Никки, заинтригованная помимо своей воли, воткнула вилы в сено и слезла с сеновала.

— И где?..

— На улице.

Никки последовала за ним, изо всех сил скрывая любопытство. Они вышли на солнце и подошли к загону.

— Видишь?

Никки оглядела двор. Все было как обычно. Обе лошади Леви и мерин Питера стояли в тени сарая и мирно жевали сено. Больше в загоне ничего не было. Никки вопросительно подняла глаза на Леви.

Он только улыбнулся и выжидательно облокотился на загородку.

Никки удивилась еще больше и снова обернулась к лошадям. Внезапно ее осенила совершенно невероятная мысль.

— Что, твоя новая лошадь? — пискнула она.

— Да нет, не моя. — Леви хмыкнул. — Твоя новая лошадь.

Теперь Никки смотрела на эту кобылку другими глазами. Серая в яблоках, гладкая, тонкая в кости. Поджарое тело, крутая шея и изящная головка — Никки таких никогда не видела. Впечатление было сногсшибательное.

— Красивая какая! — глаза у Никки загорелись. — Откуда она?

Леви улыбнулся.

— Мы вывели ее от арабского жеребца.

— Кто это «мы»?

— Н-ну… мы с другом…

Леви проклинал себя. Надо же, чуть не проболтался! Уж конечно, теперь не время сообщать Никки, что он — совладелец скотоводческого ранчо, немногим меньшего, чем у Лоувелла. Она и так уже ему не доверяет.

— Я, знаешь ли, тяжеловат для этой малышки. По счастью, есть у меня одна знакомая девушка, которая сама не слишком велика.

— А твой друг не против?

— Ну, что ты! Я ему рассказал про пожар, и он согласился, что я задолжал тебе кобылу.

— Это Чарли, да?

— Откуда ты знаешь про Чарли? — остолбенел Леви.

— Ты бредил, когда был болен. И каждый раз, как ты говорил про лошадей, ты упоминал Чарли.

— Еще бы. — Леви слегка успокоился. Лошади — вся его жизнь.

Никки хотела вежливо отказаться от щедрого подарка, повернулась к Леви — да так и застыла. Он стоял, поставив ногу на изгородь, положив руки на верхнюю жердь, и любовался лошадьми. Легкая полотняная рубашка обтягивала его руки и спину, под нею выделялись могучие мышцы. Никки невольно опустила глаза ниже, к его стройным бедрам и длинным, крепким ногам.

Ей вдруг стало жарко. Она смутилась, подняла глаза — и увидела его профиль. Сердце у нее бешено заколотилось. Никки судорожно сглотнула, снова повернулась к загону и невидящим взглядом уставилась на лошадей. Господи, ну как она может держаться с ним холодно, если с ней начинается такое, стоит ей поглядеть на него?

— Ты не должен мне никакой лошади, — выдавила она наконец.

— Как же не должен? — Леви поднял руку и провел тыльной стороной ладони по щеке Никки. Лицо его светилось нежностью. — Если бы не я, ты бы не потеряла Конфетку.

Никки отшатнулась, словно прикосновение Леви обожгло ее.

— Глупости. Она же сломала ногу, ты просто застрелил ее, вот и все.

— Да, но этого могло не случиться, если бы Леди не вернулась домой без меня.

Он заметил, как она дернулась. Он тогда поцеловал ее на прощание, и она не сопротивлялась. Почему же теперь она так реагирует на простое прикосновение? Он протянул руку и отвел с ее лба растрепавшийся локон, чтобы посмотреть, что будет. Она вздрогнула.

— В чем дело, Никки? — нахмурился Леви.

— Я же говорила, я не люблю, когда меня трогают! — бросила она, пытаясь совладать с трепещущим сердцем.

В его глазах вспыхнула такая боль, что Никки не могла этого не заметить. Но она исчезла почти тотчас, какпоявилась.

— Забыл. Извини. — Он решил переменить тему. — Кобылку только-только объездили, так что выезжать ее придется тебе самой.

— А когда можно начать?

— Да хоть сейчас!

Лицо Никки озарилось радостью, и она мигом перескочила через изгородь.

Леви перелез вслед заней. В глубине души он начал жалеть о том порыве великодушия, который заставил его отправиться в Сент-Луис. Да, он помог брату и Стефани наладить отношения, но во что это обошлось ему самому? Его собственные отношения с Никки приходилось налаживать чуть ли не с самого начала. Хорошо еще, что она приняла его подарок. А он уж думал было, что она откажется наотрез.

Когда он подошел к Никки, девушка взглянула на него сияющими глазами.

— А как ее зовут?

— Насколько я знаю, пока никак.

— Можно, я назову ее Огневушкой? — Кобылка ткнулась носом ей в плечо. Никки рассмеялась: — Смотри, ей самой нравится!

Леви молча кивнул и подумал, что самой хозяйке это имя подходит не меньше, чем лошади.

21

Леви пробирался между кактусов по маленькому кладбищу. Солнце палило нещадно. Кладбище было тихим, хотя и не особенно уютным местом. Оно лежало в излучине Ивового ручья, и по краю кладбища росли дикие вишни, ивы и несколько тополей.

Оглядевшись, Леви усмехнулся. Да, те, кто устраивал это кладбище, были люди практичные, место выбрали самое что ни на есть подходящее. Высоко — в любой разлив не затопит, пахать здесь нельзя — камней много, скот пасти тоже — травы мало, только покойников хоронить в такой земле.

Могилу Сайреса Чендлера найти было нетрудно. Холмик свежей земли и камней был виден издалека среди старых могил, поросших чертополохом и буйволовой травой. На могиле Сайреса лежал увядший букетик полевых цветов. Леви немного удивился: откуда бы это, нынешним летом цветов почти нет.

Он пришел попрощаться с человеком, который был ему добрым другом. Леви никак не мог избавиться от чувства вины. Хотя, будь он здесь, ничего бы не изменилось. Разве он мог продлить жизнь Сайреса? Вряд ли. Он мог хотя бы немного успокоить его. Леви так и не успел сказать ему, что готов исполнить свое обещание до конца.

Леви чувствовал, что теперь он — единственный, кто стоит между семьей Сайреса и одним из самых могущественных людей в Вайоминге. Ему это очень не нравилось, но он принял на себя ответственность и не собирался прятаться от нее. Они все полагались на него, но сам Леви отнюдь не был уверен, что ему удастся распутать этот узел. Если Герман Лоувелл решится пойти на крайние меры, будет большой удачей, если им удастся убраться, подобру-поздорову.

И что тогда делать Никки и Питеру? Вернуться на Восток с Эмили и Лианой? Это невозможно. Как они станут жить, лишившись свободы, которая позволяла им быть самими собой?

Конечно, золото Сайреса могло бы обеспечить им свободу, но где оно, это золото? Леви даже примерно не знал, где его искать.

— Леви!

Он обернулся и увидел Никки.

— Вот, пришел отдать последний долг, — неловко объяснил он. — Сайрес был мне хорошим другом.

— Я знаю.

Никки встала на колени и положила на могилу свежий букет.

— Он говорил о тебе то же самое.

Она надолго умолкла, опустив голову. Когда она снова заговорила, голос у нее срывался:

— Мне все кажется: войду в дом, а он сидит за столом и пьет кофе.

— Мне тоже, — кивнул Леви.

Никки украдкой вытерла глаза, встала и отряхнула колени.

— Ты виделся со Стефани? — нарочито небрежно спросила она и едва сдержала улыбку — так удивился Леви. — Когда ты был болен…

— Знаю, знаю, я бредил. Интересно, какие еще подробности своей биографии я тебе сообщил?

Она отвернулась и направилась к лошадям.

— Ты в основном говорил о своей семье. — Никки покосилась на него. — И о Стефани. Ты ведь из-за нее уезжал?

— В том числе.

Леви отвязал лошадь и вскочил в седло. Он испытывал глубокое облегчение. Раз Никки знает про Коула и Стефани, она поймет, зачем было нужно подтолкнуть их в нужном направлении.

— Когда я туда приехал, она уже была в Сент-Луисе.

Незримая рука стиснула горло Никки. Она тоже вскочила на лошадь.

— И ты отправился вслед за ней?

— А что я мог сделать? Я искал ее почти целую неделю, но убедить ее вернуться в Вайоминг оказалось довольно легко.

— И… и она вернулась?

— Нет еще. У нее дела. Но я думаю, что она постарается освободиться как можно раньше. — Он пожал плечами. — А нам ничего не остается, как следить за развитием событий.

«Если мой братец, дурья башка, хоть что-то соображает, он женится на ней, как только они увидятся», — добавил он про себя.

— Она красивая?

— Очень. Каштановые волосы, зеленые глаза, хорошенькая — спасу нет и к тому же прекрасно готовит.

«Хотя ей, конечно, далеко до сорванца с фиалковыми глазами, черными кудрями и бешеным норовом». Вслух он этого говорить не стал — уж тут-то она точно взбесится.

— Похоже, она будет отличной женой, — заметила Никки с ядовитой ноткой в голосе.

— Я очень надеюсь, что да.

Никки захотелось как следует врезать ему по физиономии, чтобы прогнать эту самодовольную улыбочку, но она сдержалась. Какое право она имеет, в конце-то концов? О той ночи он ничего не помнит, и это к лучшему. Раз он принадлежит другой женщине, не придется держать его на расстоянии.

— Кто это? — тихо спросил Леви, доставая винтовку. По дороге в их сторону в облаке пыли летел всадник.

— Похоже, один из сыновей Дональдсона. Интересно, куда это он так торопится? — вглядевшись, сказала Никки.

— Ничего, сейчас узнаем.

Вскоре мальчишка поравнялся с ними и осадил коня на скаку.

— Никки, нужна твоя помощь!

— Что случилось, Джереми?

— Мама рожает раньше времени. Папа послал меня к доктору Калдеру, а доктор напился, а миссис Адамс говорит, что твоя тетя — сиделка, вот я и поехал за ней.

Мальчишка выпалил все это на одном дыхании. Голос у него дрожал.

Увидев, как он перепуган, Никки не стала раздумывать:

— Ты все правильно сделал. Я сейчас еду к вам, а ты поезжай с мистером Кентреллом за моей тетей, потом проводишь их.

— Погоди, погоди, Никки! — вмешался Леви. — Разве ты умеешь принимать роды?

— Нет. Вот потому-то вы и едете за тетей Эмили.

— Ты же не знаешь, что надо делать.

Никки смерила его уничтожающим взглядом.

— Слушай, может, я и не смогу ничего сделать для матери Джереми, но там еще шесть маленьких Дональдсонов, и надо, чтобы они не путались под ногами. Так что хватит спорить, поезжайте за тетей.

Она развернула Огневушку и умчалась.

— Ну, поехали! — Леви ободряюще улыбнулся своему юному спутнику и повернул к дому. Он вспомнил, как Никки ринулась на помощь, и усмехнулся. Судя по всему, управляться с детьми она умеет ненамного лучше, чем принимать роды.

Много часов спустя Никки с Леви подъехали к дому. Когда они уезжали от Дональдсонов, было уже темно, но Никки нипочем не хотела остаться ночевать.

Завидев дом, она вздохнула с облегчением.

— Даже не помню, когда еще я была так счастлива вернуться домой. Знаешь, если я когда-нибудь соберусь выходить замуж, напомни мне про сегодняшний день, ладно?

— А ты неплохо управлялась, — хмыкнул Леви. — Мистер Дональдсон выразил тебе особую благодарность.

— Еще бы. Он-то знает, каково возиться с этими дьяволятами, и ему совсем не хотелось иметь с ними дело. Ей-Богу, он догадался, что я отправилась домой только затем, чтобы убраться подальше от этих кошмариков.

— Да-а? А я-то думал, тебе просто захотелось прогуляться при луне.

И Леви сверкнул в темноте белозубой улыбкой.

Внезапно небеса расколола вспышка света, и вдали раздался гром. Никки с надеждой подняла глаза к небу.

— А может, дождь будет, как ты думаешь?

— Может, и будет, — ответил Леви. Они остановились перед сараем. — Только нужно, чтобы он шел дней пять, иначе что толку?

— Жалко, тетя Эмили не могла приехать с нами, — сказала Никки, спрыгивая наземь. — Как ты думаешь, ребенок выживет? Уж очень он крохотный.

— А кто его знает. Но если кто и может его спасти, так это твоя тетя.

— Я таких маленьких не видела с тех пор, как Джон родился — мой братишка, который потом умер. Они такие страшненькие, пока совсем маленькие. Наверно, я не создана, чтобы быть матерью.

— Ничего, придет время — передумаешь.

— Не надейся, — мрачно ответила Никки.

Леви только хмыкнул. Некоторое время они молча чистили лошадей. Никки думала о надвигающейся грозе, а Леви даже не слышал грома: он все вспоминал, как Никки прижимала к груди младенца.

Наконец один особенно громкий раскат вывел его из забытья.

— Фью-ю! А это уже совсем близко!

Небо снова озарилось молнией.

— Слушай, может, ляжешь сегодня в доме? — попросила она. Вообще-то она не боялась грозы, но ночевать одной в пустом доме, да еще молнии спать не дадут… — Ложись в соседней спальне.

Леви вопросительно посмотрел на нее, потом кивнул.

— Ко всему прочему, приятно доспать на кровати.

Уснуть ему не давали мысли, что они одни во всем доме и отделяет их друг от друга тонкая стенка. Большую часть ночи он пролежал, глядя в потолок и стараясь не вспоминать тот свой горячечный бред о ночи любви.

Питера разбудили вспышки молний, раскалывавшие небо. Вдруг он заметил, как что-то движется в дальнем конце комнаты, и окончательно проснулся. Сперва он подумал было, что ему опять снится сон, тот жуткий сон, где Саманта приближалась к нему, и в глазах ее полыхала ненависть. Но тут снова сверкнула молния, и он тут же забыл свои младенческие страхи.

Лиана неуверенно шагнула в дверь, соединявшую их комнаты. Она нервно теребила складки своей простенькой ночной рубашки. Питер натянул брюки и встал. Интересно, зачем она пришла и что ей надо? Он зажег свечу возле кровати, и первое, что он увидел, были ее глаза, наполненные ужасом.

— Я… я боюсь грозы, — пролепетала она. — Можно… можно мне побыть у тебя?

Питер плохо помнил гром, как и большинство прочих звуков, что окружали его в детстве, до того, как болезнь лишила его слуха. Поэтому он не очень понимал, чего она так боится. Зато он очень хорошо понимал, что такое страх. Когда он был маленький, Эмили часто приходилось успокаивать его: она укачивала малыша, прижав к себе, и страхи уходили прочь.

Еще одна молния расколола ночное небо, и Питер распахнул объятия — это было единственное известное ему утешение. Лиана, не раздумывая, бросилась к Питеру, спрятала лицо на его обнаженной груди и зажала уши, чтобы не слышать грома. Питер обнял ее, как бы защищая от звуков.

Наконец Питер заметил, что его грудь почему-то мокрая. Он взял Лиану за подбородок, бережно приподнял голову и заглянул ей в лицо. Когда он увидел ее глаза, полные слез, его охватило новое, доселе неведомое чувство. Его руки коснулась прядь тяжелых волос, ниспадающих ниже пояса, он ощутил мягкие изгибы тела, скрытые под рубашкой, гибкая, легкая фигурка прильнула к его крепкому торсу, сердце у него заколотилось — и все это нахлынуло на него стремительным потоком.

Он видел по ее глазам, что она ошеломлена не меньше его самого. Они глядели друг другу в глаза, погруженные в трепетное молчание. Потом она медленно подняла руку и коснулась щеки Питера, изумленно приоткрыв губы.

Питер вспомнил, как Леви целовал Никки, опустил голову и прижался губами к губам Лианы. Оба они были не готовы к захлестнувшему их потоку страсти, что огнем разлилась по жилам и разбудила неведомые прежде чувства.

Наконец они отодвинулись и изумленно воззрились друг на друга. Питер ласково дотронулся до нежной щеки Лианы, глядя в ее лучистые глаза.

Сайрес, конечно, много рассказывал Питеру о жизни, но сильные чувства, которые возникли между ними, были для Питера полной неожиданностью. И все же он понял их смысл. Между ним и Лианой возникло чувство, которое навсегда связало их, отделив от всего мира.

Внезапно гроза, о которой оба позабыли, напомнила о себе ослепительной вспышкой света и оглушительным раскатом грома прямо над домом. Лиана вскрикнула от страха и снова спряталась в своем надежном убежище — на груди Питера.

Питер подхватил ее на руки и сел в качалку, укрыв Лиану в своих мощных объятиях. Он ласково гладил ее по волосам и скоро почувствовал, что она начинает успокаиваться. Гроза удалялась. Лиана уткнулась лицом в плечо Питеру, он чувствовал кожей ее дыхание, легкое как перышко. Он прикрыл глаза и весь отдался невероятным ощущениям — он даже не знал, что такое бывает.

Когда первые лучи солнца коснулись лиц спящих, Лиана пошевелилась на коленях у Питера и открыла глаза. И первое, что она увидела, был теплый, бесконечно ласковый взгляд его карих глаз. Она неуверенно протянула руку и, как завороженная, коснулась его подбородка.

Его глаза стали темнее и глубже. Он отвел разметавшуюся прядь с ее лица и склонился к ней. Губы их встретились в нежном поцелуе, и мир исчез для обоих. Наконец они оторвались друг от друга и радостно улыбнулись: нет, волшебство не исчезло и при свете дня.

Внезапно Лиана поднялась и прислушалась. Глаза ее вспыхнули радостью, она вскочила на ноги и потянула за собой Питера.

— Питер, Питер, дождь идет!

Почти таща его за собой, она выбежала за дверь. Они стояли под навесом, держась за руки, и смотрели, как с неба сыплется дождь. Потом Лиана услышала, как в доме открылась дверь. Приближались чьи-то шаги. Лиана хлопнула Питера по руке и показала знак «Никки».

Они встретились глазами и поняли друг друга без слов. Эти новые чувства были слишком важны и неизведанны, чтобы делить их с кем-то еще, по крайней мере сейчас. Питер легонько погладил Лиану по щеке и шагнул в сторону.

Когда Никки вышла на улицу, она не увидела ничего необычного в том, что Питер с Лианой стоят рядом.

— Надо же, дождь! Я глянула в окно и глазам своим не поверила.

— Чудесно, правда? Пойду разбужу маму. — Лиана рассмеялась от восторга.

— Тетя Эмили осталась ночевать у Дональдсонов, — пояснила Никки.

Со стороны кухни, протирая глаза, появился Леви, босой и растрепанный. Он сладко потянулся, улыбнулся и посмотрел на улицу через головы остальных.

— Да, стоит подняться спозаранку, чтобы полюбоваться на такое.

Никки отвернулась, чтобы не видеть этой мускулистой загорелой груди, видневшейся под распахнутой рубахой.

— По крайней мере теперь нечего бояться Германа Лоувелла, — сказала она.

Но она ошибалась.