Глава 6

Джуничи

Это моя вина. Мне стоило отказаться от этой идеи, когда он не согласился поужинать со мной после двух недель уговоров. Я был непреклонен, потому что он вызывает недоумение и пахнет чем-то теплым и сладким, словно прямиком из духовки.

Но к черту все! Это закончится прямо сейчас. Я не могу допустить, чтобы медперсонал маминой больницы бегал от меня и прятался в туалетах, будто я монстр.

Он смотрит на меня так, словно боится, выглядывая из-за двери кабинки. Почему он все время такой напряженный? Я жду, пока он выйдет, прежде чем начать разговор. К счастью, здесь больше никого нет. Я говорю на формальном японском, поскольку не чувствую себя комфортно и хочу, чтобы он это знал:

— Во-первых, забудьте о том, что произошло в пятницу. Я ошибся в суждениях, поэтому не нужно убегать от меня и чувствовать себя неловко. Я больше не буду вас беспокоить.

Плечи доктора опускаются, и он тянется почесать затылок. Его волосы золотистого цвета с эффектом омбре. Как ему удается так идеально их высветлять? Костюм на нем будто с отцовского плеча, он плохо сидит на квадратных плечах и худощавой фигуре Джэ. Да он, можно сказать, плавает в нем.

— Во-вторых. Сора только что сказала мне, что у вас может быть идея для новой программы в области вашей специальности. Я не ваш начальник и не контролирую повседневную работу больницы. Но все крупные финансовые начинания должны быть одобрены мной, поскольку я их финансирую. Когда ваше предложение будет готово, свяжитесь с Рисой Судзуки и договоритесь о встрече. Она ведет мой график совещаний в больнице.

Он смотрит на меня сквозь очки, хлопая глазами, и через несколько секунд быстро и вежливо кланяется. А затем следует моему примеру и отвечает на формальном японском:

— Да. Я понимаю. Спасибо.

Отлично. Я не люблю драмы. Мне их хватает с моим источником питания. Обычно я не встречаюсь ни с кем, когда нахожусь в Японии. Все мои романтические связи проходят за границей и вдали от дома. Распущенность среди аристократов порицается, и это может быстро привести к серьезным последствиям, поскольку большинство ранговых вампиров хотят связать себя узами брака. С людьми и вампирами низкого уровня намного легче — они не такие привередливые или требовательные.

Я отворачиваюсь от него и мою руки. Он встает рядом, делая то же самое. Тогда я подставляю руки под сушилку, она громко шумит, и в то же время доктор поворачивает ко мне голову и что-то говорит. Нахмурившись, я отдергиваю руки:

— Что?

— Красиво, — говорит он. — Цвет. Мне нравится ваш костюм.

Он говорит по-английски с воздушным, едва уловимым акцентом. Я неохотно следую его примеру в своем ответе.

— Спасибо… Ваш костюм плохо подогнан.

Доктор осматривает свой простой серый костюм, белую классическую рубашку и отвратительный клетчатый галстук.

— Правда? Отчего же?

— Он слишком велик в плечах и манжетах, будто бы это костюм вашего отца в девяностые.

Он смеется и запускает влажные руки в волосы.

— Так и есть. Он у меня с восемнадцати лет.

— Сколько вам сейчас?

— Тридцать два… будет тридцать три в марте следующего года.

Боже. Катастрофа. Теперь он улыбается мне идеально белыми ровными зубами. Кажется, впервые за все это время он немного расслабился в моем присутствии. Я этого не понимаю, и часть моего сознания говорит мне уйти прямо сейчас. Но…

— Почему вы так себя повели? — спрашиваю я. — Когда я пришел к вам домой. Разве я вас чем-то обидел?

Он качает головой.

— Нет… я…

Кто-то заходит в уборную. Я узнаю его, но не могу вспомнить имя. Он видит нас, вежливо кланяется и выходит. Посмотрев на вошедшего, доктор снова возвращает взгляд на меня.

— По правде говоря, каждый мой опыт общения с вампиром… Они были довольно откровенны в своих желаниях. А у меня действительно плотный график, поэтому я просто подумал… ну, знаете… — Он пожимает плечами.

Я хмурюсь.

— У вас был большой опыт общения с вампирами?

— Не очень большой. Господи. Да всего с парочкой. Но я никогда не общался в таком ключе с ранговыми вампирами.

Я наклоняюсь к нему, стреляя глазами.

— Что ж, я полагаю, нам не стоит делать необоснованные обобщения о вампирах, не так ли?

Он смотрит на меня, и, клянусь, его взгляд на долю секунды опускается на мой рот.

— Сожалею об этом, — говорит он.

Я выпрямляюсь, игнорируя быстрый прилив жара в паху.

— Вам жаль только потому, что вы теперь думаете, что я некто важный.

— Нет, — строго отвечает он, нахмурившись. — Я чувствовал себя дерьмово сразу после того, как вы ушли. Но я не думал, что когда-нибудь увижу вас снова.

— Ну, если ваше заявление будет безупречным, вам нужно будет увидеть меня лишь еще один раз. — Я улыбаюсь. Веду себя как придурок, знаю. Обойдя его, я иду к двери. На полпути слышу, как доктор говорит у меня за спиной:

— Значит, вы тогда не думали о том, чтобы переспать со мной? Совсем?

Дерзость его вопроса меня удивляет. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но не показываю своих чувств.

— Вы думаете только о сексе, доктор Джэ? Начинает казаться, что это именно то, чего вы от меня хотите, и просто проецируете.

Он снимает очки и, проводя ладонью по лицу, выдыхает смешок. Я жду, но он этого не отрицает.

Возможно, Асао отчасти прав? Сценарий уже испорчен, поэтому я не хочу с ним связываться.

— Как бы там ни было, — говорю я, — этого никогда не случится, так что не волнуйтесь. С нетерпением жду возможности ознакомиться с вашим предложением, доктор.

Я вежливо киваю, разворачиваюсь и выхожу из уборной. Дело закрыто. Пока я иду по коридору, в кармане пиджака гудит телефон. Я вытаскиваю его и смотрю на экран. Быстро всплывают еще два сообщения. Все от гарпии.

...

У нас на завтра запланировано кормление Вайолет.

Ты, сексуальный ублюдок.

...

11:00. НЕ ОПАЗДЫВАЙ.

...

Если за последнюю неделю ты питался

от какого-нибудь вампира низкого уровня

или человека, даже не приходи.

Убирая телефон обратно в карман, я тяжело вздыхаю. Сегодня вечером мне следует покормиться от какого-нибудь низкоуровневого вампира или человека, просто чтобы досадить ему и ткнуть носом в его пустые угрозы.

Глава 7

Джэ

Недавно понял, что редко способен на первый шаг, особенно к другому мужчине. Могу вспомнить несколько случаев, когда я был инициатором физической близости с женщиной. Мужчины же всегда первыми проявляют ко мне интерес. Не знаю, почему.

Неужели мне никто не нравился? Или они просто выбирали меня, а я соглашался? Может, я неосознанно жду, что кто-то другой сделает первый шаг? Здесь нужен более глубокий анализ.

Я держу в руках свой блокнот, расхаживая по больнице взад-вперед у конференц-зала. Джуничи внутри. Я слышу его голос, но не могу понять, что он говорит. Я также не слышу, чтобы говорил кто-то еще. Думаю, он разговаривает по телефону.

— Tu no dejes que esa gente te hable así [Не позволяй этим людям так с тобой разговаривать (исп.).].

Зато теперь у меня есть подсказки. Он определенно говорит по-испански. На каком диалекте, я понятия не имею. Это может быть мексиканский испанский, пуэрториканский испанский, кастильский испанский и так далее. Пусть это и не обязательно означает, что он частично латиноамериканец, но, по крайней мере, теперь я знаю о нем немного больше. Всю неделю мой разум находился в состоянии перетягивания каната, наполовину обеспокоенный предложением проекта, наполовину занятый мыслями о Джуничи. И в особенности тем, как потрясающе выглядела его золотисто-коричневая кожа в том сливовом костюме.

— Por qué diablos tu ordenaste una caja de fideos? Qué tu vas a hacer con toda una caja? [Какого черта ты заказал коробку лапши? Что ты собираешься делать с целой коробкой? (исп.)]

Сегодня мне нужно принять еще пять пациентов. Один из них — новенький, а я всегда безумно рад знакомству с новыми пациентами и погружению в их уникальные обстоятельства. Есть в этом что-то захватывающее, словно новая загадка, которую нужно разгадать. К тому же, я искренне люблю помогать.

— Oh, guineos! Ah bueno… tá bien. [А, бананы! Хорошо… ладно (исп.).]

Риса сказала мне, что у Джуничи нет официального офиса в больнице, так как он почти никогда здесь не бывает. Приезжает только на совещания, поэтому и располагается в конференц-зале, пока не закончит все дела. Прошла неделя с тех пор, как мы виделись на торжественном вечере. Я еще не закончил с предложением, но мне нужны некоторые характеристики и, возможно, рекомендации.

Когда через минуту мне кажется, что я слышу, как он говорит «adiós [Пока (исп.)]» и наступает тишина, рискую и стучу в дверь. Он приглашает меня войти.

Этот конференц-зал — один из лучших, что есть в больнице. Другие же будто созданы для заложников, без окон и с резким флуоресцентным освещением. Здесь же преобладает естественный свет. Комната находится в задней части здания, а ее окна выходят на небольшой лес в этой стороне. Полуденный золотистый свет падает на все еще ярко-зеленые, дрожащие на легком ветерке листья. Надеюсь, уже через месяц они окрасятся в красный и оранжевый.

Джуничи сидит у стола сбоку, а не во главе. Он один, как я и думал, и одет на удивление непринужденно. На нем серая хлопчатобумажная рубашка, а сверху — блейзер, похожий на кремовый джемпер, украшеный тонкими черными горизонтальными полосками. На ногах темно-синие джинсы и дорогие кроссовки, выполненные из черной кожи. Подошва идеально белая, как будто он надел их впервые.