Анвар вздыхает и лениво огибает кровать, осматривая меня со всех сторон. Понимаю, что он видит все очертания моего тела, едва прикрытого батистом, и тревожно сглатываю. Проблема в том, что и пульсация в крови никуда не исчезает, между бёдер мокро и липко, грудь налита тяжестью. Но это совершенно точно не мои желания… Или я пытаюсь в этом себя убедить, потому что взгляд буквально застревает на мужском прессе за краями небрежно расходящегося чёрного халата. Впервые мне не плевать. Впервые я хочу, чтобы меня коснулись, и это окончательно сбивает с толку.

— Надеялся, что принцессы всё же умнее. Если не заметила, я тебя связал… И, кстати, можешь не пытаться кричать, потому что твоя стража спит мирным сном. — Лёгкий кивок на дверь и беглый осмотр спальни, который Анвар заканчивает, подходя к дверям на балкон, закрывая и их: это я понимаю только из звуков, потому как не могу вывернуть шею сильнее, чтобы продолжать следить за каждым его шагом.

— Не сейчас, а на балу! — раздражённо выплёвываю я, потому что, к собственному ужасу, больше боюсь не присутствия мага в комнате или своего беззащитного положения, а того, как тревожно колотит сердце. Шершавая верёвка на запястьях почти жжёт. Почему-то вспышкой представляю, как она бы скользила по телу, вдоль ложбинки груди и живота, и колени отчаянно дрожат, расшатывая единственную опору.

— О, всё-таки принцесса не глупа. Ты платишься за свою неприветливость: поверь, когда ехал сюда, я собирался быть для будущей жены ласковым и заботливым супругом… Но ты сама вынудила меня кусаться.

В глубине глаз Анвара вновь вспыхивает чёрная искра, от которой сжимается в страхе горло. Он невозмутимо кладёт руки на спинку кровати, слегка прищуриваясь. Лихорадочно проматываю в голове весь бал, сознавая, что меня свела с ума не только музыка. Она только лишила бдительности, чтобы я проморгала момент, когда в моём бокале оказалась какая-то отрава. Кхорры раздери! Как говорит лорд Белларский, если крайне нужно обсчитать казну на пару сотен обленов — чем внимательнее за тобой смотрят, тем меньше видят.

— Так значит, теперь ты меня заколдуешь, вынудишь выйти за тебя, и я буду послушно выполнять твою волю? Учти, как только этой верёвки не будет, то сразу же доложу о тебе. Готовь зад к кострам жрецов Сантарры, маг, — практически выплюнув последнее слово, вздёргиваю подбородок: моя отчаянная необходимость сохранять королевское достоинство, даже будучи практически в неглиже перед мужчиной, от одного запаха тела которого стучит в висках.

Смех. Он смеётся, почти задорно и не издевательски, качая головой. Низкий, немного странный звук, но я больше не доверяю своим ушам.

— А ты девочка с характером. Но я не верю, что о магии ты знаешь настолько… ничего. Я бы преподал пару уроков, но только после того, как кое-что проверю. — Анвар медленно и шумно выдыхает, словно на что-то настраивается, и в его радужке играют голубые всполохи. А затем он вскидывает изуродованную правую руку, и вместо ногтей у него на пальцах появляются короткие серебряные когти, вызвав мой испуганный и поражённый писк. — Я же сказал, что успею надкусить.

Пытаюсь отшатнуться, вновь безуспешно дёргая верёвку, пока он тянется вперёд через спинку кровати. Зажмуриваюсь, понимая, что мне некуда отползать, рваными огрызками разума прокручиваю в голове варианты, как воспользоваться свободой ног и ударить в ответ… Поздно. Один из когтей коротко чиркает кожу на сгибе шеи, через острую боль оставляя царапину. Всхлипываю, замираю в ожидании новой раны, но этого не происходит, и я позволяю себе открыть глаза.

Анвар с любопытством смотрит на порез, склонив голову набок: кажется, это его любимая, будто птичья, повадка.

— Что, никогда не видел голубой крови? — хмыкаю, тоже останавливая взгляд на капле, повисшей на когте его указательного пальца, которую он торопливо слизывает. Это не метафора. Это единственный верный способ проверить принадлежность к королевской династии — увидеть кровь, отличную от алой.

Кровь самой Сантарры.

— Ты… быть не может, — потрясённо выдыхает Анвар, будто не услышав моего вопроса. Отшатнувшись от кровати, он в растерянности проходится всей пятернёй по торчащим иголками коротким волосам, и я замечаю, что когтей на пальцах уже нет, только перстень для оттиска родовой печати.

— Может, ведь я — законная кронпринцесса! Думаешь, ты первый, кто…

— Духи песков, да помолчи ты уже хоть немного!

Он рассекает комнату широкими шагами, взъерошенный как запертый в клетке ворон. Понятия не имею, что ему дала капля моей крови, но точно лишила раздражающей невозмутимости. Уже хорошо. Пользуясь тем, что Анвар слепо смотрит себе под босые ноги, пытаюсь устроиться как-то более прилично, без выпячивания груди из-за поднятых рук, но ничего не выходит. Зато от нового трения верёвки о кожу будоражащий импульс удовольствия уходит до самых пальцев ног. Всё ещё неправильно, чувствительно и жарко. И, богиня! — я и правда отношу свои ощущения к какому-то новому, греховному наслаждению…

Если бы не обстоятельства, это было бы любопытно. Так непривычно живо. Ярко.

— Ты — полукровка, — уверенно выдаёт Анвар, наконец-то останавливаясь напротив меня и нервно растирая собственную шею. — Это ерунда, смешанных союзов в истории было предостаточно, но ты… Ты же мертва, совершенно точно, это кровь покойницы. Однако ты дышишь, ходишь, говоришь и возможно, даже имеешь разум…

— Что значит — возможно?! — взбешённо огрызаюсь я, с нарастающим гулом в ушах понимая, что напоказ выставлены не только мои скромные женские формы, но и главная тайна.

Анвар же будто и не замечает моего протеста, рассуждая вслух, будто меня тут вовсе нет или я какая-то диковинка на столе придворного механолога.

— Значит, когда родилась — не ела и не спала, но дышала… У меня лишь один вариант, как это могло случиться. Виола, твоя мать была магом, очень сильным магом. В общем-то, я и сам догадывался, что легенда притянута за хвост. Уж очень многое играло леди Эббет на руку: и королевская охота, и кабан, едва не порвавший принца на куски, и удобная кончина предыдущего короля. И всё только ради твоего рождения, чтобы у магов появилась надежда, полукровка в священной династии. Ход конём, забраться в систему изнутри. Но какая-то ошибка убила тебя ещё в утробе, и пришлось отдать жизнь за жизнь: все силы леди Эббет стали твоими. Они уходят на поддержание жизни в мёртвом теле, не дав ему способностей к колдовству. Невероятно…

В потоке источаемого им бреда я внезапно слышу настоящее благоговение, вижу его вспышкой в фанатично горящем взгляде. Анвар подходит ближе и не в пример бережнее хватки на балу касается моих растрёпанных волос самыми кончиками пальцев. Вздрагиваю, настороженно наблюдая за тем, как он берёт одну волнистую прядь и подносит к своему лицу, а затем прикладывает к щеке, прикрыв веки. От странного жеста снова тянет в животе приятной истомой, и в желании скрыть неловкость спешно отстраняюсь, насколько хватает верёвки.

— Что. Ты. Несёшь, — только и отчеканиваю я стальным тоном, смотря в его сверкающие любопытством глаза. — Какая к болотным духам полукровка и надежда магов? Я — кронпринцесса. Будущая королева Афлена. А не предводитель горстки безумцев. — Отрицать факт своей не-жизни можно и не пытаться. Слишком прямая ложь.

Значит, мама была колдуньей и умерла ради меня? Наверное, вдобавок она была чокнутой, потому что любая нормальная леди погоревала бы о мертворождённой пару месяцев, а потом просто родила другого ребёнка. Всё это полная чушь.

— Жаль, что ты даже не сознаёшь глубины этой жертвы, а главное, её смысла, — Анвар грустно улыбается, отпуская мои волосы и делая шаг назад. — Я бы тебя развязал, если бы ты не была такой избалованной, капризной выскочкой. Но тебе нужен урок хороших манер, так что постой немного на коленях, пока я растолкую, кто ты и в чём твоё настоящее предназначение.

— Я и без обнаглевших графов, вдобавок ещё и еретиков, прекрасно знаю это самое предназначение.

— Тут я поспорю…

Он складывает руки за спиной, отчего полы халата расходятся сильнее, обнажая торс с хорошо развитыми, рельефными мышцами бойца. На левой стороне груди, над сердцем, замечаю чёрную татуировку: изображение раскинувшей крылья птицы, у которой вместо перьев — острые кинжалы. Родовой герб, сокол Иглейских. Но изучить рисунок лучше не удаётся, Анвар отходит к моему столу и широким жестом разворачивает к себе стул, чтобы затем усесться с грацией чёрного сервала на охоте.

— Итак, о магах ты, похоже, не знаешь ничего, — тоном начинающего лекцию учителя заводит он, на что я закатываю глаза, чувствуя, как руки уже довольно неприятно затекают.

— Всё, что мне нужно, я знаю. Что вы — отродья Харуна, злобного брата Сантарры, который стережёт врата в безвременье. Он дал магам часть своих сил, чтобы вы утащили во мрак как можно больше людей…

— Магия — это естественная сила природы, — тут же перебивает меня Анвар, заткнув одной чёрной искрой в глазах. Неуютно ёжусь от пронёсшейся в воздухе силы, так напоминающей былую хватку отца. — Она сама выбирает носителя и идёт с ним от рождения до смерти. От неё нельзя отказаться, нельзя заглушить — сожжёт изнутри. Один младенец на тысячу. Едва дитя сотворит первое чудо, как его дом крушат жрецы Сантарры. Знаешь ли ты, будущая королева, как по твоей стране прокатываются крики и плач всякий раз, когда загорается костёр, и в него бросают ни в чём не повинного ребёнка?