— Очень странно, — сказал Лоувелл. — Вы ведь понимаете, что человек в моем положении не может позволить себе быть слишком разборчивым. Я плачу своим людям за то, чтобы они глядели в оба и заботились о моем имуществе.

Леви вспомнил, что Бак с Малышом собирались сделать с Никки, и судорожно стиснул рюмку.

— Благодарю за предложение, но я думаю, что все же останусь у Чендлеров.

— В наше время копаться в земле не так уж безопасно, знаете ли, — голос Лоувелла звучал почти угрожающе.

— Что ж, рискнем!

— В этом году нам грозит засуха. Может дойти до драки, и тому, кто окажется слабее, похоже, не поздоровится.

— Будем иметь в виду.

Леви осушил рюмку и встал.

— Ну, мне пора домой. Спасибо за угощение, мистер Лоувелл.

— Вы уверены, что не передумаете?

— Боюсь, что нет.

— Что ж, в любом случае мое предложение остается в силе.

— Я запомню это. — Леви надел шляпу. — Спокойной ночи.

Леви Кентрелл вышел, а Герман Лоувелл еще долго сидел, задумчиво глядя в рюмку.

— А куда это подевался Леви? — спросил Сайрес, глядя, как его дочь собирает на стол. — Обычно к этому часу он давно уже на ногах.

Никки, наверно, в десятый раз взглянула на дверь и пожала плечами с деланной небрежностью.

— Кто его знает. Вечером он уехал в город. Может, решил там и заночевать.

В душе она была отнюдь не так спокойна. На Леви вдруг что-то нашло, и у Никки душа была не на месте. Вечером она не могла уснуть. Уже поздней ночью Никки пробралась в сарай. Все его вещи на месте, не хватает только седла и кобылы. Значит, он собирался вернуться. Но где же его носит?

Через несколько минут дверь распахнулась. У Никки подпрыгнуло сердце — но это был всего лишь Питер. Никки сама изумилась нахлынувшему на нее разочарованию. Да что же такое с ней происходит?

— Питер, ты Леви не видел? — спросил Сайрес.

Питер ухмыльнулся и кивнул. Он ухватился за живот и за голову и изобразил на лице величайшее страдание.

— Он что, болен? — испугалась Никки. — Может, мне пойти посмотреть…

Но она не успела договорить, как Питер сделал вид, что держит в руке стакан, опрокинул в себя его содержимое и еще раз ухмыльнулся.

— А, перебрал Сэмова виски? — хмыкнул Сайрес.

Питер кивнул и энергично набросился на завтрак. Он уже доедал свои оладьи, когда наконец появился Леви.

— Что-то вы сегодня неважно выглядите, — весело заметил Сайрес.

— Как бы плохо я ни выглядел, чувствую я себя гораздо хуже, — со вздохом сообщил Леви, усевшись на свое место. — Та гадость, которую Сэм выдает за виски, больше похожа на керосин.

— Похоже, нынче ночью вам довелось сражаться не только с бутылкой, — сказал Сайрес. — У вас такой вид, словно вас об стенку колотили!

Леви потрогал распухшую губу.

— Мы малость не сошлись во мнениях. Но я их переубедил.

— Их?

— Ага. Двое пьяных ковбоев нарывались на драку. Лучше б они полезли к кому другому.

Никки брякнула перед ним чашку кофе.

— Ты опоздал к завтраку!

Леви вздрогнул, поднял на нее глаза и попытался улыбнуться.

— Я знаю. Но сегодня я все равно не смогу отдать должное твоей стряпне.

— Надеюсь, ты не думаешь, что с тобой станут нянчиться оттого, что ты с похмелья! Тебе платят не за то, чтоб ты по ночам пьянствовал и дрался в салуне.

Она сердито вернулась к плите.

— Что это с ней? — тихо спросил Леви.

Глаза Питера весело блеснули. «Женщины!» — ответил он и закатил глаза, повторяя вчерашний жест Леви.

Леви улыбнулся. «Ты прав!» Он снова взглянул на Никки и принялся за свой кофе. Почему-то оттого, что она злится, ему было гораздо хуже, чем от похмелья.

9

Через несколько часов, когда они отправились в город, Леви уже полегчало. Но когда дилижанс наконец прибыл, Эмили Паттерсон в нем не оказалось.

— Вы уверены, что это все пассажиры? — спросил Леви, стараясь не замечать, что от кучера разит перегаром.

— Ага. Мы ж только что приехали, потерять еще никого не успели.

Он заржал над своей неуклюжей шуткой и выпустил струю жеваного табака в несчастную букашку, которая ползла по дороге.

— В Ноувуде должны были сойти трое, трое и сошли, если не считать детишек.

Леви оглянулся на группку людей на тротуаре. Молодая мать успокаивала орущего младенца, а бабушка — хрупкая, как цыпленок, женщина — держала на руках другого малыша.

— Должна была приехать еще одна женщина. Не могла она зайти в лавку?

— Не-е. — Кучер грохнул наземь здоровенный чемодан и отхлебнул из своей фляжки. — Может, не на той остановке сошла?

Леви вздохнул и вернулся к лавке. Куда же делась Эмили Паттерсон? В дилижансе ее не было. Может, действительно сошла в другом городе?

Дилижанс уехал. К женщинам на тротуаре подошли двое пожилых людей. Начались объятия, поцелуи, и молодая женщина с детьми ушла с ними. Старшая осталась. Она беспокойно осматривалась, словно ища кого-то. Леви иначе представлял себе Эмили Паттерсон, но все же…

— Извините, — Леви нерешительно обратился к женщине: — Это вы Эмили Паттерсон?

Похоже, в глазах у нее мелькнуло отвращение. Впрочем, трудно было разобрать за толстыми очками.

— Д-да…

— Я Леви Кентрелл. Сайрес Чендлер прислал меня встретить вас.

— О Гос-с-с… То есть… 3-здравствуйте.

Нет, она действительно побледнела. Что это с ней? Видел он нервных женщин, но такую… Неужели Сайрес думает, что эта хрупкая дама сможет управиться с Никки?

Хоть бы Питер скорее подошел! Наверно, надо было к дилижансу послать Питера, а самому остаться при повозке.

Наконец подошел Питер и остановился рядом с Леви,

— Силы небесные! Питер! — ахнула Эмили и, не думая о том, что прошло много лет с тех пор, как она в последний раз держала на руках всхлипывающего малыша, подбежала и обняла его.

Питер, широко улыбаясь, облапил Эмили, и Леви вздохнул с облегчением.

Эмили чуть-чуть отошла и с восхищением оглядела Питера.

— Ах, Питер, как же я рада тебя видеть! Господи, как ты возмужал!

Питер улыбнулся еще шире, еще раз обнял ее, а потом подхватил чемодан.

— Вам что-нибудь нужно в городе или сразу поедем? — спросил Леви.

— Н-нет, кажется, ничего… А далеко ехать?

— Несколько миль.

— Хорошо…

Она вытащила из сумочки носовой платок и принялась протирать очки. Вид у нее был такой, словно ей вот-вот станет дурно.

— Люди из восточных штатов поначалу всегда немного теряются, — сказал Леви.

— Да нет, ничего. Хотя места здесь довольно дикие. Я не очень-то люблю путешествовать, а кучер не пропустил ни одного ухаба от Шайенна досюда. На мой взгляд, этот человек питает излишнее пристрастие к своей бутылке. Она надела очки и подняла глаза на Леви.

— Ну вот, так лучше… Господи помилуй! Мистер Кентрелл, с вами что, произошел несчастный случай?

Только тут Леви вспомнил, как должна выглядеть его разукрашенная рожа. То-то она на него так смотрела!

— Да нет, просто подрался. Не беспокойтесь, — добавил он, — женщин и детей я не трогаю.

Где-то через полчаса повозка остановилась перед хижиной.

— Ну, вот мы и дома, — сказал Леви. Он привязал вожжи к передку и спрыгнул на землю, чтобы помочь Эмили сойти, но его опередил Сайрес. Он уже протягивал руки своей свояченице, улыбаясь во весь рот.

— Добро пожаловать в Вайоминг, дорогая, добро пожаловать!

Леви стащил с запяток тяжеленный чемодан и тоже улыбнулся, глядя, как обнимаются Эмили с Сайресом. Сразу видно, что старые друзья, а не просто дальние родственники!

Питер несколькими жестами выразил желание отнести чемодан в дом. Леви посмотрел на него с подозрением.

— Это почему?

Питер ответил совершенно невинным взглядом. «Меня она не боится», — объяснил он. В карих глазах блеснула лукавинка. Да Питер просто дразнит его! И Леви, в первый раз за этот день, стало по-настоящему хорошо.

Так, значит, Питер его все-таки признал. Ну и чудесно! Леви отвел повозку к сараю и выпряг лошадей.

После яркого весеннего солнца в сарае поначалу показалось темно. Только когда глаза привыкли к полумраку, Леви обнаружил, что он здесь не один. На куче сена сидела Никки и внимательно смотрела на него.

— Что, пришла посмотреть, не разучился ли я распрягать лошадей? — с улыбкой поинтересовался он.

— Я пришла посмотреть, не забыл ли Питер накормить корову. Сегодня утром он делал все впопыхах.

— И что, не забыл? — спросил Леви, отстегивая постромки.

— Не забыл. — Никки небрежно болтала ногой. — Как проехались в город?

— Да как обычно.

Ей, конечно, хочется разузнать про Эмили Патгерсон. Ничего, пусть помучается. Он молча снял с лошадей упряжь и отнес ее в кладовку.

— Да, — сказал он наконец, достав скребницу и начав чистить лошадь. — Не зря ты ее боялась. Твоя тетя Эмили кого хочешь напугает.

— Никого я не боюсь! — вспылила было Никки, но тут же осеклась и удивленно посмотрела на Леви. — А чего в ней такого страшного?

— Ну, ростом примерно с тебя, только, конечно, намного старше. А на носу — с толстенными стеклами очки.

— И чего же в этом страшного?

— Вроде ничего, но ведь она с дороги, устала, наверно. А вот как отдохнет, так небось такая злющая окажется! Худенькие дамочки — они всегда так.

Никки недоверчиво вгляделась в него.

— По-моему, ты просто валяешь дурака. Наверное, наврал все это.

— Ну конечно! — спокойно сказал Леви. — Так что незачем тебе прятаться в сарае.

— А я и не пряталась!

— Да? А что же ты делала?

— Пришла проверить, все ли в порядке с коровой. — Никки вскочила на ноги и демонстративно подошла к окну. — Ну вот, я же не прячусь!

Леви поднял на нее глаза.

— Так пойди поздоровайся с тетей. Она проехала две тысячи миль специально затем, чтобы повидаться с тобой.

Никки медленно направилась к двери. Остановилась, оглянулась через плечо.

— Не забудь, я только сказала, что посмотрю, какая она.

— А больше от тебя ничего и не требуется, — ответил Леви и снова принялся чистить лошадь.

Никки еще с улицы услышала веселую болтовню. «Ну конечно, милая тетушка Эмили уже чувствует себя как дома», — подумала она с неприязнью. Интересно, как это Леви снова удалось убедить ее сделать так, как он хочет? Никки вошла в дом.

Эмили при виде ее вскочила.

— Саманта? — тихо ахнула она. Потом покачала головой. — Нет, не может быть. Это Николь, да? Какая же я глупая.

Никки не успела возмущенно выпалить: «Меня зовут Никки!» — тетя Эмили уже прижала ее к груди. Никки окутало ароматом лаванды, и ей расхотелось спорить. Где-то в глубине души пробудились воспоминания о тепле и любви, к горлу подкатил комок, и глаза наполнились слезами. Она судорожно сглотнула, борясь снезнакомым чувством,

— Никки, да?

— Да, Никки! — подчеркнула она. Странно, но тетя совсем не обиделась, наоборот, одобрила.

— Тебе очень подходит это имя. Ну-ка дай я тебя разгляжу как следует!

Никки стиснула зубы и уставилась на тетушку. Эмили выглядела именно так, как описал ее Леви: невысокая, пожилая — без всяких признаков ослепительной красоты, которой отличалась ее сестра. Сейчас голубые глаза за толстыми стеклами очков блестели от радости. Она явно была рада видеть Никки.

— Ты очень похожа на мать, но в тебе есть много и от отца.

Сайрес хмыкнул.

— А мне она с каждым днем все больше напоминает тебя, Эмили. Не потому, что вы одинакового роста. Просто у нее тоже упрямства хватит на десятерых.

— Да? — Эмили обернулась к нему и нарочито-изумленно вскинула брови. — Это, значит, я упрямая? Уж чья бы корова мычала… Помнится, ты тоже при случае умел упереться рогами. Помнишь, как тогда…

Через полчаса Никки незамеченной выскользнула из дома. Отец с тетушкой продолжали оживленно обсуждать дела давно минувших дней, а Питер сидел и следил за беседой как зачарованный. Никки задумчиво побрела к сараю. В сарае Леви возился с плугом.

— Как прошло знакомство?

— По-моему, нормально. Я держалась вежливо — если тебя это интересует. Но, боюсь, я ей не понравилась.

— Да?

— Она почти со мной не разговаривала.

— Наверно, она не из болтливых?

— Ну да, не из болтливых! Они с папой до сих пор говорят про Массачусетс.

— Так ведь они с твоим папой лет семнадцать не виделись! — Леви сморщился от натуги, откручивая заржавевшую гайку. — Уж наверно, им есть что вспомнить!

— Я и не подумала, — Никки прикусила губу. — Знаешь, когда она обняла меня, у меня было такое странное чувство…

— Какое? — Леви снова поднял голову.

— Когда я почувствовала запах ее духов, со мной что-то произошло. Я словно вспомнила детство, чьи-то теплые руки.

— Может быть, ты ее помнишь. А может, она тебе мать напомнила.

— Да нет, мать редко брала меня на руки. И потом, они с тетей Эмили совсем не похожи.

— А ты боялась, что тетя Эмили похожа на твою мать?

— Да, наверно.

— А почему? За что ты ее так не любишь?

Никки вдруг захотелось рассказать ему все.

Но тут перед ней снова встало открытое окно, развевающаяся кружевная занавеска… То, что она увидела в комнате, заставило Никки навсегда изменить свое мнение о матери. И чтобы Леви узнал, какая была ее мать? Нет, никогда!

— Никки? — Леви стало не по себе. Как странно она смотрит…

— В чем дело? — Никки вздрогнула и вышла из оцепенения. — Мне есть за что ее не любить, только не хочется говорить об этом. А кстати, что это ты делаешь?

— Отвинчиваю лемех. Надо отнести его к кузнецу наточить, — ответил Леви, охотно сменив тему разговора. — Твой отец говорит, что пора начинать пахоту.

Никки молча смотрела, как Леви отвинтил еще одну гайку и вытащил болт.

— А это правда, что я похожа на отца? — вдруг спросила она.

Леви удивленно посмотрел на нее.

— Знаешь, никогда не задумывался… — Он сдвинул шляпу на затылок и некоторое время созерцал Никки. — Вроде бы да. Особенно рот и подбородок.

— Нет, правда? — обрадовалась Никки. — Я никогда этого не замечала, пока тетя Эмили не сказала.

Ей ни разу не приходило в голову, что она дочь не только Саманты, но и Сайреса. Может, не такая уж она испорченная? Может, она не будет такой ветреной, как мать…

10

— Тпрру! — Леви натянул поводья, и два огромных коня-тяжеловоза остановились на краю поля рядом с Никки. Он улыбнулся ей, снял шляпу и вытер пот со лба. — Что это тебя принесло?

— Это не меня принесло, это я принесла: лошадям овса, а тебе обед. — В одной руке у Никки был мешочек с зерном, а в другой — корзина. — Ты сказал, что не придешь обедать, вот тетя Эмили и собрала тебе поесть.

— И отправила с тобой.

— Я сама напросилась, — усмехнулась Никки. — У меня был выбор: либо нести обед, либо чистить хлев.

— А, так я, стало быть, меньшее из двух зол! — рассмеялся Леви. Он выпряг лошадей и повел их к ручью поить.

— Что может быть хуже, чем разгребать навоз! — отпарировала Никки. Она тоже спустилась к ручью и расстелила попону на берегу под невысоким тополем.

Леви, стараясь скрыть усмешку, привязал лошадей. Никки тем временем раскладывала на попоне еду,

— Ты что, не будешь их разнуздывать?

— Нет, я скоро опять возьмусь за работу.

— Папа просил передать, чтобы ты в середине дня давал лошадям отдохнуть хотя бы час, — нахмурилась Никки.

— Я знаю. Твой папа прав. Но только, — он махнул рукой на запад, где клубились тучи, — мне осталось немного, всего четверть акра, и хочется закончить до дождя.

— Может, пригнать вторую пару?

— Да нет, я за час управлюсь.

— За час? — Никки окинула недоверчивым взглядом поле.

— Да, надеюсь. — Леви снял шляпу, устало вздохнул и сел на попону. — Одно из двух: либо Эмили думает, что я умираю с голоду, либо она рассчитывала, что ты мне поможешь все это съесть.

Никки взяла куриную ногу.

— Между прочим, корзину собирала я, а не тетя Эмили. — Она откусила кусок и блаженно зажмурилась: — Да, кур она жарит просто божественно!

— А мне по душе твоя стряпня, — ухмыльнулся Леви, густо намазывая маслом ломоть хлеба.

Никки очень старалась сделать вид, что не обратила внимания на похвалу, но ей вдруг стало жарко. Леви Кентрелл часто внушал ей чувства, которые немало ее беспокоили. Когда он рядом, у нее вдруг то сердце забьется, то дыхание перехватит.

Иногда, перед сном, она позволяла себе помечтать. Тогда Никки была готова поверить, что она просто влюблена. Но она не давала себе забываться! Это просто похоть просыпается в ней! Любви не существует, это просто сказка, которую мужчины выдумали, чтобы властвовать над женщинами. Кому это знать лучше, чем дочери Саманты Чендлер! Жизнь научила ее не доверять мужчинам ничего, и прежде всего — своего сердца.

Леви оторвал кусок курицы и развалился на попоне.

— Так ты явилась только в надежде, что Питер избавит тебя от противной работы, или есть и другие причины?

— Питер избавит! Я уж намекала ему насчет хлева, а он сделал вид, будто ничего не понял. Терпеть не могу, когда он так себя ведет! — Никки вздохнула. — На самом деле я пришла посмотреть, как идет работа. Папа хочет знать, когда ты сможешь начать пахать луга.

— Питер кончил чинить крышу на сарае?

— С полчаса назад, — кивнула Никки.

— Ну и отлично. Если успею сегодня закончить с этим полем, завтра и начнем. — Леви помолчал. — Знаешь, а я все еще с подозрением отношусь к этой люцерне, или как ее там.

— Ну да, конечно, ты думаешь, ничего не выйдет! Вот все вы здесь такие! Никто даже попробовать не хочет чего-то нового! — возмутилась Никки.

— Разве я говорил, что ничего не выйдет? Просто плохо верится, что можно по три раза в год косить сено.

— Ну и фермер из тебя! — фыркнула Никки.

— Это верно, — усмехнулся Леви. — Скотоводы плохо разбираются в земледелии, и я ничем не лучше других. Я ведь предупреждал твого отца, когда он меня нанимал.

Никки уже собиралась ответить новой шпилькой, но вдруг вспомнила, как ловко Леви управился с клеймением их маленького стада. Обычно на эту работу уходил почти целый день, а Леви покончил с этим еще до полудня.

— Наверно, все зависит от того, к чему ты больше привык, — согласилась она. — Папа говорит, для того, чтобы выращивать люцерну, прежде всего нужна вода. Вот, смотри.

И она принялась чертить на земле план участка. Но Леви пропустил мимо ушей большую часть ее пояснений. Он очень старался быть внимательным, но все же смотрел не столько на схему оросительных траншей, сколько на губы Никки.

Последние две недели Леви старался подавить нежные чувства, которые внушала ему Никки. Обычно это ему более или менее удавалось, но сегодня… Он поймал себя на том, что ему хочется заняться с ней любовью прямо здесь, под деревом. Солнечные зайчики, играющие на их обнаженных телах…

— Мы посадим люцерну вместе с овсом. Так что, даже если люцерна не уродится, овес у нас все равно будет… Ты что? — спросила Никки, удивленная тем, что Леви неожиданно вскочил на ноги.

— Н-ничего. — Леви схватил шляпу и нахлобучил ее на голову. — Пора за работу браться, только и всего.

— Ты же еще не поел! И лошадям надо хорошенько отдохнуть.

Леви отчаянно искал предлога не оставаться рядом с ней.

— Я знаю, но у меня тут есть одно дело.

— Какое?

— Я… э-э… надо обойти поле, которое я сейчас буду пахать, посмотреть, нет ли там больших камней. А то еще лемех сломаю… Спасибо, что принесла поесть! — крикнул Леви уже на ходу. — Увидимся за ужином.