Мне очень жаль. Я хочу сказать именно это. Хочу сказать, что мне жаль, что я вообще спросил. Но внезапно обида в его голосе исчезает так же быстро, как появилась, и он сурово добавляет:

— Довольно вопросов об Айке Гершовице. Ясно тебе?

Папа так и не повернулся ко мне, и я не могу понять, хорошо это или плохо.

— Хорошо, — отвечаю я, хотя и не согласен с ним. Всё совсем не хорошо. — Но…

— Ни слова больше! — ревёт папа и впервые поворачивается ко мне лицом.

Я отпрыгиваю и ударяюсь пяткой о плинтус.

Мне хватает смелости лишь на то, чтобы кивнуть.

Папа поворачивается и несётся по коридору, что-то бормоча о своём кабинете, о том, что ему надо побыть в одиночестве, и о том, что мне лучше сидеть в подвале.

Я не осмеливаюсь двинуться с места, пока он не захлопывает дверь кабинета.

Мама кладёт руку мне на плечо, и я снова подпрыгиваю. Я не уверен, выдержит ли сегодня моё сердце.

— Иди спать, — шепчет она, сжимая моё плечо, и мне очень хочется, чтобы её прикосновение успокоило меня, но этого не происходит.

Я ложусь в кровать со множеством вопросов, и они не дают мне заснуть, пока ночное небо не начинает светлеть.

Что же скрывает мой папа?

ГЛАВА 3

Уже заканчиваются школьные каникулы, а Мия по-прежнему на меня злится. Конечно, время от времени прежняя Мия появляется, например, в Пасху, когда она за завтраком уступила мне последнюю колбаску, или в тот же самый вечер, когда я подарил ей рисунок, но после моего падения с дерева не прошло и дня, чтобы она не напомнила мне о том, что я не позволил ей участвовать в поисках правды о нашей семье.

И, честно говоря, я всё меньше об этом сожалею.

Мы как раз идём в школу, когда начинается ливень. Мия была уверена, что будет дождь, потому что видела, как улетели вороны. Я же был уверен в обратном. Я сказал ей, чтобы она не брала зонт. Похоже, мы оба проиграли.

— Прости, Мышка, — говорю я, прикрывая голову руками.

Она сердито смотрит на меня из-под капюшона.

— Ты не умеешь извиняться.

— Потому что на самом деле мне не жаль.

— Что?! — Мия пытается перекричать ветер.

— Говорю, никогда не видел такого дождя! — кричу я в ответ.

— Невероятная погодная аномалия, — говорит миссис Райленд и пишет эти слова на доске, громко стуча мелом.

Идёт уже шестой урок, и только теперь у меня наконец начинают высыхать ноги.

— В Равен Брукс учёные десятилетиями изучали этот феномен. Наши уникальные погодные явления — легенда региона!

— Слышал, Сет? Ты можешь стать погодной знаменитостью!

Сет Дженкинс вскакивает как по команде, а Рубен Смит обходит его парту с воображаемой камерой.

— Великолепно! А теперь покажи мне снег! Отлично! А теперь гроза!

Сет принимает различные позы, и почти все ученики в классе хихикают. Кажется, миссис Райленд уже успела запомнить, что лучше подождать, пока шоу Сета и Рубена закончится само собой. Большинству учеников они надоедают быстрее, чем миссис Райленд успела бы их угомонить.

Сет фыркает и садится на место.

— Ботаники. Кому вообще может быть интересна погода?

Почти все головы поворачиваются к плакату с изображением торнадо, который весь год висел в классе миссис Райленд на видном месте. На нём огромными печатными буквами написано «Погода сбивает меня с ног!».

Но это не смущает миссис Райленд.

— Мистер Дженкинс, если хотите, можете стать знаменитостью, оставшись после уроков.

Сет откидывается на спинку стула и хмурится.

Миссис Райленд продолжает:

— Как вы, юные метеорологи, можете объяснить эти аномальные явления?

Тишина.

— Кто-нибудь?

Нет. Никто.

Миссис Райленд вздыхает.

— Мы говорили об этом целый год, — расстроенно произносит она.

Виноватая тишина.

— Начнём с гипотезы, — говорит миссис Райленд, подчёркивая слово «гипотеза».

В классе начинают раздаваться голоса — ученики вспоминают. Верно, гипотеза. Ведь каждое утро на каникулах мы просыпались и думали о слове «гипотеза».

— У меня есть гипотеза, — подаёт голос Энзо.

По удачному стечению обстоятельств (наверное, в конце прошлого семестра Вселенная наконец решила, что мне нужна передышка) Энзо перевели в мой класс на шестой урок географии. Думаю, это было как-то связано с давно ожидаемым нервным срывом мистера Делви — древнего учителя истории (заметьте, не учителя древней истории, а просто очень старого учителя).

Вообще-то это довольно смешно. Он швырнул в окно бюст Александра Гамильтона. Похоже, в школьном округе решили, что одного семестра истории вполне достаточно, и учеников на шестой урок распределили по разным классам. Мне повезло, что Энзо оказался в моём.

— Чудесно, мистер Эспозито! — восклицает миссис Райленд, и она совершенно искренна, потому что для неё погода — это нечто действительно чудесное.

— Я думаю, что это имеет отношение к воронам.

Радость от того, что теперь Энзо в моём классе, чуть меркнет. Опять вороны. Может быть, они с моей сестрой обмениваются птичьими теориями заговора?

— Интересно, — отвечает миссис Рай-ленд. — Продолжай.

— Да, Энзо, продолжай, — поддакивает Сет Дженкинс и подпирает подбородок рукой, изображая интерес. — Проводил свободное время с птицами?

Энзо вытаскивает из жёстких от геля волос Сета застрявший в них листик.

— Сет, чувак, да ты настоящий Защитник леса! — гогочет Рубен.

— Заткнись! — рычит Сет.

— Брат лучшего друга моего кузена видел одного такого на каникулах. Почти что на своём заднем дворе! — произносит кто-то с задней парты.

— Мой дядя уверяет, что он прятался на дереве рядом с его работой, — добавляет кто-то ещё.

— Трое разных людей в моём квартале рассказывали, что нашли гнездо, но когда вернулись, чтобы рассмотреть его получше, оно исчезло! — уверяет третий ученик.

— Хорошо, хорошо! — перекрикивает их миссис Райленд, но я вижу, что она взволнованна не меньше остальных. Иногда на столе у неё лежит ручка, которую она называет пером, и она длинная, блестящая и чёрная и ужасно похожа на другие длинные чёрные перья, о которых мне совсем не хочется вспоминать.

— Думаю, нам всем известна городская легенда о Защитниках леса, а те, кто ещё её не знает, без труда найдут в городе человека, который им её расскажет, — говорит учительница. — Думаю, мы очень невежливо прервали мистера Эспозито.

Миссис Райленд поворачивается к Энзо:

— Пожалуйста, расскажите о своей гипотезе.

— Она имеет некоторое отношение к Защитникам леса или к воронам, — продолжает Энзо. — Кажется, существует какая-то связь между стаей ворон…

— Убийством, — перебивает миссис Рай-ленд с озорным блеском в глазах.

— Что? — ошеломлённо переспрашивает Энзо. И ошеломлён не только он один.

— Убийством ворон, — продолжает миссис Райленд. — Так иначе называют их стаи.

Как бы я хотел, чтобы она перестала повторять слово «убийство». И если бы только мой мозг прекратил при этом воссоздавать воспоминание об окровавленном кошельке мистера Гершовица.

— Ну да, — произносит Энзо. — Верно. Короче говоря, птицы ведут себя странно, небо становится странного фиолетового цвета, а потом — бах! — погодные странности.

Внезапно миссис Райленд поворачивается ко мне:

— Мистер Питерсон, вы ведь знаете, что ваши бабушка с дедушкой считались пионерами в своих исследованиях? Может быть, они когда-нибудь упоминали о своих уникальных открытиях?

Она быстро моргает, и мне становится не по себе. Такое впечатление, что она жаждет получить от меня информацию.

— Я их никогда не видел, — коротко отвечаю я.

Моргание прекращается.

— Ясно.

— Вообще-то, — вставляет Энзо, — благодаря изысканиям в «Равен Брукс баннер» я выяснил, что ворон и других существ начали встречать ещё в 1960-х годах, а может, и раньше.

Миссис Райленд снова переключает внимание на Энзо:

— Да, я припоминаю, что в то время там работал один очень увлечённый молодой репортёр. Некий Натаниэль. Он очень интересовался историями о воронах. Наверное, поэтому его и уволили.

— Уволили? — переспрашивает Энзо.

Миссис Райленд пожимает плечами:

— Очень жаль. Очевидно, вскоре после этого он погиб в результате несчастного случая, насколько я знаю.

— Какого несчастного случая? — спрашивает Сет, внезапно заинтересовавшись. — Попал под поезд или что-то типа того?

— Или его раздавил каток! — вставляет Рубен.

— Чувак, а что, если он упал в один из этих огромных печатных механизмов, и его раздавило колёсами? Представь, все кишки наружу…

— Думаю, мы вполне представляем, мистер Дженкинс, — перебивает миссис Рай-ленд, но уже слишком поздно.

— Миссис Райленд, скажите Сету и Рубену, что они отвратительные свиньи! — просит девочка в среднем ряду.

— Миссис Райленд, скажите Меган Лип-си, что её завязка для волос похожа на огромную какашку! — парирует Рубен.

Меган фыркает:

— Это вязаная резинка!

— Довольно! — кричит миссис Райленд.

Во время этой шумной баталии на шестом уроке Энзо пододвигает свою парту поближе ко мне.

— Ты слышал про смерть репортёра? — шепчет он.

— В шестидесятых? Энзо, ты можешь удивиться, но меня тогда ещё не было на свете.

— А твой папа ни о чём таком не говорил?