Беверли подошла на трехдюймовых каблуках и закрыла промежуток между Элис и Нейтом своим круглым, как воздушный шар, телом в бежевой юбке и жакетом в цвет. Ее улыбка была широкой и теплой. Она протянула руку еще до того, как подошла к ним; на ней звякали тяжелые золотые браслеты. Элис заметила на ее переднем зубе след от розовой помады.

— Элис, Нейт. — Беверли пожала им руки, и браслеты забренчали, как ветряные колокольчики. — Надеюсь, вы ждали меня недолго?

Нейт заверил ее, что они совсем и не ждали; Элис улыбнулась и уставилась на зуб Беверли.

— Вы же видите? Не дом, а просто жемчужина! — Беверли запыхалась, и ее слова сопровождались легким свистом. — Что ж, давайте зайдем внутрь?

— Давайте, — подтвердил Нейт и снова схватил Элис за руку. А ей хотелось только одного — вернуться в город, натянуть на себя штаны для йоги и спрятаться в их квартирке. Может, заказать что-нибудь из еды и посмеяться над их временным безумием, над тем, что они чуть не перебрались в пригород.

Подходя к дому, Беверли показывала им примечательные детали («величественная арка… вы нигде такую не найдете… подлинные витражи еще тех времен…»), а Элис уловила краешком глаза какое-то движение. Пошевелилась занавеска на верхнем левом окне, словно кто-то отодвинул ее в сторону. Она посмотрела на то окно, но в нем все затихло. Возможно, ей просто почудилось. Она устала, хоть и не работала.

— Я уже говорила вчера по телефону, что дом построен в сороковых. Конечно, снаружи он выглядит неважно, но тут нет ничего, что невозможно исправить. Какие изумительные пионы, правда? Я слышала, у предыдущей владелицы был поистине «зеленый палец». У меня перед домом никогда не будет таких цветов.

Фирма по уходу за газонами. О боже! Кажется, они совсем скоро превратятся в одну из тех пар. Тех, что отчаянно хотят, чтобы их дети играли на ухоженной зеленой лужайке, а их золотистый голдендудль гадил на нее.

У Элис сжался желудок, когда они подошли к двери. Она почти ничего не ела сегодня, кроме горстки затхлых мюсли и кофе, но плохо ей стало не поэтому. Этот дом и все, что с ним связано — в том числе и переезд из Манхэттена, — были ей противны до тошноты. Желчь поднялась к горлу, когда Нейт и Беверли болтали о «костяке» дома и его особенностях, включая «родной» дверной звонок. Нейт, не обращая внимания на Элис, нажал на кнопку звонка и восторженно засмеялся, когда за шершавой красной дверью звякнули жестяные колокольчики.

3

Современная женщина, наделенная капризным и вздорным нравом, все-таки часто отзывается на доводы любви и здравого смысла. Если она захочет вас выслушать — для нее это болезненный процесс, — вы сможете твердо, логично и ласково убедить ее в том, что она не всегда бывает права.

— Уолтер Галличен «Современная женщина — как с ней ладить» (1910)

Элис

В доме было темно и прохладно, и Элис сунула руки под мышки, оглядываясь по сторонам. Все вокруг было каким-то старомодным. Даже тонкий слой пыли на обоях. Беверли называла их «винтажными», будто это делало их особенными и достойными внимания. Старый письменный стол был придвинут к фасадному окну; посередине гостиной под желтой простыней стоял диван.

— Кто-нибудь из вас играет?

— Что? — спросила Элис, не понимая, о чем это риелтор.

— На пианино. — Беверли подняла крышку инструмента, стоявшего у задней стены гостиной, и нажала на пару клавиш.

— Пыльное и расстроенное, но, по-моему, неплохо сохранилось.

— Мы не играем, — ответил Нейт. — Впрочем, может, и научимся.

Элис сомневалась в этом — они оба не отличались музыкальностью, да и она убедилась, что у Нейта нет слуха, наслушавшись за последние пару лет, как он пел под душем.

Из гостиной они прошли сквозь арку на кухню. Как и все в доме, кухня не обновлялась десятки лет: шкафчики персикового цвета, древний холодильник, почему-то работавший, рокотал, словно товарняк на железной дороге; в глубине кухни стоял овальный стол с хромированными ножками и столешницей из жаростойкой пластмассы, возле него четыре стула, синих, как яйца дрозда. В открытых угловых шкафчиках все еще лежали тарелки — какие можно видеть на блошиных рынках, белые, матовые, с цветочками и завитушками. Дом был выставлен на продажу «как есть», значит, со всем, что осталось внутри. Пожалуй, за посуду можно выручить какие-никакие деньжата. Все-таки винтаж.

— А это для чего? — спросила Элис, показав на маленькую, прямоугольную металлическую емкость возле раковины. Она открыла крышку и заглянула внутрь.

— О, это для овощных очистков, — пояснила Беверли. — Еще туда выбрасывали с тарелок остатки еды. — Она открыла дверцу под раковиной; там лежала мелкая сковородка, слегка заржавевшая по углам. — Потом вы приведете в порядок эту сковороду. Она очень удобная; такие раньше были у каждой уважающей себя хозяйки.

— Толково, — одобрил Нейт. Он выдвинул несколько ящиков, нашел за дверцей одного из шкафчиков металлическую подставку для кулинарной книги, крючки для кастрюль и сковородок в глубине другого, выдвижную доску, которую, по словам Беверли, хозяйки использовали как рабочую поверхность, когда готовили еду сидя.

Нейт так воодушевился, слушал с таким интересом, что Элис постаралась не обращать внимания на плачевное состояние всего вокруг и думала о том, что можно со всем этим сделать. Возможно, это как раз то, что им было нужно. В последние месяцы у них в семье царила напряженность, и Элис винила себя в этом. Так что кому, как не ей, придется пожертвовать собой.

Пожалуй, ей стоит направить бурлившую в ней энергию на это кирпичное сооружение и превратить его в уютный дом, о чем и твердила Беверли. Она снимет все винтажные обои — хотя при мысли об этом она была готова разрыдаться, ведь не так уж это и просто. Снесет стены между комнатами. Создаст большое, открытое пространство, чтобы свет из окон проникал в каждый угол.

Когда она пыталась визуализировать свои намерения, Нейт отметил, что фасадное окно идеально подходит для того, чтобы написать роман, сидя возле него.

— Представь себе вот здесь, рядом с письменным столом, книжную полку с твоими будущими книгами.

Что ж, возможно. Она могла быть целеустремленной. Всегда. Поэтому ей поручали самых сложных клиентов. «Бей в одну точку» — такова ее мантра.

— По-моему, отличное место для пробежек, — сказал Нейт, представив себе те мили, что они пробегут вместе с женой. Тик-тик-тик, она будто слышала счетчик в мозгу мужа. Может, пора снова заняться бегом именно на этих зеленых улочках, не опасаясь, что тебя собьет автомобиль.

Беверли спешно закивала.

— О, кое-кто с вами согласен, — сказала она. И все трое посмотрели в окно гостиной на пробегавшую мимо дома женщину. Та будто специально сговорилась с риелтором — вот уж совпадение.

— Ты ведь говорила, как тебе снова хочется бегать, — сказал Нейт. — Хотя бы первое время. — Он положил руку на живот Элис.

— О, вы ждете ребенка! — воскликнула Беверли. Ничто не может заставить клиентов так снисходительно смотреть на изъяны дома, как надвигающееся рождение ребенка. — Это идеальное место для молодых семей. Мы еще не спускались вниз, в бельевую, а там стоит большая стиральная машина и сушилка, так что вам даже не придется выходить из дома, когда появятся горы детского белья.

— Мы не ждем ребенка, — твердо ответила Элис. Ей не понравилось, что Нейт затронул эту тему при незнакомом человеке. Проблемы со здоровьем по женской части — ее личная проблема, к тому же они лишь недавно решили, что будут пробовать еще.

— Пока не ждем, — поправил ее Нейт и аккуратно погладил Элис по животу. Футболка предательски подчеркнула располневшую фигуру. Прежде Элис было очень легко похудеть — достаточно неделю есть арбуз, запивая его только зеленым чаем, кофе и куриным бульоном. Плюс ко всему у нее была интересная работа, она поглощала ее целиком, не оставляя времени на переваривание лишних калорий, способных смягчить ее фигуру. Но потом она осталась без работы, и это сказалось на ее весе. Нейту нравились ее новые формы, он говорил, что слишком худым женщинам трудно забеременеть. Когда она поинтересовалась, откуда он это взял, он не смог вспомнить. Элис подозревала, что он регулярно посещал сайты, посвященные беременности, — она не помнила случая, когда Нейт Хейл был к чему-то не подготовлен.

— Вы работаете, Элис? Я имею в виду — не дома, а где-то еще? — Вопрос Беверли задел Элис — неужели она показалась ей лентяйкой? «Мне двадцать девять лет, — хотелось ей высокомерно ответить. — Да, я работаю». Но это было не так, она уже не работала. Ее желудок снова сжался, на этот раз от тоски. Она скучала по работе, по прежнему ритму жизни, трудным задачам, платежному чеку… даже по туфлям на высоченных каблуках, в которых иногда, когда Нейт уезжал на работу, расхаживала по квартире, чтобы почувствовать себя прежней Элис.

— Я работала в пресс-центре крупной фирмы, но недавно ушла. Чтобы заняться другими делами.

— Эли пишет роман, — пояснил Нейт, и Элис хотелось заткнуть ему рот. Ведь он не знает, что она так и не взялась за книгу. И о том, что на самом деле произошло на работе.