Никки обескураженно смотрела ему вслед.

— Какая муха его укусила? — пробормотала она себе под нос и принялась собирать остатки неожиданно прерванного пикника.

Никки чувствовала раздражение и досаду. Она-то думала, что они спокойно посидят тут вдвоем! Разве что Сайрес просил, а то могла бы и не приходить!

Тучи прошли мимо, не пролив ни капли, так что часам к трем Леви уже управился. До вечера он налаживал плуг и за ужином объявил, что завтра можно начать пахать поля под люцерну.

— Хорошо, — кивнул Сайрес с довольным видом. — Начнет Питер.

Как всегда, когда при разговоре присутствовал Питер, Сайрес говорил и одновременно жестикулировал.

«Хорошая идея, — одобрил Питер. — А то кто его знает, что он напашет!» Питер покосился на Леви и выразительно закатил глаза.

Леви все еще с трудом разбирал жесты Питера, но на этот раз понял намек и ухмыльнулся.

— Если я никудышный пахарь, так, наверно, учитель виноват!

— А к вам, Леви, — продолжал Сайрес, — у меня будет отдельный разговор.

— Да? Какой?

— Я попросил бы вас оказать мне одну услугу. — Сайрес бросил взгляд в сторону плиты, где Никки с Эмили суетились над посудой. — Потом скажу, — тихо добавил он.

Леви нахмурился: Сайрес отвернулся от Питера и не жестикулировал.

Когда все поели, Сайрес отодвинулся от стола.

— Леви, пойдем пройдемся.

Они вышли на улицу и медленно пошли к сараю. Сайрес закашлялся, приступ слабости заставил его привалиться к изгороди загона, и он долго не мог отдышаться.

— Так что вы хотели от меня? — мягко спросил Леви, когда Сайрес немного пришел в себя.

— Если бы я мог сделать это сам…

Сайрес покачал головой, сунул руку в карман и достал кожаный мешочек. Он нерешительно подержал его в руках, потом сунул в руки Леви.

Тот с любопытством развязал мешочек и высыпал содержимое себе в руку. И ошалело уставился на золотые самородки.

— Здесь одиннадцать унций чистого золота. На двести долларов или около того. Я прошу вас съездить в Саутпасс-сити и обменять на деньги.

— Саутпасс-сити! Да ведь это же добрая сотня миль отсюда!

— Да. И он достаточно велик, чтобы приезжий мог остаться незамеченным. К тому же там добывают золото. Они там каждый день видят десятки самородков, еще несколько штук не привлекут внимания.

Леви внимательно посмотрел на Сайреса.

— Вы очень заботитесь о том, чтобы никто не узнал об этом. Почему?

— Нужно, чтобы это оставалось тайной. — Сайрес нервно пригладил волосы. — Я всю весну надеялся, что смогу съездить сам, но мне теперь и до загона трудно дойти. Я бы не стал вас просить, но я нахожусь в отчаянном положении.

— Но вы же мне ничего не объяснили. — Леви с подозрением прищурился, перебирая пальцем самородки. — Сайрес, я ваш друг, но я честный человек… Я не стану нарушать закон, даже ради вас.

— Разве я просил вас нарушать закон?

— Знаете, я давно понял, что здесь что-то не так. Вы живете слишком богато для скромных фермеров. Дом у вас бревенчатый, а не глинобитный. У вас пятьдесят голов скота, три верховые лошади и две пары великолепных рабочих лошадей: Я уж не говорю о проволочной изгороди, которой вы обнесли свои владения: это ведь очень дорого. Ферма, даже очень процветающая, таких доходов не дает. — Леви ссыпал самородки обратно в мешочек. — Герман Лоувелл думает, что вы воруете у него скот. Я этого не замечал, но теперь у меня возникают сомнения…

Сайрес невесело усмехнулся.

— Да нет, не ворую я его скотину. И не ему бы говорить о воровстве.

— Откуда же у вас это золото?

Старик долго смотрел на Леви своими выцветшими глазами, потом вздохнул.

— Оно краденое.

11

— Краденое! — Леви не верил своим ушам.

— Я это никому никогда не рассказывал, но, кажется, теперь настало время признаться. — Он перевел дыхание. — Когда началась война между Севером и Югом, мы жили в Мэриленде. Однажды ночью я нашел у нас в дровяном сарае тяжело раненного конфедерата. Я сделал для него все, что мог, но он был при смерти и знал это. Он попросил меня спрятать металлическую шкатулку, что была при нем, и заставил меня пообещать, что я не скажу о ней ни единой живой душе. К утру он умер. Когда я открыл шкатулку, я нашел там золото в прямоугольных слитках — целое состояние.

— А откуда оно взялось? — спросил Леви.

— Если бы я знал! Он ведь умер и ничего мне не сказал. Я понятия не имел, что с ним делать и куда это девать. Я пошел к отцу. Я ему ничего не рассказывал, просто спросил, нужно ли держать обещание, которое даешь совершенно незнакомому человеку. — Сайрес провел рукой по столбу и вздохнул. — Он сказал, что если порядочный человек по доброй воле дает слово, то должен держать его всю жизнь — разве что это вредит кому-то другому. Я решил молчать о золоте, пока не найду законного владельца. К несчастью, я понятия не имел, кому оно принадлежит. Может, тот солдат украл его у янки для конфедератов, может, он украл его у конфедератов для себя. Я даже не знаю, украл он его или просто вез куда-нибудь. Я присоединился к армии Севера, и мне уже не хотелось отдавать золото южанам. А потом, когда война кончилась, Юга просто не стало. — Сайрес стиснул плечо Леви. — Клянусь, у меня и в мыслях не было тратить его на себя, но у моей жены начались… неприятности. Мое дело рухнуло, да еще Питер… Можете себе представить, как жестоко с ним обходились. Я решил, что надо увезти семью куда-нибудь подальше, и тогда все будет в порядке. Поэтому я «позаимствовал» немного золота — только чтобы купить фургон и все необходимое. Нам с детьми здесь было очень хорошо, но Саманта ненавидела эти места. Она выдумывала все новые капризы — наверно, надеялась, что я вернусь на Восток. Сперва ей понадобился бревенчатый дом, потом пристройка для Питера — чтобы не жить вместе с ним. Она все время чего-то требовала, но в конце концов все равно уехала. — Сайрес закашлялся. — Ну вот, а к тому времени я уже привык пользоваться этим золотом. Я беру его только затем, чтобы свести концы с концами, но все время оказывается какая-нибудь нужда.

Леви помолчал. Наконец он произнес:

— Знаете, на мой взгляд, тот солдат отдал вам золото на хранение, и вы честно хранили его. А теперь, через двадцать пять лет, раз хозяин не нашелся, значит, оно ваше. Я так думаю. А то, что вы взяли, — это всего лишь плата за хранение.

По губам Сайреса скользнула невеселая улыбка.

— Кабы я мог думать так же!

— Да, но вы говорили, что золото было в слитках, — вспомнил Леви. — А это ведь самородки.

— Слитки чистого золота выглядят очень подозрительно, особенно в этих краях. Я расплавлял их и выливал золото в холодную воду. — Сайрес помолчал, потом снова взглянул на собеседника. — Если вы откажетесь, я пойму вас. Но я прошу вас как друга.

— Двести долларов — деньги немалые. Не боитесь доверить их мне?

— Если бы я вам не доверял, я бы вообще не показал вам золото. Мне не хочется отсылать вас теперь, но на семена люцерны нужны деньги.

— Да знаете, сколько семян можно купить на эти деньги?

— Я знаю. Но мне хочется, чтобы у Никки с Питером было достаточно денег, если я…

Сайрес не договорил, но Леви его понял. Он сунул мешочек в карман.

— Я отправлюсь утром.

— Будьте осторожны. Разменивайте не больше одного самородка за раз и старайтесь не привлекать к себе внимания. Это не так трудно, как кажется. Саутпасс-сити — город большой, всех салунов и за день не обойдешь.

В глазах Леви вспыхнула неудержимая смешинка.

— О, значит, мне там понравится! — Он помолчал. — А Никки с Питером вы о золоте не говорили?

— Нет. Все собирался, но как-то не было подходящего случая.

— Им ведь все равно придется узнать, — тихо сказал Леви.

Сайрес снова зашелся кашлем.

— Я понимаю, — проговорил он наконец. — Но ведь, кроме них, у меня никого нет. Я не хочу, чтобы они знали…

— По-моему, вы их недооцениваете. Это умные взрослые люди. Не думаю, что они могут осудить вас за то, что вы старались облегчить их жизнь, тем более что на самом деле вы не сделали ничего дурного.

Сайрес улыбнулся.

— Вы всегда относитесь к жизни так… философски?

— Стараюсь.

Они помолчали. Оба были заняты своими мыслями. Наконец Сайрес нарушил молчание, неожиданно спросив:

— Каковы ваши намерения относительно моей дочери?

— Мои намерения? Нет у меня никаких намерений на этот счет.

— Да? — разочарованно спросил Сайрес. — А мне казалось, что вы к ней неравнодушны.

— Это так. Я очень хорошо к ней отношусь. Слишком хорошо, чтобы думать о том, что вы имеете в виду.

— Почему? Чем она вам не нравится?

— Она мне нравится. Будь я на десять лет моложе или она на десять лет старше, я бы, пожалуй, сделал ей предложение.

— Какое значение имеют несколько лет? — возразил Сайрес.

— Никки — красивая молодая женщина. Зачем ей связывать себя с человеком, который ей в отцы годится?

— Позвольте, а сколько вам лет?

— Тридцать два.

Сайрес усмехнулся.

— Рановато же вы начали заниматься такими делами, если считаете, что годитесь ей в отцы. — Он вздохнул. — Я хотел бы видеть ее пристроенной, прежде чем умру.

— Не беспокойтесь. Рано или поздно явится прекрасный юноша и вскружит ей голову.

— Не знаю, не знаю. Может, вы и не заметили, но Никки терпеть не может мужчин… или по крайней мере считает, что терпеть их не может. И она ведет себя так лет с двенадцати. И я надеялся…

— Да она просто не считает меня за мужчину, — прервал его Леви. — Я для нее — просто безобидный дядюшка или старший братец. А потом, я не хочу жениться, и, по-моему, она это знает.

— Что ж, надо было хотя бы попытаться, — грустно улыбнулся Сайрес. — Вы знаете, на самом деле я не боюсь смерти. Для меня это скорее избавление. Но что будет с Никки и Питером, когда меня не станет? Я позвал Эмили, чтобы они не остались совсем одни, но с Германом Лоувеллом ей не совладать. Если он решит выжить их отсюда, им придется уехать. И что с ними тогда будет?

— Сайрес, — Леви коснулся плеча старика, — я обещаю, что не уеду отсюда, пока буду нужен Никки и Питеру.

Сайрес неколько минут внимательно вглядывался в лицо Леви.

— Вы серьезно?

— Я серьезен, как никогда в жизни.

Сайрес задумчиво улыбнулся.

— Если порядочный человек по доброй воле дает слово… Спасибо, Леви.

На следующее утро, еще затемно, Леви уехал в Саутпасс-сити. Когда Питер пришел доить корову, он заметил, что спальник Леви исчез. Питер объявил об этом за завтраком.

— Уехал? — взвилась Никки. — Весенняя пахота в разгаре, а он уехал?

— Послушай, Никки… — начал было Сайрес.

Никки так грохнула на стол тарелку с гренками, что подпрыгнули чашки с кофе.

— Подлец, лентяй бессовестный, койот паршивый! Надо же, взял и уехал! Я тебе с самого начала говорила, не надо было его нанимать! Я ему никогда не доверяла, он мне сразу не понравился! И даже не попрощался! — Она подозрительно шмыгнула носом.

— Никки! Ради Бога! — Сайрес стукнул кулаком по столу. — Я попросил его съездить в Баффало, — он назвал первое место, какое пришло ему в голову, — узнать, почем семена. Леви вернется дней через шесть.

— А-а..

— Вот тебе и «а-а». В чем дело?

— Н-не знаю… — промямлила Никки.

В самом деле, как объяснить, откуда вдруг эта жестокая боль, нахлынувшая на нее, когда Питер сказал, что Леви уехал? С каких пор для нее так важно, есть он или нет его? Разве бродячий ковбой задержится на одном месте надолго? Он обещал остаться до конца весенней страды, но ведь это всего несколько недель. «Ну и хорошо», — сказала она себе, хотя горло ее болезненно сжалось. Это просто от неожиданности. А когда Леви на самом деле соберется уезжать, она успеет приготовиться к этому. И не станет она из-за этого переживать ну ни капельки!

— А почему в Баффало? — спросила она, справившись со своими чувствами. — Это же почти двести миль отсюда.

— Я думал, там семена подешевле. Но я не предполагал, что он уедет без завтрака.

Эмили поставила на стол тарелку с яичницей и мягко перевела разговор на другую тему. Никки постаралась успокоиться. В конце концов, это даже хорошо, что Леви Кентрелла не будет. Теперь все пойдет, как будто он не приезжал.

Папа сказал, через шесть дней? Это же целая вечность!

12

«Может, дождь пойдет? Хорошо бы!» — подумала Никки. Когда она подъезжала к городу, на горизонте собирались облака, Помимо всего прочего, дождливая погода как раз подойдет к ее сумрачному настроению. Последние пять дней Никки была угрюмой и подавленной. Она все время убеждала себя, что это вовсе не связано с отсутствием Леви.

В город Никки въехала все такой же мрачной. Правда, она надеялась, что веселая болтовня миссис Адамс развлечет ее.

— Никки! Вот кстати! Мне нужен твой совет.

Ну вот, Аманда Лоувелл! Никки помрачнела еще больше. Увидев унылое лицо Чарльза Лафтона, стоявшего рядом с Амандой, Никки поняла, что ему все это доставляет не больше удовольствия, чем самой Никки.

— В чем дело, Аманда? — спросила она, направляясь к прилавку.

— Ты знаешь, я нашла в кладовке у миссис Адамс чудную ткань, а вот теперь не знаю, что к ней больше подойдет, тесьма или вот эта прелестная ленточка? — Аманда показала ей рулон пыльного розового шелка и моток розовой же ленты.

— Черт возьми, а мне почем знать?

— О, Никки! — улыбнулась Аманда. — Ну, не будь ты такой упрямой. Мне же только хочется знать, что бы ты сама выбрала?

— А мне самой плевать на все это. Делать мне нечего, как заниматься всякими глупостями!

— Да уж, это заметно, — проворчал спутник Аманды себе под нос, но так, чтобы Никки слышала.

— Чарльз, ну не будь таким грубым, — упрекнула его Аманда. — Никки ведь и в самом деле красивые платья ни к чему. Ты знаешь, Чарльз провел всю жизнь в Европе, — снова обратилась она к Никки. — Он никогда не встречал таких девушек, как ты.

Никки сразу почувствовала себя неуклюжей и непривлекательной.

— Я тоже никогда не встречала таких, как он, — неловко отшутилась она и отошла к другому концу прилавка, ожидая, когда освободится миссис Адамс. Какое ей дело, что этот Амандин красавчик считает ее, Никки, уродом? Да пусть все мужчины так считают. Все, кроме Леви Кентрелла. Никки сердито прогнала эту непрошенную мысль.

Но все-таки она смотрела на то, как миссис Адамс режет ткань, с легкой завистью. У Никки уже много лет не было ни одного платья. Конечно, Аманда права, зачем ей платья при ее образе жизни? А все-таки хорошо бы… Но тут миссис Адамс подошла к Никки, и та прогнала эти мысли прочь. Она быстро купила все, что просил Сайрес, и собралась уходить.

— Ой, Никки, я и забыла! — раздался за спиной нежный голосок миссис Адамс. — Тут твоей тете письмо!

Никки взяла конверт и с любопытством посмотрела на него перед тем, как сунуть в карман. Наверно, опять от сестрицы Лианы. Надо же, она ведь на три года моложе, а писать умеет! Никки много лет тайно лелеяла мечту научиться читать и писать.

Саманта Чендлер взялась было учить дочь грамоте, но потом у нее появились более интересные занятия. Так Никки и выросла неграмотной.

Никки уложила покупки в повозку и взобралась на козлы. Тетя Эмили, конечно, с радостью взялась бы учить ее, но Никки стеснялась признаться, что не умеет читать. Она вообще не любила признаваться в своих слабостях и недостатках. А потом, грамота ей нужна не больше нового платья.

От этих мрачных мыслей Никки отвлекли далекие раскаты грома. Она снова взглянула на грозовые тучи, что вздымались на горизонте.

Хоть бы дождь пошел, в самом деле! Снега этой зимой почти не было, весной тоже было сухо — так и трава не вырастет!

К тому времени как Никки подъехала к дому, гроза была уже совсем близко. Мощные порывы ветра швыряли в лицо пыль, хлестали повозку и лошадей. Наконец Никки добралась до сарая, выпрягла лошадей и увела их под крышу.

Лошади были встревожены, и снять с них упряжь оказалось не так-то просто. Никки уже готова была разреветься от бессилия, но тут появился Питер. Почувствовав знакомую сильную руку, кони успокоились и дали увести себя в стойла.

Никки выглянула наружу и плотнее запахнула куртку. Питер поднял воротник и шагнул вперед, а Никки все еще колебалась.

Гром прогрохотал совсем близко, и Никки наконец решилась. Она обогнула угол сарая, и ветер ударил ей в лицо так, что перехватило дыхание. Еле держась на ногах, она пересекла двор. Уже ступив на порог, Никки вдруг вспомнила, что покупки так и остались в повозке. Она тихонько выругалась и повернула было назад.

Но тут налетел мощный порыв ветра. Пораженная Никки увидела, как кусок крыши сарая оторвался и слетел наземь.

— Кусок кровли сорвало с сарая, — задыхаясь, сообщила она и захлопнула за собой дверь.

— Да, мы слышали какой-то треск, — вокруг рта и глаз Сайреса пролегли озабоченные морщины. — С тобой все в порядке?

— Все нормально, — Никки стянула с себя куртку. — Никогда в жизни не видела такой грозы.

— И я не видел — Сайрес тоже подошел к окну. — Вы гляньте, какие молнии!

Зазубренные стрелы раскалывали небо, гром грохотал почти непрерывно, все громче и громче после каждой новой вспышки. Вот совсем рядом блеснула ослепительно-белая молния, и дом содрогнулся от близкого удара.

— Смотрите! — ахнула Эмили, показывая на один из тополей, росших у Ивового ручья. Молния расщепила ствол надвое, и половина дерева рухнула наземь.

Гроза прошла так же быстро, как налетела. Ветер почти улегся, из-за черных туч выглянуло солнце. Облака уходили на восток, туда же удалялись раскаты грома.

— И хоть бы капля дождя! — сердито проворчала Никки. — Пойду гляну, как там лошади и сильно ли пострадал сарай.

По дороге к сараю ее догнал Питер. Она улыбнулась ему.

— Спасибо, что выбрался помочь! — Питер пожал плечами, ухмыльнулся и погладил ее растрепанные кудри. — Ну, ничего, — сказала она, разглядывая оторванный кусок кровли. — Наверно, могло быть и хуже…

Никки замолчала на полуслове и посмотрела в ту сторону, куда уставился Питер. По дороге скакала лошадь без всадника.

Никки охватил страх. Она узнала Леди и седло Леви. Эту большую гнедую ни с кем не спутаешь. А вон мешки с его инициалами. С ним что-то случилось!

Питер схватил перепуганную лошадь под уздцы и стал успокаивать. Она старалась вырваться, косила глазом и тяжело поводила боками, но Питер держал крепко.

К тому времени как Питер отвел кобылу в конюшню, Никки уже ждала его с двумя оседланными лошадьми.

— Я с тобой! — вызывающе сказала она, готовая к отпору.

Питеру это очень не понравилось. А вдруг Леви серьезно ранен или даже погиб? Но, увидев, как она решительно стиснула зубы, Питер понял, что спорить бесполезно, и, вскочив в седло с видом человека, покорившегося своей тяжкой судьбе, махнул рукой на запад.

— Зачем ехать туда? — удивилась Никки. — Баффало же на востоке.

Питер покачал головой и принялся жестикулировать. «Нет, это ты поедешь на запад, а я поеду на восток. Нужно разделиться — может быть, Леви по дороге дал крюка и заехал в город. — Питер глянул на солнце. — Наверно, он недалеко, иначе лошадь не прискакала бы сюда. До темноты еще много времени. Не забудь сказать Сайресу, куда мы поехали». И он поскакал прочь, не обращая внимания на тщетные попытки Никки остановить его.