— Это не объясняет, почему ты остаешься каждый раз, когда говоришь мне, что собираешься уйти, и уж точно не объясняет, почему ты с ней живешь.

— Милая, — говорит Брэд, и в его голосе слышится раздражение. — Может, хватит уже это обсуждать? Я же говорил, она платит половину аренды, и у нас с тобой остается больше денег на покупку дома. Первоначальный платеж и ремонт — это недешево, дорогая. Именно поэтому ты продолжаешь жить с родителями, так? Чтобы мы могли откладывать! Кроме того, мне нужно постоянно иметь ее под рукой, чтобы она помогала с проектами. Пары часов мало, чтобы убедить ее делать столько работы, сколько она делает сейчас.

По моей щеке скатывается слеза, и я пытаюсь заставить себя уйти, но не могу. Я не могу пошевелиться.

— Скажи мне правду. Ты хочешь ее, да? Ты сначала притворялся, а потом влюбился в нее? Просто скажи мне, Брэд. Скажи мне правду. Я устала тебя ждать. Устала ждать, когда начнется наша совместная жизнь.

Брэд смеется, и этот смех безжалостен.

— Хочу? Прекрати, Бритни. Ты ее видела? Короткие толстые ноги, ужасные растяжки по всему телу. Я ее терплю, а не хочу. Черт. Да она мерзкая! У меня мурашки по телу каждый раз, когда она ко мне прикасается, и ты это знаешь. Я мирюсь с этим ради тебя, ради нас. Она ж чертова психопатка. Чуть ли не каждую ночь просыпается с криками, потому что ей приснились эти ее мертвые родители, и не дает мне спать. Если бы я знал, что она настолько ненормальная, я бы не стал с ней связываться, но теперь поздно. Я уже ввяз по уши, так что надо хотя бы выжать из нее все что можно.

Я слышала достаточно. Более чем достаточно. Я бы не простила ему даже измену, но такое? Что-то во мне умерло. Между нами не было ничего настоящего. Я была готова пожертвовать своими мечтами ради него, а он использовал меня, чтобы осуществлять мечты Бритни.

Я ухожу, с трудом подавляя рыдания. В глубине души мне хочется сказать им все, что я о них думаю, но сил нет. Я не могу этого вынести. Надо уйти, пока я не развалилась на части. Не хочу, чтобы они видели меня такой. Не хочу, чтобы они знали о том, что уничтожили последний свет, что во мне остался.

Глава 8. Грейсон

Я люблю такие моменты. Люблю покой. Только я и стук клавиатуры. Дождь за окном усиливает ощущение умиротворения.

Это одна из причин, почему мне нравится останавливаться у Ноа. В этом доме я всегда возвращаюсь во времена, когда жизнь была проще. Во времена, когда мы с Ноа были просто студентами, стремившимися обеспечить свое будущее. Тогда компания, которой я сейчас управляю, была просто мечтой, просто идеей, которую я и не надеялся воплотить в жизнь.

Столько лет прошло, все изменилось, но наша дружба с Ноа остается прежней.

И еще кое-что осталось прежним. Поиск моих родителей. Я так и не узнал, кто они и почему оставили меня ребенком на пороге церкви. Я прокручивал в голове множество вариантов и продолжаю цепляться за те, в которых у них не было выбора. Может, моя мать была слишком молода и ей не разрешили меня оставить. Не знаю, но должен выяснить.

Мой взгляд скользит по медицинским выпискам, лежащим передо мной, но я не знаю, что надеюсь в них найти. Я перебрал все ниточки, которые у меня были, и сейчас просто ищу иголку в стогу сена.

Я удивляюсь, услышав звонок в дверь, и смотрю на время. Ноа придет с работы не раньше чем через час. Я встаю, иду к выходу и обнаруживаю там Арию. Она промокла до нитки, тушь течет по лицу, волосы прилипли к щекам, в глазах отчаяние. Она смотрит на меня, и ее всхлипы рвут мне сердце на части. Она делает шаг и падает в мои объятия.

— Грейсон, — шепчет она ломким голосом.

Я обнимаю ее и прижимаю к себе изо всех сил. Ее отчаяние пробирает меня насквозь.

— Что случилось, Ари?

Она рыдает, захлебываясь слезами. Я поднимаю ее и заношу в дом, пинком захлопывая дверь. Ария вся ледяная и дрожит. Никогда не видел ее в таком состоянии и просто не знаю, что делать. Я в панике, так больно видеть отчаяние в ее глазах.

Веду ее к дивану и усаживаю к себе на колени. Ария прижимается ко мне еще сильнее, обнимает за плечи, утыкается лицом в шею.

Я укутываю нас в плед, пытаясь согреть ее. Не могу понять, она дрожит от холода или из-за слез. Я глажу ее по волосам и крепко обнимаю, не зная, как утешить.

— Ария, что случилось? Ты меня пугаешь, — шепчу я, гладя ее по спине. Каждая мышца в теле напряжена, и я готов в любой момент вскочить и рвануть разбираться с тем, кто заставил ее так плакать.

— Грей…

Она так рыдает, что слезы мешают ей говорить. Я прижимаю ее к себе еще крепче. Она цепляется за меня, как за последнюю соломинку, и мое сердце рвется на части. Я никогда не видел, чтобы она так рыдала, ни разу в жизни.

— Ари, — шепчу я, — пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Почему ты плачешь? Я не смогу ничего исправить, если ты не расскажешь мне, что не так.

Она ерзает, я ослабляю хватку. Ария разворачивается и сгибает ноги, подтягивая колени под подбородок, прижимаясь щекой к моей груди.

— Это Брэд?

Она неуверенно кивает.

— Он сделал тебе больно?

Она снова кивает, и у меня темнеет перед глазами. Я заставляю себя сохранять спокойствие, но все мое тело натянуто как струна.

— Где? Где он тебя тронул?

Ария качает головой и поворачивается лицом ко мне. Глаза красные и ввалившиеся, и черная тушь течет по щекам так, как я видел только в кино. От этого зрелища мне хочется закопать Брэда.

Она кладет руки мне на плечи и качает головой.

— Мне больно не физически, Грей, — говорит она, и ее голос еле слышен. — Он… Брэд, он… изменил мне.

На последних словах она снова начинает рыдать и прячет лицо у меня на плече, обнимая меня. Я ласково глажу ее по голове, и мысли крутятся одна за другой. Что? Кто в своем уме будет изменять Арии? Я сразу понял, что Брэд болван, но, черт возьми, чтобы настолько?

Обнимаю Арию, а она продолжает рыдать у меня на плече. Ее жизнь никогда не была легкой, но Ария всегда улыбалась. Видеть ее в таком состоянии, в слезах… Я одновременно в шоке и зол как черт. Брэд поплатится. Он заплатит за каждую ее слезинку.

Я слышу, как хлопает дверь, и крепче прижимаю к себе Арию. Ноа входит в комнату, видит ее в моих объятиях и застывает на месте. И только звуки рыданий нарушают тишину в доме.

Его глаза широко открываются, и он в тревоге подбегает к нам.

— Что ты наделал? Почему она плачет? — взволнованно спрашивает он.

Его интонация заставляет меня невольно прижать Арию к себе еще крепче, хочется защитить ее. Она дрожит в моих объятиях и качает головой, не в состоянии выдавить ни слова.

Я продолжаю гладить ее по волосам, сердито глядя на Ноа.

— Это не я. Это Брэд.

Ноа опять застывает на месте. Я вижу, что он пытается скрыть чувство вины, и это бьет меня в самое сердце. Я никогда бы не сделал больно Арии. А он первым делом подумал на меня, а не на кого-то другого. Но я не могу винить его за это. Никто не знает меня лучше, чем Ноа. Он знает о моем преступном прошлом, знает, что однажды я избил человека до полусмерти и не жалею об этом. Он знает, на что я способен.

Я поглаживаю Арию по спине, и она постепенно успокаивается. Ноа садится рядом, и Ария поворачивается к брату. Я узнаю беспомощное выражение на его лице. Он тоже не может выносить, когда она в таком состоянии.

— Брэд, — говорит она срывающимся голосом, — он все время встречался с другой девушкой.

Руки Ноа трясутся, когда она наконец рассказывает нам, что было сегодня днем, что она видела и слышала. Ноа стискивает челюсти и терпеливо слушает, но я знаю, что он уже планирует месть. Знаю, потому что я — тоже.

Ноа протягивает руку к ее лицу и бережно отодвигает пряди волос.

— У тебя есть я, Ария, — говорит он. — Твой дом здесь. Грей и я, мы твоя семья. Тебе не нужен Брэд. Пусть катится к чертям, засранец. Все равно он мне никогда не нравился.

Ария улыбается, но по ее щеке бежит слеза. Ноа смотрит на меня, и я киваю. Брэд заплатит. Он пожалеет, что причинил боль Арии.

Я нанесу ему удары в тех местах, где даже он не подозревает. Он никогда не будет прежним. Я не остановлюсь, пока не разрушу его жизнь окончательно, и даже тогда этого будет недостаточно.