— Возможно, часть уроков будет у вас общими, — говорит мистер Эспозито, и мы с Энзо пожимаем плечами, рассматривая друг друга.

Родители вечно что-нибудь подобное скажут — и потом сморят на детей так, будто это мы должны знать ответ.

— Если тебе понравился «Гном», посмотри ещё «Гремлина», — говорит папе мистер Эспозито. — Он в два раза дороже, но это тоже ручка!

Они отправились баловаться своими игрушками для мамонтов, оставив нас с Энзо осознавать, что нас объединяет как минимум две вещи.

— Не понимаю, — говорит Энзо, — это такой же хлам, как то, что продают в самолётах, но тот хлам папа называет пустой тратой денег.

Я хихикаю так, будто мне доводилось летать на самолётах. Мы никогда не переезжали дальше, чем на расстояние пары дней езды на машине, и родители в любом месте были способны найти мотель, который покажется им «очаровательным». Так что они всегда путешествуют на машине.

— Предполагалось, что мы должны купить мне одежду, — говорю я, и Энзо реагирует так же классно, как его отец, даже искоса не попытавшись оценить степень потрёпанности моей рубашки.

— Пошли, — говорит он, направляясь к выходу. — У моего друга брат работает в «Gear», это на той стороне площади. Мы через него всегда покупаем шмотки с большой скидкой.

«Gear» выглядит, как магазин того типа, куда мне лучше и не соваться, но Энзо перекидывается несколькими фразами с парнем у кассы, и тот слегка оборачивается ко мне. Энзо хочет, чтобы я выбрал себе несколько пар рубашек и шорт.

— Ты уверен? — спрашиваю я, разрываясь между смущением и эгоизмом, потому что эта одежда смотрится как нормальная. И у неё нет специфического лежалого запаха, и мне, во всяком случае, не придётся в первый день учёбы выглядеть так, как если бы у меня на груди была прибита табличка «НОВИЧОК».

— Уверен, — отвечает Энзо так, будто всё это не имеет значения. — Это почти единственное место здесь, в котором можно шопиться. Ну, если не готов напялить на себя соломенную шляпу.

— Ага. Из продуктового магазина.

— Представляешь, я как-то купил там шорты. Ощущения были — будто штаны из комаров носишь. Я за неделю всю задницу расцарапал. Люди думали, что я в памперсе хожу.

Энзо засмеялся, и — Святые Пришельцы! — этот парень должен быть неуязвим, если способен шутить над такими вещами и ему не чужд специфический подростковый юмор. Это странно ещё и потому, что если не считать нормальной одежды и белых лакированных туфель, Энзо выглядит таким же чудиком, как я. Трудно точно сказать, почему — ничего особо примечательного. Но чудик чудика за километр узнает: у него на губах блуждает очень характерная улыбка, да и ходит он быстрее обычного.

Мы оставили одежду на кассе, чтобы папа потом расплатился, и направились на противоположную сторону площади — в «Пещеру геймеров». Я пытаюсь не смотреть на пляшущие в фонтане яблоки, но это практически невозможно.

— Жуть, правда? — спрашивает Энзо.

— Я думал, это только мне так кажется.

— Не знаю, почему они просто не убрали его после происшедшего. — Энзо качает головой.

Только теперь меня осенило: танцующие яблоки — это дань уважения фабрике, построившей парк развлечений, который, в свою очередь, оставил после себя такую пробоину, что в неё мог бы провалиться весь Равен Брукс. Похоже, как бы я ни старался обойти тему, которую никто не хочет обсуждать, не зацепиться за эту пробоину невозможно. Трагедия в парке развлечений «Золотое яблоко» наложила свой отпечаток на весь город.

Теперь, подойдя ближе, я замечаю защищённую стеклом небольшую памятную табличку возле скульптуры. Это стандартная школьная фотография Люси И. Прямые чёрные волосы, прихваченные тонким обручем. Рука, подпирающая подборок, на запястье — золотой браслет с блестящей подвеской в форме яблока, свешивающегося с цепочки так, будто оно насмехается.

Конец ознакомительного фрагмента