— К-карим… останься… — прохрипела она сонно, когда я накрыл жену легким одеялом и хотел уйти. Она неосознанно укуталась в него и свернулась в позу эмбриона.

Именно в похожей позе я увидел ее в нашу первую брачную ночь. Но тогда она была в сорочке, а не в черной абайе и хиджабе. Я бы попытался снять с нее лишнюю ткань, но побоялся разбудить, побеспокоить.

Все это время Амина пряталась от меня. Не просто уехала по моей просьбе, а именно пряталась, как от монстра, готового настигнуть ее в любой момент. Ещё при встрече я увидел в ее глазах страх. Почему? Что она узнала о моем первом браке? Слухи или правду?

Всевышний милостив и снисходителен к нам, но меня, видимо, решил вычеркнуть из числа своих последователей. За грехи. Но Амина никогда не узнает, через какой ад я прошел и какие потери понес. И дело не только в разводе с первой женой и жалких отступных от дяди и даже не в разгульности после.

Она не узнает. Никто не узнает.

Потому что тайны доверяли только близким.

Иншаллах.

Неосознанно улыбнулся, глядя на спящую Амину. Лёг рядом. Обнял. Потому что захотел. Потому что скучал. Потому что мне не хватало ее запаха. Ее тепла. Я положил руку сначала на ее бедро, затем хотел переместить на живот, где рос мой наследник, но…

— Карим!?

Амина моментально вскрикнула и отодвинулась в угол кровати, как от адского огня, в которое ее тащили силой посланники дьявола.

— Что… что ты здесь делаешь? Где я?

— Мы летим домой, не переживай.

— Не переживать!?

Ее лицо было слишком перепуганным, как на трассе. Казалось, я слышал, как участился ее пульс и сбилось дыхание. Это могло навредить ребенку.

Она боялась меня…

С неохотой я пересел в кресло напротив кровати, дав ей личное пространство. Только тогда Амина постепенно расслабилась и успокоилась.

— Я всего лишь уложил тебя на кровать. В кресле спать неудобно.

— Ты… волнуешься обо мне?

— Я волнуюсь о ребенке.

Она недоверчиво окинула меня светлым взглядом. Напоминал первый день нашего знакомства. Ещё до свадьбы, когда я принёс ей золотое ожерелье в качестве подарка и надел на красивую, длинную шею. Она опустила глаза, но мельком поглядывала на мою одежду. Неловко, недоверчиво, словно боялась пойти против слова Всевышнего. Но тогда в ее прекрасных глазах не сквозил страх.

— Проголодалась? Тебе нужно хорошо питаться. Ради ребенка.

— Я поела, — ответила она уверенно.

Ничего, приедем домой, девочки приготовят все к нашему приезду, даже чертов английский завтрак с беконом из индейки и хумусом, который она так любила.

— Не бойся, я тебя не трону.

— Ты устроил погоню за нами и пригрозил, что отнимешь ребенка.

— Я говорил, что хотел решить вопрос мирно. Твой брат…

— Он защищал меня. Твои люди не должны были заламывать ему руки, как преступнику.

В моих глазах он являлся таковым. Он отнял тебя у меня…

— Я хочу потрогать наследника, — привстал, чтобы коснуться ее живота и почувствовать шевеление малыша, но…

— Не трогай меня!

Амина смотрела на меня как на чужого. Как на посланника Сатаны.

Я считал, что больнее предательства ничего нет. Снова эта девочка сломала все стереотипы. Ненависть и страх в глазах любимой ранили глубже, чем вонзённый в сердце кинжал. Как бы я ни злился за ее побег, она сумела задеть меня. Снова.

Когда-то фиолетово-голубые глаза блестели от любви, затем от горечи, а сейчас… от страха. Она боялась меня. Что она узнала о Деборе, да сократит Аллах ее дни! Кто постарался? Брат или ее любимый папочка, которому было плевать на свою старшую дочь?

— Я не трону тебя.

— Не верю.

— То, что ты услышала о моем первом браке — гнусная ложь. Аллах спросит у Деборы за ложь в судный день.

— Он спросит с тебя в судный день за обращение с ней.

— Она это заслужила.

— Никто не заслужил физического насилия.

И никто не заслуживал, чтобы ему изменяли и показывали неприязнь, а потом поливали грязью.

— Помнишь, я рассказывала тебе про Аишу? Про ее синяки?

— Аиша — не Дебора. Никто не смеет обижать мою семью.

— Она все ещё замужем?

Я хотел ответить, но в дверь резко постучали.

— Войдите.

— Господин, — Хаким открыл дверь после моего разрешения. — Прошу прощения. Мы приземляемся. Нужно сесть в кресла и пристегнуться.

— Прекрасно, — воскликнула Амина и, поспешно встав с кровати, прошла следом за помощником в салон.

Мы ещё не закончили разговор, Амина. Ты больше не станешь упрекать меня в том, что я не совершал, не надавишь на больные места. Ты останешься со мной. Я сделаю все для этого.

Клянусь.

До дома мы доехали быстро, без пробок. Мои люди позаботились о том, чтобы расчистить дорогу для члена королевской семьи. Амина с братом ехали в отдельной машине. Я сам настоял на этом. Пусть почувствует немного свободы, да и мне следовало остыть, прежде чем состоится совет старших членов семьи.

Я не хотел разводиться, но и сдерживать себя тоже был не в состоянии. Я не животное, но и не робот. Я человек с чувствами, которые меня учили прятать и рассуждать о собственных решениях головой, а не эмоциями.

Нужно набраться сил. Я не сдамся. Не отпущу ее, что бы ни чувствовал к ней после предательства.

— О, Амина, сестренка, давно не видел… — воскликнул Хусейн, завидев нас в прихожей. Только его здесь не хватало, нас ждал серьезный разговор.

— Хусейн, позвони дяде Ибрахиму. Мы разводимся.

Глава 7

— О, Амина, сестренка, давно не видел… — воскликнул довольный Хусейн с приветливой улыбкой на лице.

Когда он стал таким ласковым? В последнюю нашу встречу я чуть ли не швырнула его и не облила скверными проклятиями. Если бы не та блондинка европейского происхождения, которая прервала наш диалог, то мы бы поругались прямо на глазах у окружающих или того хуже — подрались.

А сейчас хусейнулыбаося мне, кинулся в объятья. Даже сестренкой назвал. Удивительно. Или это из-за того, что я носила ребенка — плоть и кровь его брата?

Парень подошел ближе и распахнул руки для объятий, но резко затормозил после слов Карима:

— Хусейн, позвони дяде Ибрахиму. Мы разводимся.

Улыбка с лица младшего брата мужа моментально испарилась, а руки резко опустились. И где прежнее радушие?

— То есть мне больше нельзя называть Амину сестренкой? Карим, я только привык к твоей жене!

— За полгода ты должен был отвыкнуть. Звони дяде. Мы собираем семейный совет.

— Надеюсь, я там не нужен.

— Ты один из мужчин нашей семьи и будешь присутствовать на собрании. Это не обсуждается.

— Эй, Карим! Во имя Аллаха, пощади своего любимого…

— Я не женщина, чтобы тебя любить. Вопрос закрыт, Хусейн.

— Дядя снова попытается засватать мне ту страшную дочь вашего партнера! Она же страшная, как пересмешница Шайтана! Карим, мы же договаривались…

Но Карим не стал слушать Хусейна, а молча ушел в кабинет, хлопнув дверью. Не думала, что скажу это, но я соскучилась по шуточкам брата мужа. Немного. Не от всего сердца, да простит меня Аллах.

— Этот Хусейн — тот еще экземпляр, — прошептал на ухо Джахид. — Перечить старшему брату — верх неуважения.

Просто Джахид еще не видел, как он водил эскортниц в наш хамам. Но это так, ерунда.

Во дворце осталось все, как прежде. Те же огромные просторы, золотисто-белое обрамление стен, множество разноцветных платков, которые зонировали малую и большую гостиные. Даже служанки ходили те же с ника Ом на лице. Все осталось неизменным, кроме обстоятельств.

Будь у нас с Джахидом отдельное жилье в Дубае, я бы ни за что не согласилась вернутся во дворец, подаренный нам на свадьбу эмиром Ибрахимом. Оставалось надеяться, что Карим не придет ночевать в мои покои, а останется в своей комнате.

— Что, сломала моего брата, Амина? — вывел меня из раздумий Хусейн. — Сбежала, ничего не сообщила. Даже не сказала, что у меня будет племянница.

Нет, я передумала. Не соскучилась.

Хусейн с улыбкой глянул на мой живот, но тут же вернулся к лицу и без зазрения совести разглядывал меня с головы до ног.

— Чувствую, ты не оставишь в покое моего брата.

— Он сам настоял на моем приезде сюда.

— Я имел в виду не физическое присутствие, а… Ладно, неважно. Надеюсь, вы разойдетесь без серьезных последствий.

Что он имел в виду? Ничего не поняла. Надеюсь, я скоро избавлюсь от его присутствия, и мы с ребенком останемся вдвоем.

Вещи перенесли в мою старую комнату, отдельную от ложа шейха. И я вздохнула с облегчением при мысли, что буду спать одна. Именно в эту просторную комнату меня привел Карим после первого дня свадьбы.

Она такая же чистая, дверь на террасу открыта, и оттуда дул легкий ветерок с залива, который не перебивал запах бахура. Кто-то недавно зажег. Странно, что меня не воротило от восточного аромата, как в Лондоне. В первые дни я пыталась зажечь бахур в квартире, и меня мутило весь день. Может, Аллах тонко намекал, где именно сосредоточены родные ароматы?

Я вышла на свежий воздух, взглянула на спокойные волны Персидского залива. Странно, что они не бушевали сегодня. Я вдохнула полной грудью влажный воздух. Честно признаться, скучала по нему в Лондоне, скучала по нашему климату. Чересчур жаркому, но привычному.