— Меня зовут Тэннер, и мы разводим крупный рогатый скот. У меня два больших стада коров элитных пород.
— Одни — для молока, другие — для мяса? — полюбопытствовала Колетта.
И Тэннер, и Джина засмеялись.
— Нет, обе породы мясные, — пояснила Джина.
— Да вы не смущайтесь, — мягко обратился Тэннер к Колетте: на ее щеках выступил очаровательный румянец. — Я бы, например, не отличил шляпки от чепчика.
Колетта ответила мелодичным смехом.
— Вот и я, боюсь, не очень-то разбираюсь в коровах.
— У Тэннера есть и лошади, — добавила Джина. — Лошади из «Двух сердец» несколько раз брали первые призы на скачках.
— «Два сердца» — это название ранчо? — спросила Колетта.
— Да, это Джина придумала такое название.
Тэннеру вспомнился тот день, когда ранчо получило свое название. За два дня до похорон родителей. Они с сестрой стояли на крыльце, сиротливо вглядываясь в окружающие дом пастбища и поля.
— Тэннеру оно не понравилось, — сказала Джина. — Он считал, что оно будет звучать чересчур по-дамски. — Она смерила Тэннера взглядом и улыбнулась. — Но он сказал: «Раз ты хочешь «Два сердца», то пусть так и будет».
— Вечно я тебе потакал, — усмехнулся Тэннер.
Остаток ужина прошел за разговорами на менее личные темы: о чудной весенней погоде, о новых фильмах, о последнем скандале в политических кругах.
Тэннер поймал себя на том, что его взгляд раз за разом обращается к Колетте, и даже слегка рассердился на себя: не слишком ли он ею очарован?
Когда она улыбалась, на одной ее щеке появлялась очаровательная ямочка, а когда задумывалась, то закусывала нижнюю губу так сексуально, что сразу хотелось попробовать ее на вкус.
Колетта казалась Тэннеру столь же сообразительной, сколь и красивой, и разговор воодушевлял его. Но, когда пришел черед кофе, он напомнил себе, что приехал в этот город не для того, чтобы наслаждаться обществом соседки и работодательницы Джины.
Он сжал в ладонях массивную кружку с кофе и сказал себе, что пришла пора приступать к кампании по возвращению Джины на родное ранчо.
— Джина, я беспокоюсь о тебе.
Он понимал, что властные распоряжения сейчас не сработают. На Джину следует воздействовать на другом уровне.
— Не о чем тебе беспокоиться, — отрезала она. — У меня все хорошо.
— Ты не понимаешь, насколько опасно жить в городе, — продолжал Тэннер. — Ты всю жизнь жила под колпаком. Джина, к этому ты пока не готова. — Он потянулся через стол и взял сестру за руку. — Знаешь, я бы никогда не приехал, если бы так не волновался за тебя.
Джина отдернула руку. Ее красивое лицо обезобразила недовольная гримаса. Она взглянула на Колетту, словно ища у нее поддержки.
— Мне кажется, она справляется со своей независимостью, — заметила Колетта. — Я в ее возрасте уже была самостоятельной и вполне могла сама себя обеспечивать.
Тэннер заставил себя улыбнуться, надеясь, что улыбка скроет его раздражение.
— Джина — не вы. Кроме того, я вынужден сказать, что ваша квартира расположена не в лучшем районе, о безопасности здесь и говорить не приходится.
Может быть, Тэннеру и удалось скрыть за улыбкой свое недовольство, но в глазах Колетты он заметил то же чувство.
— Этот район сейчас перестраивается. Я правильно поступила, когда решила открыть магазин именно здесь и здесь же поселилась.
— Это хорошо для вас, но не для Джины, — возразил Тэннер. — Она просто не готова окунуться в самостоятельную городскую жизнь. Она еще слишком молода и плохо приспособлена к тому, чтобы жить своим умом.
— Раз вас так беспокоит, как Джине здесь живется, так побудьте рядом с ней несколько дней, посмотрите, как она работает, как хорошо со всем управляется, — предложила Колетта.
Джина, казалось, пришла в ужас от такой перспективы. Тэннер нахмурился. Провести несколько дней в Канзас-Сити? Это не входило в его планы. Впрочем, он не ожидал, что сестра обретет столь мощную группу поддержки в лице своей соседки по квартире.
— Что ж, это недурная мысль.
Оставалось только надеяться, что ни сестра, ни Колетта не догадываются, насколько сильно охватившее его разочарование. События развивались совсем не так, как он рассчитывал, а он не любил, когда его планы рушились.
— Тэннер, я же знаю, сколько дел на ранчо весной! — воскликнула Джина. Ужас сверкал в ее глазах. — У тебя же просто нет свободного времени, чтобы болтаться здесь с нами.
— Ничего подобного, Джина. Я тебе давно рассказывал про мою шкалу ценностей. Семья всегда была для меня на самом первом месте. — Он умолк, отхлебнул кофе, после чего продолжал: — И не забывай, у меня на ранчо работают хорошие ребята. Дела будут идти как по маслу и без меня. Я уже забронировал номер в гостинице на этой самой улице. Так что если я побуду здесь пару дней, то, может быть, почувствую себя спокойнее.
Он выдавил из себя улыбку. Он не стремился успокаиваться. И покинуть Канзас-Сити желал только при условии, что Джина будет следовать за ним на буксире. Законных рычагов давления на нее в его распоряжении нет. Она — совершеннолетняя и имеет полное право не возвращаться туда, где выросла.
Но еще Тэннер знал, что у кошки есть множество способов изловить мышку. И лучший способ заманить Джину к родным пенатам — заручиться поддержкой Колетты.
Он поднял глаза на красивую блондинку, и внезапный прилив адреналина в крови подсказал ему, что перед ним еще одна мышка, которую он не прочь изловить.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Просто не верится, что ты так поступила, — вздохнула Джина, когда они с Колеттой вновь остались в квартире вдвоем.
— Поступила как?
Колетта сбросила туфли и бухнулась на диван.
— Да предложила Тэннеру поболтаться здесь несколько дней. — Джина расхаживала взад и вперед по комнате, дрожа от напряжения. — У него же теперь будет только больше возможностей втянуть меня в то, что нужно ему, а не мне.
Джина опустилась на стул напротив дивана.
— Джина, мне кажется, он просто заботится о тебе. А посмотрит на тебя день-другой — и обязательно убедится, что у тебя все нормально.
Джина наклонилась вперед.
— Колетта, ты его не знаешь. Он безжалостный. Не покупайся на его шарм, не дай ему себя обмануть. Он упрямый как дьявол. У него даже девушки нет.
— Джина, это дело твое и твоего брата. Ему нет нужды очаровывать меня. Это тебя он собирается увезти на семейное ранчо.
— Он хочет, чтобы я получила диплом, устроилась учительницей в местную начальную школу и рано или поздно вышла замуж за Уолта Тиббермана.
— Кто такой Уолт Тибберман? — с любопытством спросила Колетта.
Джина придвинула свой стул ближе к Колетте.
— Уолт работает у Тэннера на ранчо. Хороший парень, трудяга, и глаз на меня положил, но я к нему ни на столечко ничего не испытываю. Никакого между нами волшебства.
Колетта прикусила язык. Она не верила в волшебство такого рода. Любовь, насколько ей известно, — это красивая иллюзия, которую придумали, чтобы продавать цветы и поздравительные открытки, красивое слово, за которым скрываются мимолетные увлечения и похоть. А еще любовь, в представлении Колетты, — это спасательный круг для жалких прилипчивых женщин, которые боятся провести остаток дней в одиночестве.
Она поднялась и с улыбкой посмотрела на молодую подругу.
— Джина, если твоя жизнь здесь — это то, что тебе нужно, значит, не поддавайся брату; вот тебе мой совет. И на этом я отправляюсь спать.
Но и несколько минут спустя, уже переодевшись в ночную рубашку, Колетта продолжала думать о Тэннере Ротмане.
Он не просто крепко сбитый красавец, на которого приятно посмотреть; он весь излучает очарование. Его забота о сестре очевидна, его стремление убедиться, что у нее все в порядке, только усиливает его притягательность.
Она скользнула под одеяло. Легкая грусть овладела ею. Как жаль, что никому в этом мире не было до нее дела, когда ей было восемнадцать лет и она вступила в самостоятельную жизнь.
Пусть Джина считает своего брата костью в горле; просто она представить себе не может, какое это счастье, когда ты и твое благополучие кому-то небезразличны.
Колетта отогнала от себя эти мысли. Она редко задумывалась о том, чего была лишена. Все ее силы были направлены на то, чтобы утвердиться в этом мире. С ранних лет она усвоила, что полагаться в жизни можно только на себя.
Она прижала руку к животу. Может быть, уже сейчас, в эту самую минуту в ней живет новая душа. Как молилась она, как надеялась, что процедура по искусственному оплодотворению прошла успешно! Вся ее любовь, вся забота, все мечты будут отданы этому ребенку, все то, чего никто никогда не дарил ей.
Она думала, засыпая: какое же место занимали в жизни Тэннера и Джины их родители? Между прочим, за все те недели, что Джина работала у Колетты и жила с ней под одной крышей, она ни разу не упоминала ни о матери, ни об отце.
Впрочем, сказала себе Колетта, это ее не касается. И как бы ни был хорош собой, как бы ни был обаятелен Тэннер Ротман, через несколько дней его здесь не будет, его жизнь будет продолжаться своим чередом на ранчо, как будет идти своим чередом и ее жизнь... Хорошо бы она продолжалась в предвкушении рождения ребенка, который наполнит ее любовью.
С этой утешающей мыслью Колетта заснула.
А наутро, уже в начале девятого, она вышла из дома. От магазина ее отделяли три квартала. Начинался чудесный весенний день.
Согласно распорядку, магазин открывался только в половине десятого, но Колетте нравилось приходить туда значительно раньше. Она неизменно заглядывала в соседнее кафе за свежими рогаликами, а потом шла к «Мал-малышу», где готовила себе кофе. Она любила тихие минуты, когда покупателей еще не было, и этот завтрак — рогалики с кофе — часто поддерживал ее силы на протяжении всего дня, так как обычно работы в магазине было слишком много, чтобы позволить себе что-то вроде перерыва на обед.
Как и всегда, в кафе в этот час сидели клерки и конторские работники из близлежащих офисов. Колетта прошла прямо к стойке, где оформлялись заказы на вынос.
— Здравствуйте, Джонни, — поздоровалась она с немолодым коренастым мужчиной, стоявшим за стойкой.
— Привет, куколка. — Мужчина улыбнулся Колетте. — Как всегда?
Она кивнула и тут же подумала: не исключено, что Тэннер будет околачиваться в магазине большую часть дня.
— Сделайте двойную порцию.
Владелец кафе удивленно вскинул седеющую бровь и наполнил рогаликами бумажный пакет.
— Вы вчера ужин пропустили?
Колетта рассмеялась.
— Ну, Джонни, ведь вы меня знаете. Я редко забываю поесть.
— Прошу вас, куколка.
Она приняла из его рук пакет с рогаликами и расплатилась.
— Удачи вам, Джонни.
— В этом старый жулик всегда нуждается, — отозвался Джонни с озорной улыбкой.
Она повернулась и... почти натолкнулась на широкую грудь Тэннера Ротмана. Он приобнял ее за плечи, чтобы она не оступилась, и улыбнулся ей сверху вниз.
— Доброе утро, — сказал он.
— Доброе утро.
Колетта отступила. В ее мозгу слишком ясно отпечатался его чистый мужской запах, а также ощущение твердых мускулов, к которым ей пришлось прикоснуться.
— В магазин идете? — спросил он.
Она кивнула.
— Я всегда покупаю у Джонни свежеиспеченные рогалики. А сегодня купила и на вашу долю — на случай, если вам захочется.
— Звучит соблазнительно. В какое время вы обычно приходите в магазин?
— Обычно в восемь тридцать. А Джина появляется не раньше двенадцати.
Они вышли из кафе и двинулись по тротуару в сторону детского магазина. Колетта старалась не думать о том, что от одного его облика может перехватить дыхание. Облегающие синие джинсы и темно-синяя футболка с короткими рукавами подчеркивали его фигуру и гармонировали с цветом синих глаз.
Трудно было не обращать внимания на его мощную и яркую сексуальность. Женщины, которые встретились им на улице, открыто провожали его восхищенными взглядами.
— Владелец этого кафе — старый жулик? — поинтересовался Тэннер.
Из этих его слов Колетта поняла, что Тэннер думает о всяческих ужасах, которые подстерегают невинную сестру, коль скоро рядом с ней работает такой опасный человек.
— Лет тридцать назад Джонни обворовал парочку квартир. Его поймали, он отсидел восемнадцать месяцев и вернулся, по всеобщему мнению, другим человеком. Сейчас он — не только владелец кафе, но и член торговой палаты и нескольких местных комитетов, занимающихся профилактикой преступности. — Она остановилась перед дверью своего магазина и отперла ее. — Так что старый жулик Джонни — не причина, чтобы вы увозили Джину домой.
Тэннер улыбнулся уголком рта, и Колетте стало жарко от этой улыбки.
— Неужели я настолько прозрачен? — спросил он.
— Именно сейчас так оно и было, — ответила она и отвернулась, чтобы скрыть румянец, который вызвала в ней его улыбка.
— Милости просим в наш «Мал-малыш», — произнесла она, включила верхний свет и снова заперла дверь, когда Тэннер вошел в магазин вслед за ней. — Если хотите, пройдите в кабинет, и я сделаю вам кофе.
Показывая Тэннеру дорогу, Колетта чувствовала, как его взгляд скользит по витринам, по мебели, по образцам товаров.
Колетта гордилась планировкой магазина. Она долго разрабатывала ее, призвав на помощь все свои знания законов торговли, и наконец создала помещение, в котором покупателям было удобно, а атмосфера побуждала к покупкам.
— А здесь у вас что? — спросил Тэннер, заметив в дальнем конце помещения участок, где стояли козлы для распиливания досок и лежали кое-какие инструменты.
— Здесь я думаю устроить детский уголок. Поставим скамеечки и столики с книжками и головоломками. Многие приходят к нам с детьми, так что, по-моему, было бы хорошо, если бы дети нашли чем себя занять, пока мамы делают покупки.
— Очень разумно, — одобрил Тэннер.
Колетта улыбнулась.
— Все в интересах бизнеса. Родители, как правило, уделяют товару больше времени, когда дети не хнычут и не дергают их за полы. А чем больше у родителей времени, тем больше соблазн потратиться.
Она провела Тэннера в кабинет.
Она всегда считала, что в магазине просторный кабинет, но, как только в помещение вошел Тэннер, у нее возникло ощущение, что стены заметно сдвинулись.
— Прошу вас, садитесь.
Она указала ему на стоявший у стола стул, а сама прошла в угол, где была раковина, а на приставном столике — кофейник.
Наполнить кофейник водой и включить его было делом нескольких секунд, после чего Колетта села за свой рабочий стол. Ей пришлось подавить в себе внезапную, необъяснимую нервозность, охватившую ее, едва она вдохнула запах свежего кофе.
Накануне вечером, когда рядом находилась Джина, ей было легко с Тэннером. Но сейчас она почувствовала себя не в своей тарелке. Теперь Тэннер был не столько братом Джины, сколько чрезвычайно привлекательным одиноким мужчиной, у которого, по словам Джины, не было девушки вследствие его упрямства.
Они не начинали разговор, пока перед ними не оказались чашки с горячим кофе. Тогда Колетта взяла пакет и предложила Тэннеру рогалик.
— Судя по вашему магазину, вы очень любите маленьких детей, — заметил он.
— Я люблю детей, — без смущения подтвердила она. — Но я решила заняться торговлей детскими вещами не поэтому. — Его поднятые брови свидетельствовали о неподдельном интересе, поэтому она продолжала: — Мне хотелось открыть предприятие розничной торговли. Я не один месяц думала и наконец остановилась на детских вещах.
— Почему именно на детских?
— Я тщательно изучала рынок и убедилась, что мы сейчас находимся на пороге нового пика деторождения. К тому же дети будут рождаться вне зависимости от состояния экономики.
— Очень интересно, — проговорил Тэннер. — Значит, ваше решение было продиктовано скорее рассудком, а не чувствами.
В его интонации Колетте почудилась нотка неодобрения, и она, словно защищаясь, вскинула голову.
— Опыт мне подсказывает, что лучшие решения мы принимаем тогда, когда нами руководит разум, а не сердце.
Его ленивая, неотразимая усмешка немедленно заставила ее напрячься.
— Ну, когда имеешь дело с коровами, особенно чувствительным не станешь.
Сделав вид, что целиком сосредоточилась на кофе и рогаликах, Колетта отчаянно старалась нащупать тему для разговора. Естественно, обсуждать с ним положение Джины ей не хотелось. Не хотелось влезать в состязание брата и сестры в упрямстве.
— Джина мне говорила, что вы родом из какого-то маленького городка в Канзасе, — наконец сказала она.
Он кивнул.
— Фоксран. Он больше похож на большой поселок, чем на город. Все знакомы друг с другом, и, как правило, все в курсе дел друг друга. Но я не могу себе представить, как жить в другом месте.
— Ваши родители тоже там живут?
Синие глаза Тэннера как будто обратились куда-то вглубь, и Колетте показалось, что она уловила в них тень боли. А он между тем смотрел на кофейную чашку.
— Моих родителей давно нет в живых. Они погибли в автокатастрофе, когда мне шел двадцать первый год, а Джине было десять. На моих плечах осталось ранчо, находившееся на грани финансового краха, и десятилетний ребенок.
Только теперь Колетта смогла понять, где кроются корни чрезмерной заботы Тэннера о Джине. Он для нее не только старший брат. Он для нее — и отец и мать. Она не могла не восхищаться этим человеком.
Ему было тяжело отпустить сестренку, в этом нет сомнений. Да, бывают родители, не желающие отпускать от себя детей, хотя мать самой Колетты не относится к этой категории.
— Должно быть, вам было тяжело, — проговорила она. — В двадцать лет вы взяли на себя такую ответственность, такой труд...
— Что касается ранчо и Джины, то тут в игру вступает любовь.
Теплота в его взгляде и мягкое выражение лица затронули некую странно чувственную струну в Колетте. Смешавшись из-за незнакомого ощущения, она поднялась и подошла к кофейнику, чтобы заново наполнить свою чашку.
Когда она снова повернулась к Тэннеру, от нее не укрылось, что он внимательно изучает ее. Внезапно ей пришло в голову, что на ней чересчур короткая или чересчур облегающая юбка. Она сделала над собой усилие, чтобы не покраснеть, и снова присела за стол.
— А теперь расскажите мне о Колетте Карсон, — предложил он и сделал очередной глоток.
Она пожала плечами.
— Да не о чем особенно рассказывать. Я родилась и выросла здесь, в Канзас-Сити. Вся моя жизнь прошла здесь.
— А молодой человек имеется в пределах досягаемости? Надо полагать, такая привлекательная женщина, как вы, каждый вечер ходит на свидания.
Глаза его сверкнули, и ей почудилось в их блеске приглашение к флирту.
Как ни странно, она почувствовала себя польщенной тем, что Тэннер находит ее привлекательной.
— Не помню, когда у меня в последний раз было свидание. — Не исключено, что он хочет знать, как часто его сестра остается в квартире одна. — По вечерам я, как правило, просматриваю каталоги. Стараюсь угадать, что у нас в ближайшее время может пойти на ура. Или проверяю бухгалтерию, чтобы быть в курсе дел. Кстати, Джина мне говорила, что у вас тоже нечасто бывают романтические встречи.
— Мне, как и вам, трудновато выкроить время.
Колетта насмешливо улыбнулась.
— Джина объясняет это не так. Она говорит, что у вас потому нет девушки, что вы — человек упрямый и жесткий. «Упрямый как дьявол» — вот как она о вас отзывается, и я ей верю.