женщина, какую я когда-либо знал. Ты готова себе самой навредить, лишь бы насолить мне. — Джадд почувствовал, как ярость начала подниматься снова, словно прилив, готовый смыть и унести его разум в море. — Вряд ли ты найдешь мужчину, который бы терпел тебя. Тебе бы только пререкаться!

— Что ж, извините, мистер Совершенство. — Джинджер со стуком поставила стакан в бар. — Я не виновата, что ваша девушка пошла домой с другим.

В три прыжка Джадд оказался перед ней, его глаза горели так же, как и ее.

— Дурочка, мне плевать, кто повез Аманду домой!

И только наклонив голову и завладев губами Джинджер, Джадд осознал, что это была никакая не ярость. Желание — вот что он чувствовал, несбывшееся желание, замаскировавшееся под гнев. Когда же он ощутил вкус ее губ, наслаждаясь их свежестью с пикантным привкусом теплого виски, маска ярости упала, обнаружив страсть, которая сжигала его.

С гортанным стоном он обхватил ее руками, притянул к себе, прижал к груди, бедро к бедру. Поцелуй был глубоким и жадным.

Где-то глубоко внутри Джадд понимал, что ведет себя безрассудно. Но если это называется безумием, что ж, он готов не приходить в рассудок всю оставшуюся жизнь.

Его руки поднялись и погрузились в ее волосы, ему нравились ее короткие кудри, ласкающие его пальцы. Растаявший шелк, подумал он, вдыхая свежий аромат огненно-золотистых прядей.

Джадд оставил ее волосы, его пальцы медленно путешествовали вниз по ее спине, потом ладони накрыли ее ягодицы, притягивая Джинджер все ближе… ближе…

Джинджер потеряла голову. Это случилось в то самое мгновение, когда его губы завладели ее губами. Весь вечер: кокетство, танцы, ярость — все было просто прелюдией к этому мгновению в объятиях Джадда.

Жар его тела окружал ее, проникая в нее, заставляя хотеть большего. Отросшая щетина слегка покалывала ее кожу, но это было дразнящее и приятное чувство. Она пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, желая прижаться к его горячему телу. Справившись с пуговицами, она нетерпеливо стала стягивать рубашку, чтобы освободить его широкие плечи. Но вот рубашка упала на пол, и Джинджер пробежала ладонями по его загорелой груди, с наслаждением ощущая бугры мускулов под его пылающей кожей.

Еще когда она была подростком, вид его обнаженного торса пробуждал в ней непонятные ей эмоции, чувства, которые пугали ее. Но теперь она знала, что это были за эмоции. Это была страсть женщины к мужчине. Она хотела его, и в ней не было страха.

Он медленно, чувственно провел руками по ее спине, потом стал ласкать ее груди. От удовольствия у нее сбилось дыхание. Ее губы раскрылись, она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, зная, что ее глаза выражают вожделение и страсть.

Джадд заглянул в глаза Джинджер и увидел там молчаливое согласие. И он знал, что может взять ее, и, о Боже, как он хотел ее! Но тут в его сознании возник образ Тома. Том доверил ему присматривать за Джинджер, опекать ее. Обещание, которое Джадд дал старику, не позволяло заниматься любовью с его внучкой. Чувство вины росло, вытесняя страсть. С силой, рожденной отчаянием, Джадд оторвался от Джинджер и повернулся к ней спиной.

— Иди спать, Джинджер. — Его голос был тихим и безжизненным.

— Джадд? — Ее рука на его спине была теплой и зовущей, в голосе звучала неуверенность.

— Иди спать! — закричал он.

Первый раз в жизни Джинджер сделала то, что ей велели.

Она вышла из комнаты, лишь аромат ее духов витал в воздухе, напоминая о ней. Джадд прерывисто вздохнул.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Джинджер не представляла, почему она подчинилась ему, не споря. Возможно, потому, что он повысил голос. Но еще вероятнее, причина заключалась в том, что она сама почувствовала неожиданную потребность бежать. Уйти от него и от всех тех ощущений, которые он вызвал у нее.

Однако очень скоро она поняла, что стены комнаты не способны защитить ее от бесчисленных эмоций, которые породили у нее в голове хаос.

Все тело было словно один большой нерв, открытый и трепещущий. Она была словно электрогитара, включенная и настроенная, но не было того, кто бы сыграл мелодию, которая саднила глубоко внутри.

На негнущихся ногах Джинджер подошла к кровати, сняла платье и надела ночное белье. Выключила свет и легла на кровать, надеясь, что, если она будет лежать очень спокойно, голова перестанет кружиться и она сможет здраво поразмыслить.

Итак, первое, легко узнаваемое чувство — страсть. Это от нее у Джинджер опухли губы, о ней говорило сильное желание, от которого сосало под ложечкой. Но к страсти примешивались другие, более тонкие чувства.

За эту неделю или две Джадд перешел черту и превратился из соперника в друга. Пусть их дружба была еще хрупкой, но она постепенно крепла, поддерживаемая общими интересами и растущим чувством взаимного уважения.

Сегодня Джинджер провела вечер в окружении самых подходящих холостяков, которых только мог предложить ей город Джентри, но ни один из них не затронул ее. Так же было и в Нью-Йорке. Ее тетя выступала в роли свахи, знакомя ее с десятками молодых людей, но ни один не запал ей в душу.

Единственным мужчиной, который смог глубоко взволновать ее, был Джадд. Он один мог вызвать в ней такую гамму чувств. Гнев, печаль, страсть, смех… все это она разделяла с ним.

Джинджер перевернулась на спину и стала разглядывать узоры, которые рисовал на потолке лунный свет. Она не могла разобраться в себе, и чем дальше, тем больше расплывались ее мысли. Она закрыла глаза, подумав, что утро вечера мудренее.

Джинджер застонала, не открывая глаз. Пиво, которое затуманило вчера вечером ее мысли, сегодня заставляло бунтовать ее тело. Ей казалось, что головная боль пульсирует в зрачках, а стоит ей открыть глаза, и она ослепнет.